Страшилище

Сидит старик на камне сером
Без шапки, в шубе, но босой,
Спина, изогнутая с`ерпом,
Ступни обрызганы росой.

Взгляд и спокоен, и ужасен,
Сжигает в пепел – жизнь и смерть!
Он мстит живому! Он опасен!!
Он всё – не может умереть.

Уже века не может жалость
Смягчить тот острый, жуткий взгляд.
Хозяину его осталось
Ещё бродить века подряд.

Он обречён быть вечно зрячим,
Не видя жизни и борьбы,
И привидением ходячим
Он стал, сбивая в кровь ступни.

Ни страх, ни холод, ни лишения
Не ведомы ему пока…
Он независим, он вне мнения
Какого-то ещё лица.

Он не имеет сострадания,
Он не любил, не жил семьёй.
Ему предписаны скитания…
Всегда – один, всегда – босой.

Он без границ. Он – все-свободный!
Он – Сам!! А всё вокруг – мертво.
И рыщет взгляд его холодный
Того, что живо, что – тепло.

Испепелив комок отчаяния,
Услышав страх, увидев крик его,
Он познаёт другое... иное состояние,
Отличное от своего.

От вспышки – пепел. Пыль по ветру…
От пыли – тьма туманит взор…
Страшилище идёт по свету,
Исполнить личный приговор.

Он многого уже не может…
Начать не может умирать.
Никто, ничто в том не поможет,
Поскольку – нечего терять.

Не приобрёл! Не сотворился!
Ничто не стало ближе всех!
Он в равноправном растворился,
Равновеликий творя смех.

Смех над собой, над тем, над этим…
Тем смехом – душу он ожог.
Испепелив себя, за этим –
Стал жечь подряд, что только мог.

Взгляд изменился, стал ужасен,
Стал жечь всё кряду: жизнь и смерть!
Уже – века! Века – опасен!!
И всё – не может умереть.

Антон Сибиряк