2018 год одним файлом

1.
Снежностью
.
холод волчий, холод пёсий,
неба звёздного хэштэг -
прямо в окна сыплет осень
неразумный первый снег.
 
подержи меня за руку,
нерождённая строка.
от забвенья, от испуга -
вот тебе моя рука.
 
пишешь снег, поёшь простуду,
будишь точек вороньё,
нацеплявшая повсюду
листьев стиранных бельё.
 
веришь в холод, будто в чудо,
врёшь немного, то да сё.
строчки будут-будут, будут
крошки к чаю. вот и всё.
 
и для счета, и для счастья,
бытовой фильтруя спам,
надышаться в хлам ненастьем
непременно нужно нам.
 
и тогда, от первоснежья,
от нахлынувшей тоски,
затвердеет в строчках нежность
и торчащие соски.
2.
Я тут стою
.
Я тут стою пока не замела
зима моё сбегающее детство –
по тропке птичьей вниз и до угла,
до переулка с надписью «Советский».

Я тут стою уже который час,
звенят и возвращаются тревоги;
забытая мелодия для нас,
застиранное небо у дороги.

Одной рукой, почти что без рывка,
я отпускаю тех, кто были нами,
как ласково спускают с поводка
щенка в безлюдном месте за домами.

Куда я шла, и почему стою
на воздухе обветренном, наждачном?
На жердочке качаюсь, на краю,
считая звёзд рассыпанную сдачу.

3.
остаться в живых
.
листопадное крошево длится
осыпается в поле души
и застряли у губ на границе
и остались слова мои жить

про твое воспаленное солнце
там левее ожог на груди
это память колечками вьется
и прощаясь дает прикурить

приходил и в глазах вечерело
этот сумрак поди подсвети
только белое-белое тело
и витринных лучей конфетти

на просвет в безразмерной рубашке
не с чужого с родного плеча
и бежали бесстрашно мурашки
и топились в вине сгоряча

как остались в живых вот загадка
превратились в приличных людей
за стеной листопадных осадков
не тревожься зря гугл  окей

4.
вместо приглашения
.
заходите в мой дом
проходите к столу
не забудьте молчать и мечтать
заполошенный снег на минутку уснул
снится снегу вся в белом печаль
и молчат воробьи
потревожить боясь
сон надмирный
трепещущий звук
белых клавиш касается
трогает нас
наяву
наяву
наяву
и вскипает в стакане простая вода
просит бури
душа
не шуми
не уходит зима никогда никуда
даже если грохочет дверьми
неусыпно метель будет люльку качать
будет сон этот длиться и дли
заходите в мой дом  просто так
невзначай
только снег попрошу не будить

5.
Перед взлетом
.
Я отпускаю - музыка, прости -
и забываю лица, даты, ноты.
Я чушь несу. А что ещё нести?
Когда ломает челюсть от зевоты.

Один и тот же круг пройдут часы -
стрекочет лихо стрелка золотая.
И время будто девка на весы
встает и всё года свои считает.

Давай закурим, что ли, по одной
пока там вечность топчется у двери,
пока есть сигареты под рукой
и за окном Москва слезам не верит.

Пока- пока. Пока не повезет
И стрелки набирают обороты,
Пока ещё не наш объявлен взлет,
как будто мы не люди, а пилоты.

6.
ку-ку
.
неосторожно, с пригорка души,
взглянешь на тонущий сад.
снег к горизонту по краю подшит
строчкой: вперёд и назад.

веет повсюду - разносится дым,
день догорает впотьмах.
выдохнешь, и огоньком голубым
слово дрожит на губах.

кличет кукушка со стенки «ку-ку»,
(странный советский предмет)
пыль разгоняет, взбивает тоску
вот уже тысячу лет.

кинешь «ку-ку» раздражённое ей,
будто ответный снежок.
бедная птичка, захлопнись скорей,
было – «ку-ку» – и прошло.

дай тишине просочиться как спирт,
чтобы внутри обожгло,
чтоб досмотреть, как на небе горит
времени тающий шов.

7.
где маки
.
я облако бездомного тепла
вдыхала в еле дышащие строчки,
гудело время – я тебя ждала -
мотая нежность (сопли) на кулак
отогреваясь в вязаных носочках.

я так ждала – вернись, перепиши!
начни меня листать опять сначала:
вот мы одни и больше ни души,
как птицы - громки, как цветы – свежи,
в обнимку спим и нас не укачало.

листай, листай – греби по февралю
сквозь сумерек наметившихся мели.
до болевой озябшей точки лю -
где маки зацветают во хмелю
на неостывшей скомканной постели.

