День Эйзенштейна 22 января 2019 в Великих Луках

Год театра в России - 2019,
100-летие Великолукского драматического театра - март-декабрь 2019,
100-летие прибытия С.М. Эйзенштейна в Великие Луки - ноябрь 1919...

Константин Елисеев, Владимир Лачинов, Сергей Эйзенштейн:
судьбоносные встречи в Великих Луках

В годы Великой Российской смуты - революций 1917 года, в период Гражданской войны
в старой и в новой столицах нашей страны - в Петрограде и в Москве было сложно выживать по разным причинам.
Миллионы людей перемещались по охваченной братоубийственной войной стране.
Они находили приют в это время в провинции.
Судьбоносные встречи людей преданных искусству состоялись в городе Великие Луки...

Часть 1. Аптека? Аптека. Никогда не позабуду...

Константин Степанович Елисеев (13 марта 1890 – 10 июля 1968)
русский советский график и художник театра и кино. Родился в Санкт-Петербурге.
Художественное образование получил в 1910—1914 годах в Рисовальной школе Общества поощрения художеств
у И.И.Творожникова, Ф.Ф.Бухгольца, А.А.Рылова,И.Я.Билибина и др.
Публиковал сатирические рисунки в газетах и журналах.
 
В 1911—1917 гг.. работал актёром и оформителем фойе в петроградских театрах «Троицкий» и «Литейный»,
рисовал карикатуры на актёров труппы.
Тогда же он испробовал свои силы как исполнитель характерных ролей.
Занимался в 1918 г. в свободных художественных мастерских (бывшая Академия художеств)
у профессора В.В.Беляева, затем во ВХУТЕМАСе у И.Н.Павлова в 1922—1923 годах.
С начала 20-х годов занимался оформлением спектаклей в Первом белорусском драматическом театре,
рисовал карикатуры на политические и бытовые темы для московских газет «Гудок» (1922—1968),
«Прожектор» (1923—1935), «Бегемот» (1924—1928), «Крокодил» (1924—1968).
В 1941—1945 годах рисовал карикатуры для журнала «Фронтовой юмор».
Много работал в театрах, а последние 25 лет — в кино и цирке.
Вел работу с молодыми художниками, в период 1959—1961 годов был руководителем
студии карикатуристов при журнале «Крокодил».
Оформил ряд спектаклей: «На дне» А.М.Горького (1920, совместно с C.М.Эйзенштейном), «Сон на Кургане» Я.Купалы и др.

Создавал эскизы костюмов на студии «Мосфильм»: «Ленин в 1918 году» (1939).
В 1938 году был художником по костюмам на съёмках фильма «Александр Невский» C.М.Эйзенштейна.
 
Работы художника экспонировались на зарубежных выставках: Загреб (1973) и др. Персональные выставки проходили в Москве (1948, 1951, 1968), Минске (1952), Ярославле (1954). Работы художника находятся во многих региональных музеях,
а также в частных коллекциях в России и за рубежом. За заслуги в области советской художественной сатиры в 1945 году удостоен звания Заслуженного деятеля искусств РСФСР. Был дружен с поэтами В.Маяковским и Я.Купалой.

В Великие Луки К.С. Елисеев, вместе с женой и с сыном, приехал в январе 1919 г. Служил художником-декоратором и актёром
в Великолукском драматическом театре. Жена, периодически, работала в театре в качестве переписчицы ролей. Уехали Елисеевы из города в июне 1920 г.

Константин Елисеев «Юность художника»
(фрагменты из книги Ростислава Николаевича Юренева
«Эйзенштейн в воспоминаниях современников» (М,Искусство, 1974):

«Однажды, в конце 1919 года, ко мне в актерскую уборную пришел худенький юноша
в сильно поношенной форме студента Петроградского института гражданских инженеров
и повел разговор о том, что среди сотрудников учреждения, которое называлось 18-е военное строительство при Политотделе 15-й армии, квартировавших в Великих Луках, организовался любительский театральный кружок, имевший целью использовать пустовавшую сцену кинотеатра «Коммуна». В состав этого кружка кроме молодежи входили весьма представительные инженеры и архитекторы, работавшие в 18-м военном строительстве, так что дело было поставлено основательно и серьезно.
 
