Дед Василий

Поэма "Дед Василий" основана на реальных фактах. Из участников тех давних событий уже никого не осталось. Последней ушла из жизни моя мама-Гаинцева(Ермилова) Александра Андреевна в возрасте 89 лет в июне 2016 года.  Последние 14 лет она жила в Великом Новгороде, где живу и я, автор, с 1988 года. А моя малая родина-город Томск, в Сибири.
Маме было всего три года, когда их большое семейство попало под репрессивный молох сталинского режима. В 1929 году их раскулачили. Глава семьи, Василий Степанович Ермилов был признан лицом социально-опасным, т.е. кулаком, а хозяйство-кулацким. Имущество конфисковали, а семью выслали. В 90-х невинно пострадавшая семья Ермиловых была реабилитирована. С тех пор минуло много лет, но до конца своих дней мама не могла смириться с той великой несправедливостью. От неё я и узнал обо всех этих событиях, а она в свою очередь-от своей мамы, моей бабушки Анны Гурьяновны,1904 года рождения. Бабушка умерла в 1994-м.
Василий Степанович Ермилов родился в 1855 году, место рождения: Царицинская губерния, Михайловский уезд, хутор Рогожин. В постановлении о раскулачивании значится: Сталинградская область, Михайловский район, х. Рогожин. Там и прожил всю жизнь, пока не раскулачили. У них с женой Василисой было трое детей: Настя, Фёдор и Андрей. Настя вышла замуж и покинула отчий дом. В 60-х она нашлась в Караганде. Тоже, видимо, не по своей воле там оказалась. Фёдор привёл в дом отца жену Дарью, народили они тоже троих детей: Анну, Антона и Ивана. А сам Фёдор погиб в первую мировую войну. Андрей женился на Анне (моей бабушке), у них тоже было трое детей: Клава, Шура (мама) и Ваня (он родился уже в неволе). Вот и всё семейство, дружное, работящее. По декрету советской власти Ермиловым достался большой участок земли. Обжились, закрепились на земле, обзавелись инвентарём, скотиной, дом построили большой, крытый железом. Бабушка до конца своих дней уважала Ленина. Когда в конце 80-х его начали "поливать грязью", она всегда говорила:" Неужели за Ленина никто не заступится?".
Конфискацией и выселением руководил их земляк Кундяш(то ли фамилия, то ли прозвище). Бывший голодранец, т.е. пролетарий. Алкоголик, наделённый властью. Мама, тогда ещё трёхлетняя девчушка, чётко запомнила момент: когда их с вещами вывели во двор, она вдруг вспомнила, что забыла в доме свою любимую куклу и кинулась было обратно. Но Кундяш преградил ей путь плетью и сказал с гонором:" Нет вам больше хода в этот дом." Вот такое "яркое" воспоминание из детства. На том оно и кончилось, и начался кошмар.
Три года кулацкого поселения. Там же, в донских степях. Это овраг, на его склонах-землянки в три наката, колючка по периметру, охрана. Там и родился Иван Андреевич, мой дядя. В 1933-м комиссия по раскулачиванию заочно вынесла решение о выселении Ермиловых за пределы нижневолжского края, в Сибирь, не удосужившись поинтересоваться, что дед Василий и бабка Василиса давно уж покоятся в проклятой земле того кулацкого поселения.
В Сибирь ехали долго, через всю Россию, в "телячьих" вагонах, т.е. в вагонах для скота. Была осень 33-го, на каждой станции из состава со спецпереселенцами выносили покойников. По дороге заболел и по прибытию в Томск,  в больнице умер мой дед Андрей Васильевич. Хоронить таких было не положено. Бабушка долго убивалась по мужу.
Потом-спецпоселение в Бакчарском районе Томской области, на реке Большая галка, в тайге, позже-в самом селе Бакчар. Оттуда Антон и Иван ушли на войну и не вернулись. В конце войны маме и тёте Клаве, уже взрослым девушкам удалось устроиться на Томский электромеханический завод, выпускающий в то время военную продукцию. Помогли им хорошие люди. Вскоре дали место в общежитии, и они перевезли к себе мать с Иваном, которого призвали в армию в конце 40-х. Иван Андреевич посвятил себя военной службе. А Дарья осталась в Бакчаре. Так начиналась новая страница в жизни Ермиловых, связанная с городом Томском, где появился на свет и я.
Возможно, в поэме есть исторические и хронологические неточности, но мне больше хотелось передать оттенки настроения, душевное состояние героев, их переживания, боль страданий и приятные мгновения. Ведь они выжили, выросли и стали хорошими добрыми людьми.

Дед Василий
1
Мой прадед Василий Степанович Ермилов

Ты расскажи  мне , мама, быль
О том далёком лихолетье,
Как приклонил степной ковыль
К донской земле холодный ветер.