8.
Шрамик
.
Какое счастье – пить и плакать,
И проливать чернила страсти.
А феврали у нас расплата -
За тонкий шрамик на запястье.

Я не прошу -  не оставайся –
Все люди, в общем, половины.
Всегда разбитые на части -
Горшки из очень хрупкой глины.

И есть ли нам с тобою дело
Под небом, дышащим на ели,
Что это птица пролетела
И нас слегка крылом задела.

Орлом сорвалась или решкой,
Зима болела и белела.
Идешь уже? Иди не мешкай.
Какое нам до птицы дело.

9.
Нерастраченная нежность
.
Притаились тени в доме. Разговорчики в строю!
Я, как мышь, замолкла тоже - не готовлю, не пою -
Вижу, как бежит по венам, серебрится, будто ток,
Нерастраченная нежность льется в сердце и висок.
 
Жизнь моя из червоточин, многоточий прошлых драм.
Память важное уносит. Я скандалю - не отдам!
Мышка -золушка- старушка, я кем хочешь обернусь.
Заклинаю: оставайся! Крибле- крабле- крибле- бумс.
 
Посиди со мной у печки. Дома тихо, как в раю.
Ветер просится на ручки к молодому январю.
Я сбылась уже - потрогай. Нежность вскрылась и течет.
Это радость. Это нега. Губы. Бабочки. Живот.

10.
пришелец
.
кому-то холод не всерьез
он взял без шапки вышел
над ним сверкают хлопья звезд
и снег в макушку дышит

он хлебный мякиш теплых слов
бросает на дорогу
за ним созвездье гончих псов
гоняется ей богу

за ним березы через парк
влюблённые девчонки
бегут и кружатся им в такт
их снежные юбчонки

а холод города сильней
и полтишка дурманней
идет один среди теней
с беспечностью в кармане

пришелец странный рифмоплет
бродяжник забулдыга
без шапки в даль свою идет
и вдалеке подпрыгнет

11.
Дорожное
.
Сколько смотришь в душу, в глаза, в окно,
не отводишь взгляда от комнат темных.
Убегает станция - ждет перрон -
пролетает птица на крыльях сонных.

Задрожат огни - мотыльки и свет –
и пейзаж родится неповторимый.
Как давно - ты скажешь - сошло на нет.
Как вчера - я вспомню - была любимой.

Промелькнуло, кануло – не беда –
звякнет в чае ложечка удивленно:
что несутся в прошлое поезда,
что ерошит солнце деревьям кроны.

12.
Свой город
.
Я вернулась в свой город, а город чужой
фонари и вокзальный причал.
И все тот же, запущенный в спину снежок,
и в карманах все та же печаль.

Запасла ее впрок: к узелку узелок,
не лукавлю, когда говорю.
птичья стая- запутанных нитей клубок -
синий ворот строчит февралю.

Я не знаю зачем я вернулась сюда -
только дыма коптящая гарь.
И колотится сердце из чистого льда,
будто верит, что мелет фе-враль.

Этот город в тайге, это лето в реке
и багульника праздничных свеч.
Край, где низкое небо тащу в рюкзаке
нежно небо касается плеч.

14.
есть только свет
.
есть только свет, и он за все в ответе:
за вздох весны, за бабочку в букете,
за блеск любимых глаз, когда напротив,
и вишенку бокастую на торте.

по эту сторону окна метёт-метелит,
а мы случились вдруг и рядом сели.

пока, качаясь, снег идет в потемках,
переведём наш мир на смех ребенка,
на звонкую капель, на запах булки,
на треснувшую музыку шкатулки.

все соберём, запомним, подытожим;
еще кота возьмем – пусть будет тоже,
и пса надсадный лай – заткнуть бы уши –
но даже он нам – беспокойный – нужен.

пока бьет свет сквозь ветви, шторы, чёлку
нет смерти, посмотри,
и нет в ней толку.

15.
Жизни
.
На шахматной тоске все как один -
смешались люди, кони, овцы, волки.
И если выход есть, мой свет, веди,
придерживая ласково за холку,

как мать щенка- я всё ещё щенок -
лохматый, недоверчивый, игривый.
Разматывая лучика моток -
сквозь лес любви, сквозь смеха переливы.

Веди-веди, где выход там и вход,
утри мне слёзы чистым полотенцем,
когда твоя черёмуха цветёт
и никуда от запаха не деться.

Наставь на путь коротким словом «будь»,
плесни мне снов надтреснувшую кружку.
А если жизнь одна, то дай взгрустнуть,
и досмотреть 3D стихи в подушку.