Для ведения бесед и чтения лекций по различным театральным дисциплинам были приглашены некоторые актеры из нашей труппы, и среди них В.П. Лачинов, много лет, работавший в суворинском Малом театре. Это был очень скромный, весьма эрудированный человек, отлично знавший историю театра. Он должен был читать лекции по истории костюма
и лекции по природе и технике грима, мне же предлагалось иллюстрировать их
показом практических приемов грима.
 
Юноша, назвавшийся С. М. Эйзенштейном, выразил желание присутствовать на наших занятиях. Я разрешил ему
и с удовольствием провел два-три сеанса показа техники грима, в результате чего приобрел новых друзей,
среди которых С. М. Эйзенштейн отличался особым постоянством.               
Мы встречались то у меня, то у него на дому, а иногда он подолгу просиживал в моей уборной,
следя, как гримируюсь я и мои товарищи. Этот хрупкий юноша привлекал к себе мягкой улыбкой,
за которой угадывалось какое-то лукавство, а в небольших светлых глазах, спрятанных под высоким лбом,
вспыхивали иронические огоньки, и тогда в них чудились золотые бесенята.

Первоначальная симпатия быстро перешла в доверчивую дружбу, и тогда он стал показывать мне свои рисунки, которых у него оказалось много, очень много. Я был очарован их мастерством, которое бросалось в глаза с первого взгляда, а их содержание, их сюжеты удивляли своим разнообразием и широтой наблюдений и мысли, — просто не верилось, что в этом юноше умещалось столько знаний, наблюдений и самых неожиданных выдумок и видений. Во всем этом зрительном богатстве представлений ясно было, прежде всего то, что человек очень много читает, много знает, а еще больше думает и выдумывает.

Однажды тот же кружок попросил меня провести беседу — показ построения и разбивки шрифта —
я обучался этому делу у И. Я. Билибина.
В процессе рассказа и показа отдельных элементов, из которых состоят буквы, я, стоя у доски, написал первое попавшееся слово: «Аптека». Тогда мне и в голову не могло прийти, что это безобидное слово
сыграет свою роль в наших дальнейших отношениях с Эйзенштейном.

Тем временем кружок готовился к своему первому показу в театре «Коммуна». Ставили смешную двухактную комедию Аркадия Аверченко «Двойник», в которой главную роль играл начальник 18-го строительства инженер Пейч, а декорации были поручены Эйзенштейну, очень волновавшемуся и бегавшему ко мне за консультациями. Мне очень понравился сделанный им простой и «вкусный» по архитектуре павильон. Что же касается костюмов, то каждый участник спектакля был одет
по своим возможностям, а грим был полностью отдан на усмотрение
нашего очень опытного петроградского парикмахера-гримера Б. Авдеева.

Пьеса прошла с очень большим успехом, и тут же было решено не останавливаться на этом, а идти дальше,
и притом в более серьезном плане, отвечающем требованиям революционной обстановки.

Ободренные первым успехом, участники кружка поставили перед собою очень серьезную задачу:
воспроизвести на сцене «Взятие Бастилии» («14-е июля») Ромена Роллана.

Оставляя в стороне работу с исполнителями, которую взяли на себя некоторые актеры из нашего Дома просвещения, нужно прямо сказать, что постановочная часть пьесы представлялась настолько серьезной, что была под стать только профессиональному театру, здесь же твердо было решено обойтись своими, любительскими силами, и, конечно, вся тяжесть и ответственность за эту сторону постановки легли на Сергея Эйзенштейна.

Сейчас, вызывая в своей памяти внешний, зрительный образ постановки «Взятия Бастилии», я должен признать, что она затмила скромные постановки нашего профессионального театра Дома просвещения не только потому, что мы не обладали теми материальными возможностями, которые имел Поарм 15, но, может быть, прежде всего потому, что здесь впервые показал себя Эйзенштейн как яркий, талантливый театральный художник. По всем эскизам, которые он приносил ко мне на консультацию, я мог давать лишь технические советы, что же касается художественной стороны, то они всегда вызывали одобрение своей смелостью и логической простотой конструктивного решения...