Как в дом с недоброй стороны
Пригнал он то, чего не ждали.
А в сельсовете со стены
Смотрел на всех товарищ Сталин.

Как на глухой степной простор
Был сослан дедушка Василий.
Немало лет прошло с тех пор,
Но боль они не остудили.
                -----------
     В глазах померкнул белый свет,
     Слова, как шашка просвистели:
     " По всем статьям-кулак ты, дед,
     Готовтесь в путь через неделю."

     Созвал своё семейство он,
     Собрал убогие пожитки
     И, отпустив земной поклон,
     Последний раз закрыл калитку.
                -------------
Ермиловы не ждали бед,
Работали, детей растили.
Лишь затуманится рассвет,
А он уж в поле, дед Василий.

Не спится, докучают сны,
А снится всё одно и тоже-
Как Фёдор, сын пришёл с войны
Живой, весёлый да пригожий.

Лихой казак, степной орёл,
Во всём, как батя, знавший меру.
В чужой земле он смерть нашёл
За трон, отечество и веру.

-Ну что ты, старый, душу рвёшь-
Ворчала бабка Василиса,
-Ты этим сына не вернёшь,
Дай бог, ему там сладко спится.

-Да не шуми ты, не шуми.
Внучатам дай поспать подоле,
Ещё не пели петухи,
А им работать нынче в поле.

Бывало, сядет на крыльце,
Махорку горькую закурит
И слушает, как по росе
На поле птицы озоруют.

Припомнит скудное житьё,
Неурожай и лютый голод,
Как кружит в небе вороньё,
Почувствовав осенний холод.
               ------------
     Крестьянин задышал легко
     Лишь после Ленинских декретов
     И, сбросив рабское ярмо,
     Благословил страну советов.

     Он сам себе стал господин,
     Основой сельского хозяйства...
     В аренду триста десятин
     Дед Вася взял у государства...

Вздохнёт устало старый дед,
Перекрестившись у порога
И поспешит встречать рассвет,
Ведь сделать нужно очень много.
                ----------------
     И кузнецы, и косари-
     В семействе не было ленивых,
     От петухов и до зари
     Работа спорилась на диво.

     Всё нажили своим трудом,
     И каждый занимался делом.
     Построили добротный дом,
     Покрыли кровельным железом.

     Кропили потом стар и млад
     Землицу каждой десятины.
     Был полон на зиму амбар,
     Сыта, ухожена скотина.
                ------------
Помощник ладный-сын Андрей,
Невестки Дарьюшка и Анна,
Да несть числа малых детей.
(Та, что поменьше-моя мама)

А дочку Настю выдал дед
За казака в соседний хутор...
И жить бы всем по сотне лет
В родном краю хмельно да любо,
Встречать малиновый рассвет,
Не ведать горя и печали...
Ермиловы не знали бед,
Беда пришла, отколь не ждали.
                ------------
     Донская матушка-земля
     Кормила щедро люд крестьянский.
     Да только завелась змея,
     От зависти и злобы адской.
 
     Тридцатый год. Кто друг, кто враг
     Решали быстро и без споров,
     И слово страшное "кулак"
     Ломало судьбы без разбора.

     А кто решал и суд вершил,
     Кому беда чужая в радость?
     Доносы кто тайком строчил,
     Тая в душе убогой зависть?

2
Кундяш

На треть стены вождя портрет
Украсил местный сельсовет.
А за столом сидит Кундяш,
Хоть и партейный, но алкаш.

При нём заряженный наган,
Ну а за пазухой-стакан.
Вершит советские законы
Кундяш за четверть самогона.


Ума большого бог не дал,
Зато есть книжка "Капитал".
Он перед сном её читает,
Хоть ни черта не понимает.

Он из своих, их бедняков,
Стучит, подлец, на земляков.
Строчит в комиссию записки-
Кого включать в "кулацкий список".

А на ермиловский-то сруб
Кундяш давно имеет зуб:
"Вот бы железо с крыши сбить,
Поди полгода можно пить."

И он, мерзавец, суд вершил:
"Ну что, допрыгался, Ермил?
Теперь ты-чуждый элемент,
И здесь вам места больше нет.
Имущество мы заберём,
Составим опись, а потом
На поселенье вас свезут.
ПонЯл? Пусть бабы не ревут!"

Стоит он на чужом крыльце
С победной миной на лице.
Ну а семья, собрав пожитки,
Столпилась молча у калитки.

И вдруг его прожгло огнём.
Сказал дед:" Мы не пропадём,
Тебя вот жалко, бедолагу.
Ты жил и сгинешь, как собака."