В дальнейшем, когда он преподносил мне очередную карикатуру на меня,
на каждой из них моим почерком значилось: «Аптека».
Через восемнадцать лет, когда в студии «Мосфильм» я приносил ему на утверждение эскизы
к «Александру Невскому». Каждый раз, когда тот или иной эскиз ему особенно нравился,
он, глядя на меня лукавым взглядом, произносил: «Аптека» и при этом дружески улыбался.

У меня сохранился рисунок, подаренный мне в 1920 году Сергеем Михайловичем.
На нем сбоку имеется надпись: «Дорогому маэстро, в знак того,
что я никогда не позабуду того, что им для меня сделано. Душевное спасибо.
Не забуду никогда. Минск. 25/IX-20. С. Эйзенштейн».
Я тоже никогда не забуду наших встреч».

Часть 2. «Здесь три театра, и все переполнены…»

Владимир Павлович Лачинов (28 февраля 1865 г. – после апреля 1929 г.) –  филолог, переводчик,
драматический артист, теоретик театрального искусства, театральный критик.
Сотрудничал с  труппами разных Санкт-Петербургских театров.
 
С декабря 1919 г. – по май 1921 г. жил и творил в Великих Луках,
в последующем – в разных городах и театрах Украины.
Сотрудничал со многими литераторами и режиссёрами.
Играл, осуществлял постановки пьес на сценах великолукских театров, преподавал основы
актёрского мастерства, участвовал в деятельности Великолукского отделения Всерабиса.

Из личного дела В.П. Лачинова (фрагменты)
«1920 – апрель, Великие Луки: Я здесь очень поправился, хотя хлеб дошёл уже до 170 р. Играю и преподаю в Студии, но иногда мучает смертельная скука. Здесь три театра, и все переполнены. На досуге я инсценировал роман Диккенса «Оливер Твист».
«1920 –  июль, Великие Луки: «Жить здесь очень приятно, но цены почти петербургские.
Сегодня поставил Вашу (Б. И. Бентовина) пьесу «Конец драмы».
"1921 – Великие Луки: «Положение в театре хорошее. И всё-таки жду не дождусь, когда будет можно переехать в Петербург»; май, Великие Луки: «Я застрял пока здесь, но уже написал в Саратовскую губернию, чтобы перевестись в г. Петровск. Встречаюсь тут с Еленским, которого чествовали недавно как героя труда».

Часть 3. «Шуму наделали на все Луки…»
(фрагменты из писем Сергея Эйзенштейна к матери из Великих Лук)

Эйзенштейн Сергей Михалович (22  января 1898 г., Рига - 11 февраля 1948 г., Москва) – выдающийся советский кинорежиссёр,
теоретик кино, сценарист, педагог, художник, заслуженный деятель искусств РСФСР (1935),
профессор (1937), доктор искусствоведения (1939), лауреат двух Сталинских премий первой степени (1941, 1946).               
В полной мере оценить значение великолукского периода в становлении Эйзенштейна, как творческой личности, помогают личные документы Сергея Михайловича. Дневниковых записей и мемуаров по этому периоду  режиссёр практически не оставил. Но есть ценнейший источник о жизни, службе и творческой деятельности С.М. Эйзенштейна в Великих Луках – его письма к матери Юлии Ивановне (фонды РГАЛИ). Кстати, она навещала сына в нашем городе в апреле 1920 года. Письма собрал, обработал, издал в своей интереснейшей книге «Эйзенштейн: попытка театра: Статьи. Публикации» (Москва, 2005) театральный критик и театровед Владимир Всеволодович Забродин. Приведём выдержки из неё:

«Пока судьбой своею очень доволен: компания очень мила. Был уже раз на именинах, вчера на концерте, а сегодня иду в театр». (23 ноября 1919 г.)

«Сходил раз в балет (гастроль проездом) – видел Смирнову, Обухова и др. Очень хорошо… Здесь начинаем усиленно заниматься театром…». (26 декабря 1919 г.)

«Вчера же «влились» в здешний культурно-просветительный клуб (нескольких соединенных учреждений), где очень мило и даже уютно. Начинает кипеть театральная  деятельность. Там же у клуба библиотека (ничего): есть даже французские и английские книги. В Управлении у нас появились женщины – архитектор – инженер – археолог (курсистки) – есть хоть с кем поговорить о старине. Они здесь будут устраивать музей. Я, конечно, примазываюсь». (30 декабря 1919 г.)

«… ведь вчера исполнилось мне 22 года! День прошел бы, конечно, совсем незаметно и в силу контраста с праздником еще более бесцветно, если бы не счастливое стечение обстоятельств: вчера сыграли заячью свадьбу. Мы с Ал. Ал. были шаферами, и, хоть дядя Володя и «саженный» выпер, все же – (я венец) с честью держал на главе его. Вечером (свадьба была в 6 час. веч.), и хоть «венчальные свечи горели», но все же в церкви было темно и… холодно: ни фраков, ни фаты, ни букетов, но вечером был чай с молоком, ватрушки с творогом, блинчики и коньяк (к которому я (не притронулся) в силу своих непоколебимых principe’ов) и должно было быть весело». (24 января 1920 г.)

«Дорогая Мамуля!
Прости, что так долго молчал, но Ты знаешь, что я с головой был погружен в нашу «постановку» – настолько, что похудал как призрак, а после спектакля простуженно свалился1. Теперь встал и отъедаюсь, отдыхаю душой, ибо вся постановка лежала на мне: я брался лишь за художественную сторону, а пришлось на спектакле в полном гриме и костюме самому ворочать щиты, приколачивать необходимое, таскать и перетаскивать мебель etc., при этом еще спорить, отстаивая собственные замыслы (блестяще удавшиеся, по свидетельству всех), ругаться, чтобы работали другие, бегать и следить за гримом, сниматься (фотографии, по напечатании таковых, пришлю обязательно) etc., etc. Зол был как черт. А к тому же еще правил… пьесу (детище нашего комиссара «Зер Кало» – зеркало…). 2 другие пьесы прошли очень хорошо. В общем, шуму наделали на все Луки, но главное то, что отнеслись к нашему спектаклю не как любительскому, а как к серьезному. Думаем продолжать «работу».
Я играть словесные [роли] больше не буду – голос, голос, о голос! –  и только выходные, из коих строим «перлы».
Что касается «жизни», то ничего!» (14 февраля 1920 г.)

«Пишу не часто (за что прошу прощение), потому что ушел с головой в театральную деятельность. Здесь, в Луках, есть гарнизонный клуб, куда мы принадлежим как часть гарнизона. При нем секция (человек 35) –  театральная, то есть до третьего дня – просто очень посредственная любительская труппа, особенно хромающая  в смысле режиссуры; актеры есть даже «ничего себе» иные. Ну вот, третьего дня была переорганизация, а в течение недели я уже организую драматическую студию, конечно, первым долгом для себя и чтобы искупить то, что я не остался осенью в Петербурге, но когда я третьего дня докладывал о программе и организации студии общему собранию – все страшно заинтересовались.

Я же нашел и лекторов: и кого!– В. П. Лачинова (переводчик Gordon Craig’а, друг Евреинова и актер (старичок), игравший в «Привале комедиантов» и долгое время с Мейерхольдом – просто клад!) и художника Елисеева (которого давно знаю и люблю по работам в Троицком и Литейном театрах). Первый будет читать режиссерскую и актерскую технику, историю театра, костюма и грим, второй помогать первому при практической работе и самостоятельно руководить классом и читать лекции по театрально-декоративной живописи (кроме того, при Художественной секции, где я состою в инициативной группе, будет руководить классом графики – он ученик Билибина!, – орнаментальной композиции и эскиза)…

Ну-с, что-то будет, что-то выйдет, а начинание интересное и захватывающее меня с головой...
Имеет ли Тебе смысл перебираться в Луки, где все же гораздо голоднее,
чем у Вас (без пайка, который, кстати, со вчерашнего дня усиленный:
2 фунта хлеба и 18 зол(отников) сахару в день!).

Конечно, насколько я буду гражданцем в Петро(граде), не знаю, но, смотря по тому, что покажут мои «студийные успехи» (мое режиссёрское выступление у знающих – Елисеева – нашло мнение серьезного и интересного),
возможно, что серьезно займусь театром.

Вчера раздобыл себе наконец Брокгаузовское издание Шекспира для прочтения
и усиленно читаю и увлекаюсь им». (26 февраля 1920 г.)