Дед Вася хоть и не пророк-
Нейдёт чужое людям впрок.
Вот и Кундяш. За что боролся,
На то потом и напоролся.
                ------------
     Подводы тронулись гуртом,
     Всё меньше становился дом.
     Мелькнул вдали последний раз,
     Потом и вовсе скрылся с глаз.

3
На поселение

Призадумалась семья,
Слёз горючих не тая.
Много горя повидали
Те убогие края.

Замирает в жилах кровь:
Степь кругом, глубокий ров,
А землянка в три наката
Заменяет нынче кров.

Небогатое житьё,
Горемычное бытьё,
Да в предчувствии удачи
Кружит в небе вороньё.

И куда не кинешь взор,
Видно лишь один забор.
Начинает дед Василий
Невесёлый разговор:



"Я вас вырастил, вскормил,
Жить по чести научил,
А теперь не обессудьте-
Час мой, чувствую, пробил.

Вот последний вам наказ:
Друг за друга стойте враз.
Если нет-по одиночке
Сломят каждого из вас..."

Тихо умер старый дед,
Не оправился от бед.
Но в родных сердцах навеки
Он оставил добрый след.
             -------------
Два заросших бугорка
Неприметны свысока-
Ненадолго Василиса
Пережила старика.

Ни оградки, ни креста,
Лишь полынь да лебеда,
Лишь в Медведице глубокой
Тихо шепчется вода.

Много сгинуло имён
По законам тех времён.
Бой с "кулацким элементом"
Был победно завершён.

Одолела кулака
Пролетарская рука.
Вот с тех пор у нас в деревне
Не осталось мужика.

4
В Сибирь

Безумно долгие три года
Остались где-то позади.
И снова дальняя дорога,
И снова слёзы впереди.

Под стук колёс, как ритмы сердца
Укрыла ночь степную ширь.
Состав из спецпереселенцев
Умчал Ермиловых в Сибирь.

Дорогой той вперёд ногами
Немало вынесли людей.
Никак забыть не может мама,
Как умирал отец, Андрей.

Где схоронили? Кто ж ответит,
Нет ни могилки, ни креста.
А год тогда шёл тридцать третий,
Жестокий год с числом Христа.
                -------------
Хватили лиха поселенцы.
За что?-ответа так и нет.
Их, занесённых в отщепенцы,
Безжалостно косила смерть.

За что лишали их свободы
И отрекали от страны?
За что без племени и роду
Бросали их в сырые рвы?


За что страдали эти люди
И обвинялись без вины?
А сколько малолетних судеб
Лишились детства без войны.

Так и Ермиловские дети
Хлебнули горюшка сполна.
Разуты были и раздеты,
А впереди ждала зима.
             ------------
И осенью в тайге не жарко,
Глухие, топкие края.
Там, где течёт Большая галка
Обосновалась вся семья.

Среди других переселенцев
Крестьянина узнать легко:
Трудолюбив и мягок сердцем,
Но не упустит своего.

А своего всего-то малость:
Душа, уставшая от слёз,
Надежда робкая на радость
Да ветхий кров среди берёз.
Ещё мозолистые руки,
Натруженные с малых лет...
И вот-летят, белея мухи,
А там глядишь,  и ляжет снег.

Тайга не степь, зима не тётка.
Она уже недалеко,
Отхлещет снегом, словно плёткой,
Не пожалеет никого.

И вновь землянка в три наката,
Хоть и убогий, но постой.
И от рассвета до заката
Лишь стон пурги да волчий вой.

Суоробы в рост, мороз трескучий,
Давно уж кончился паёк.
Но, вопреки метели злющей,
В печурке бился огонёк.
                -----------
Всему своё приходит время,
Прошла и первая зима.
На смену ей, звеня капелью,
Явилась дружная весна.

С надеждой светлой и желанной
Пришло тепло, но не для всех.
В зиме навек осталась Анна,
А было ейо шестнадцать лет.

Ей так хотелось встретить солнце,
Незванной хвори вопреки,
Вспорхнуть к нему через оконце,
Как на лучинку мотыльки.

Уж не ходить в невестах Анне,
Не убегать из дома в ночь.
Всплакнув, помянет тётка Дарья
Свою единственную дочь.

Обнимет молча и устало
В порыве скорби сыновей,
Потреплет по вихрам кудрявым
Да и смахнёт слезу скорей.
               -------------
Антон с Иваном хоть и дети,
Работали, как мужики.
Вставали рано, на рассвете,
Носили воду из реки.

Совсем не детскую работу
Им приходилось выполнять.
И не было иной заботы-
Лишь бы семью с колен поднять.

Пыля устало по дорогам,
Водил Иван босую рать
По местным деревням и сёлам
Господню милость собирать.

Их жизнь сама, без книг учила
Науке мудрой-выживать,
И как бы сердце не щемило-
Души и веры не терять.