«… Я сейчас совсем в сфере Театра. Уже были две лекции (вступительная и первая по гриму) в рожденной мной при клубе студии драматического искусства. Читает нам лекции очаровательный старичок актер (54 года) В. П. Лачинов – массу видавший и знающий и, главное, принимавший участие буквально во всех экспериментальных театрах: Старинном, Териокском Мейерхольда, Комиссаржевской, «Привале», «Бродячей собаке» etc., etc. Очень интересный и страшно милый: маленький старикашка в подвязанной кушаком шубенке, с кашнэ вместо галстуха. Был у него в гостинице, где он – типичная «берлога» русского актера. Вообще – прямо характерная картинка, а не человек…

День таков: до 5 1/2 час. – служба и обед, 6-7 – лекция, 7 – репетиция или приходишь вечером к Управленческой лампе и читаешь. В общем, есть дело, дело интересное, и думаю многому научиться…». (5 марта 1920 г.)

«… Кстати, в высшей степени одобрены мои рисунки театральным художником Елисеевым. Он очень симпатичный и весьма серьезный. Учит (в воскресенье 1-ый урок) нас рисованию. В театральной Студии было уже 8 лекций. Очень интересно.
В четверг ставлю новую пьесу «Марат». Буду делать декорации.

Сейчас, пришпоренный поощрением художника, усиленно рисую, фантазирую etc., конечно, потому выгляжу неважно». (до 18 марта 1920 г.)

  «…Сегодня приступаю к изготовлению декораций к «Бастилии» по довольно удавшимся эскизам. Если декорации выйдут удачными, я, кажется, окончательно решил идти в помощники Елисеева –  он меня сильно уговаривает, да и все приятели и знакомые…
Вчера и третьего дня занимался «статистикой» (то есть был с другими студистами – статистом) в городском театре:
«Боярином» – в «Василисе Мелентьевне» и «Полицейским, которого закалывают» –
в «Коварстве и любви»  –  был заколот с большим эффектом.

Сейчас буду делать эскизы костюмов для швейцарских войск. Вчера в костюмерной Политотдела выбирал костюмы для «Бастилии». Очень рад, что буду «практиковать». Так рад, что пью по 1 1/2 бутылки молока в день.
Сегодня сдаю в стирку белье.
Если удачно выйдут декорации, буду хлопотать остаться и лучше до осени займусь любимым делом.
(19 апреля 1920 г.)

«Молю Бога устроиться декоратором. Место есть, а Пейч не пускает.
Работаю упорно эти дни над «Бастилией». Один акт готов. Сегодня кончаю другой. Пиши скорее и обязательно. Чем же я виноват, что сейчас весь в Театре, тем более, если паче чаяния буду на участке – буду лишен всего, что я люблю…».
(27 апреля 1920 г.)

«Дорогая Мамуля!
Пишу на службе. Прости, что так долго не писал.
Более, чем с головой, ушел во «Взятие Бастилии», идущее сегодня в пятый и последний раз.
Самым удачным из всего спектакля всеми признаны декорации.

В Культпросвете за мной вакансия декоратора. Серг. Ник. обещает отпустить – верить боюсь, но в Строительстве еле выживаю. В 20-х числах все должно осуществиться, значит и решиться.

Вчера сдали «заказ» (я работаю с двумя помощниками) на декорацию «Степь ночью и татарская степь», расписные горшки, красных петушков на скатерть для спектакля отдела народного образования – получим за это 6 – 7 тысяч. «Шутя и играя» и с большим удовольствием, заработал, в 2-3 дня заработал 2.000.

Ем каждый день утром 2 яйца, пью 1 – 1 1/2 бутылки молока в день.
Чувствую себя отлично и судорожно жду и надеюсь… Студия развивается.
Принимаю деятельное участие в организации». (11 мая 1920 г.)

25 мая 1920 г. С.М. Эйзенштейн по службе переехал из Великих Лук в Полоцк.
 
 «… ну, да, из Лук переехало все, мне интересное и дорогое, и… место декоратора при труппе политотдела,
во главе которой – Елисеев режиссером. С ним мы условились делить оба труда – режиссера и декоратора – пополам,
и вот эта сволочь Пейч меня не отпустил –  и баста.

Знаешь, Мамуля, мне так тяжело – я готов, кажется, лишиться всего,
лишь бы быть на любимом и всецело мной владеющем деле…».               
Полоцк, пароход «Герой». (1 июня 1920 г.)