А в сорок первом, самом трудном,
Их, необстрелянных ребят,
Отправили июньским утром
В Бакчарский райвоенкомат...
                --------------
На берегу Томи звенящей
Стоит солдат. Среди имён
В граните выбито скорбящем:
"Ермиловы: Иван. Антон."

Не нужно реабилитаций
Хранимым камнем именам.
Они молчаньем беспристрастным
Нам стелят путь, ведущий в храм.

5
Песня над тайгой

Кружит песня над тайгою,
Растворяясь в вышине
О казачьей горькой доле,
Да в далёкой стороне.

У пришельцев отобрали
Право выбора судьбы,
Им амнистию давали
Лишь сосновые гробы.

Но зато с лихвой вручали
Поражение в правах.
Нет конца сибирской дали,
Есть за будущее страх.
            --------------
Слёзы горю не подмога.
Что блажить да причитать?
Если так угодно богу,
Нужно как-то выживать.

Не сдаваться, ждать и верить
В свой безоблачный рассвет,
Что наступит непременно
После трудных зим и лет.

Да и кончились уж слёзы.
Ни лишение всех прав,
Ни крещенские морозы
Не сломили гордый нрав.


А крестила Дарью с Нюрой
Тётка крёстная-Зима,
Напоила вдоволь вьюгой
Вместо сладкого вина.

Обе рано овдовели.
Тяжело без мужиков.
Незаметно поседели
Завитушки у висков.

В их глазах-печать тревоги
И тоски смертельной след.
А ведь им не так уж много
Той порой минуло лет.

Чтобы с голодом не знаться,
За казённые харчи
Приходилось надрываться
От зари и до зари,
Чтобы сладкой, как малина
Жизнь увидеть довелось.
Не помин, а именины
Чтобы праздновать пришлось.
                ------------
После долгого зимовья
Подобрел таёжный край,
И весенним многозвоньем
В нём теперь бушует май.

Просыпается надежда
На свершение чудес,
Когда пёстрые одежды
Одевает голый лес.

Ребятишкам уж неймётся
Отыскать съедобный дар.
Не беда, что ноги босы,
И свирепствует комар.

Близлежащие опушки
Исходили все подряд
Клава,  Шура и Ванюшка,
Две сестры и младший брат.

Не берёт малых простуда,
Не берёт любая хворь.
Пригрозит, бывало,Нюра:
"Не ходите в дальний бор."

И пугает для острастки:
"В том бору живёт старик.
Подойдёт, расскажет сказку
И исчезнет в тот же миг.
Кто её хоть раз помянет-
Онемеет навсегда."
А ребят безумно тянет
Посмотреть на старика.
            -------------
Лето, лето. Утром ранним
По тайге плывёт туман.
Возле печки, на полати
Дремлет маленький Иван.

Хоть годков ему немного,
Может два, а может три,
Он объездил все дороги
На закорках у сестры.


Ничего, что ростом малый,
Трепещи, коварный враг-
На плечах сестрицы Клавы
Высоко сидит казак.

Рассмеётся мать устало:
"Вот бы шашку да коня,
Чтоб промчался величаво
Вдоль родного куреня.
Налетел бы чёрной бурей,
Показал бы всем кураж,
И от страха чтоб со стула
Так и грохнулся Кундяш...

Велико подспорье летом
Для голодной детворы.
Угощений слаще нету,
Чем таёжные дары.

Как-то раз, когда малина
Начала в лесу краснеть,
У поваленной осины
Повстречался им медведь.

Затаился хитрый мишка
И малину поедал.
Не заметил ребятишек,
Даже "Здрасьте" не сказал.

Дети тоже не сказали.
Да и ладно, поделом.
Пятки здорово сверкали
Сквозь таёжный бурелом.
               ------------
Так Ермиловы и жили,
Сообща, одним гуртом.
А к зиме их поселили
В небольшой, но крепкий дом.

В доме чисто и отрадно,
Образок стоит в углу,
Чтоб за долю православных
Помолиться по-утру.

До поздна горит в окошке
Пламя маленькой свечи,
На скамейке дремлет кошка,
И дрова трещат в печи.

Нынче в доме угощенье,
Чугунок в печи устал:
Тот не знает наслажденья,
Кто картошку не едал...
             -------------
Кружит песня над тайгою,
Растворяясь в вышине
О лихой крестьянской доле,
О родимой стороне.

6
Эпилог

С тех пор прошло немало лет,
Когда был жив Василий-дед.
И в той землянке в три наката
Давно погас лучины свет.
Мне жаль, но нынче многих нет.


Сквозь лихолетья горький дым
Сибирский край им стал родным.
Кого украсили морщины,
А кто, не побывав седым,
Остался вечно молодым.

                Весна 2010