Часть 4. Итоги пребывания С.М. Эйзенштейна в Великих Луках...
(С.М. Эйзенштейн, К.С. Елисеев, Р.Н. Юренев, В.В. Забродин, В.Н. Павлов)

О пребывании С.М. Эйзенштейна в Великих Луках можно прочитать  из его мемуаров, из его писем из Великих Лук к матери,  из воспоминаний его современников, которые были с ним в этот период в городе Великие Луки: Константина Елисеева, Нины Зайцевой, из статей, исследований, книг великолукских краеведов С.Г. Петрова, С.П. Ткачёвой,
директора ВЛО ГАПО Н.А. Лопатиной, Д.А. Белюкова, исследователей, киноведов из других городов - Р.Н. Юренева,
В.В. Забродина, Н.И. Клеймана, А. Февральского...
 
Попытаюсь обобщить все БОЛЬШИЕ и малые факты(определение Павлов В.Н.)
влияния Великолукского периода  на жизнь, творчество С.М. Эйзенштейна:

БОЛЬШИЕ факты Великолукского периода жизни С.М. Эйзенштейна
               
1. С.М. Эйзенштейн «поставил и оформил три спектакля: «Зеркало» Ф. М. Случайного, «Двойник» А. Аверченко и «Марат» А. Амнуэля. В качестве художника работал над пьесой Ромена Роллана «Взятие Бастилии» (Забродин В.В.). В этих спектаклях он попробовал себя в разных качествах: режиссёра, художника-декоратора, артиста.

2. «Он участвовал в создании Студии, где попытался наладить обучение участников любительской труппы начаткам профессиональных умений»(Забродин В.В.).

3. «Однако главным итогом пребывания в Великих Луках было завершение первой литературной работы — «Заметок касательно театра»…  Именно в Великих Луках он переработал разрозненные записи в «Заметки касательно театра»… Мы убеждены, работа над ними началась в конце января — начале февраля, а завершилась в конце мая 1920 года» (Забродин В.В.).

4. «В Великих Луках Эйзенштейн успел поработать и в профессиональном театре –  правда, всего лишь статистом, актером «на выходах». «Вчера и третьего дня занимался «статистикой» (то есть был с другими студистами – статистом) в городском театре: «Боярином» – в «Василисе Мелентьевне» и «Полицейским, которого закалывают» – в «Коварстве и любви»  –  был заколот с большим эффектом»  (С.М. Эйзенштейн, письмо матери из Великих Лук от 19 апреля 1920 г., Забродин В.В.).

5. «Благодаря» Гражданской войне, которая перекатывалась кровавыми, братоубийственными волнами по просторам России в Великих Луках – перекрёстке России в 1918 – 1922 годы жили, служили, творили многие знаменитые люди. Несомненно, на формирование дальнейшего жизненного выбора Сергея Михайловича оказали судьбоносные встречи, беседы, совместная творческая работа
в великолукской театральной среде. В первую очередь –  с К.С. Елисеевым, В.П. Лачиновым,
а также – с А.А. Кайдаловым, М.Т. Арнольди, другими профессиональными режиссёрами, артистами, любителями из театральной студии,
ставивших спектакли и игравших в них на великолукских сценах в то время (Павлов В.Н.).

6. Из писем Эйзенштейна матери из Великих Лук, неоднократно, и из Полоцка от 1 июня 1920 г. мы видим, что Сергей Михайлович, практически, СДЕЛАЛ СВОЙ ДАЛЬНЕЙШИЙ ЖИЗНЕННЫЙ ВЫБОР именно в Великих Луках –  творческая работа в искусстве стала его приоритетом (Павлов В.Н.).
 
7. Закрепляется этот выбор  в дальнейшем в Полоцке, в Смоленске: «…Теперь я буду всецело принадлежать театру. Сегодня уже получил удостоверение личности на «художника-декоратора»
(С.М. Эйзенштейн, письмо матери из Смоленска от 11 июля 1920 г., Забродин В.В.). Это первая творческая профессия С.М. Эйзенштейна документально заверенная! Удостоверение декоратора, можно смело утверждать, выдано Сергею Михайловичу по итогам его работы художником-декоратором в великолукских постановках, ибо в последующие полтора месяца, после отъезда из Великих Лук, до 11 июля 1920 г., никаких спектаклей он не оформлял (Павлов В.Н.).
 
8. Именно, в Великих Луках состоялось ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ ПРИЗНАНИЕ К. С. Елисеевым С.М. Эйзенштейна ярким, интересным театральным художником – это дорогого стоит! (Павлов В.Н.).
К.С. Елисеев: «…здесь впервые показал себя Эйзенштейн как яркий, талантливый театральный художник. По всем эскизам, которые он приносил ко мне на консультацию, я мог давать лишь технические советы, что же касается художественной стороны, то они всегда вызывали одобрение своей смелостью и логической простотой конструктивного решения...» (Юренев Р.Н.).
               
С.М. Эйзенштейн:  «… Кстати, в высшей степени одобрены мои рисунки театральным художником Елисеевым. Он очень симпатичный и весьма серьезный… Сейчас, пришпоренный поощрением художника, усиленно рисую, фантазирую etc., конечно, потому выгляжу неважно»(С.М. Эйзенштейн, письмо матери из Великих Лук до 18 марта 1920 г., Забродин В.В).

9. Многолетняя дружба с К.С. Елисеевым («Елисеев – очень знающий и дельный художник»  –  С.М. Эйзенштейн, письмо матери из Смоленска от 11 июля 1920 г., Забродин В.В.) началась в декабре 1919 в Великих Луках. Совместная работа, беседы, споры двух художников, несомненно, способствовали творческому развитию и новым творческим поискам обоих мастеров карандаша и кисти. Она счастливо продолжилась после Великих Лук ещё несколько месяцев в Смоленске, в Минске, завершилась в сентябре 1920 г., когда С.М. Эйзенштейн уехал в Москву.
В 1922 г. и Елисеев с семьёй переезжает в Москву. В столице друзья-художники, неоднократно встречались, вспоминали «события минувших дней».
 
Сергей Эйзенштейн (режиссёр) и Константин Елисеев (художник по костюмам) вместе
вернутся в Великие Луки через 18 лет –  в декабре 1938 года и ещё много-много раз
со своим знаменитым фильмом «Александр Невский»… (Павлов В.Н.)

Малые факты Великолукского периода жизни С.М. Эйзенштейна               
(по книге Забродина В.В.)

1. Принципиально отказался от употребления алкоголя.
2. 22 января 1920 г. отметил своё 22-летие в Великих Луках.
3. Осознал, что профессиональным артистом ему лучше не быть.
4. Сбылась мечта: «Вчера раздобыл себе наконец Брокгаузовское издание Шекспира для прочтения
и усиленно читаю, и увлекаюсь им»(письмо матери из Великих Луки от 26 февраля 1920 г.).
5. Продолжал служить в Красной Армии, в 18-ом Военном строительстве 15-й армии.
Служба элементарно помогала выживать в то военное, голодное, непростое время.

Полностью разделяю мнение исследователя В.В. Забродина: 
«Надо сказать, что полугодовое пребывание в Великих Луках – один из важнейших периодов
в становлении Эйзенштейна – театрального деятеля».

Часть 5. В честь великого кинорежиссёра ХХ века Сергея Эйзенштейна...

2019 год объявлен Годом театра в России.

22 января 2019 г. исполнится 121 год со дня рождения великого кинорежиссёра ХХ века Сергея Эйзенштейна,
в декабре 2019 г. будем отмечать 100 лет со времени создания Великолукского драматического театра,
в ноябре 2019 г. исполнится 100-летие со дня прибытия Сергея Эйзенштейна в Великие Луки.

Ярким событием Года театра и в Великих Луках, да и в России стало бы
установление на здании нашего театра в ноябре 2019 г. 
мемориальной доски в честь великого кинорежиссёра ХХ века Сергея Эйзенштейна.

Решение по этому поводу единодушно поддержал Общественный совет
при комитете культуры города ещё в 2017 году. Дело за его реализацией…

Автор-составитель, редактор текста Владимир Павлов,               
Великие Луки, краевед

Использованы ресурсы интернет;
фото из интернета, фондов Великолукского краеведческого музея и фондов ВЛО ГАПО.