16.
О чем говорить нам
.
О чем говорить нам за темным столом,
когда все слова фонетический лом
и память – старуха скупая?
Грозит кулачком, выбивая искру,
прошедшее кормит заботливо с рук.
Пригубит весну и поставит.
 
И стол наш – дубовый кочующий плот,
то вскинется вверх, то под воду уйдет.
Черпнет что-то вечное краем.
Когда ты молчишь – ты молчишь за двоих –
из длинного времени вяжется стих.
Свяжу, а потом распускаю.

По ниточке, слово за словом – любя –
отдай всё врагу, но оставь мне себя
в молчанье своем твердолобом.
Ты слышишь – поет, не сдаваясь, скворец
о тихом мерцании наших сердец,
и музыка слышится Богу.
17.
Весенняя прелюдия (АКРО)
.
Сойду на нет со станции зима,
Ласкает воздух лица и скворешни.
Ещё не свет, но разве это тьма?
Весенний пух на вербочках развешен –

Ах, сколько в них цыплячьей теплоты,
Беззубого, бесхитростного детства,
Лилейной неги, дрёмы, немоты…
Идёт весна – и ты у ног согрейся!

Здесь всё уже предчувствие и слух,
И с каждым словом вылетает птица.
Лес говорлив, и беспокоен луг.
Снег чуть пошёл, осел и оступился.

Язык любви звучит на все лады –
Разучивай раскатистые трели!
А свет течёт по веткам молодым
Самозабвенно, ветрено, апрельно.

Сияй мой мир, подслушивай, учись –
Весну твори со всей школярной силы!
Едва проснувшись, расцветает жизнь –
Так чувственна, легка и выносима.

18.
Оскомина
.
Летняя саднящая оскомина,
кислая малина на кусте,
ничего ты, сердце, не запомнило,
может быть, и незачем тебе?

Вспоминать, как радостью нечаянной
вспыхивал заката фитилёк.
Душной ночи  терпкая испарина –
губ любимых плавящийся лёд.

У щеки колючей и соломенной
хохотала так, что боже мой!
Высушена, выжжена, просолена –
до смерти залюблена тобой…

Шарю по карманам — вот история! –
Прошлых лет запутанная нить.
Внутренней Монголии  магнолия –
Расцветает, тает и саднит.

19.
Его ключи
.
все ту же дырку в кармане рваном
клюют и клюют ключи
а сверху сыплет то снег то манна
не вспомнить не различить

и тот кто шел за тобой по парку
теряется в гугл мапс
он пропил яд и свою зарплату
чтоб ты от него спаслась

чтоб не попалась ему в передней
запутала нить следов
он даже в ночь уходил и бредил
лунатик и пустослов

чтоб добежала до райской кущи
где сдоба и калачи
но всё о нем – за тобой идущим –
тоскуют звеня ключи.

20.
Эту дрожь весеннюю не унять
.
Эту дрожь весеннюю не унять – в тонких пальцах длинная вьется нить, за стежком рассвета – стежок огня – ты в глаза бедовые загляни: в них летит мелодия, чтоб упасть, чтобы на лугах заливных пастись. Ветер бередит, закипает страсть – буквы осыпаются со страниц.
Это будто яда принять чуть-чуть или заглянуть за отвесный край. Может, я мелодия и лечу? Может, это я среди трав без чувств? Только ты сильней прижимай к плечу, никому вовек меня не отдай.

21.
страсть
.
немым качающимся оком
висит луна, страшась упасть,
как в пасти пропасти глубокой -
на глубине словечка "страсть".

где душным ветром по пустыне
гоняет букву «р» рыча.
там нет спокойствия в помине,
плоть воспалённа, горяча.

и сердце ухает как филин.
прижмись, мой мальчик, научу:
бери сангину, кровь и синий
рис(к)уй со всех кромешных чувств!

со мной всегда как на вулкане,
огонь желанье, губы – сласть.
спеши, пока мой взгляд туманен
к соску, как к вечности припасть.

22.
Первая любовь
.
Путались шорохи, дзынькал велосипед,
жизнь прорастала у леса на самой кромке.
Помню, бежала трава от меня к тебе
на стебельках – неокрепших до срока, тонких.
Плавилась-жглась между мной и тобой весна,
то разгоралась, то делала шаг обратно.
Множилось счастье без времени и без сна
в домиках дачных,
пряничных,
шоколадных.
Пальцы к губам – и качалась от свиста высь…
Детская нежность – ссадина – подорожник.
Птицы взмывали в небо, догнав твой свист,
всё было в самом деле
и понарошку.
Помню, малину мне через поле нёс
мальчик-птенец несмышлёный в рубашке волглой…
И не кончался свет отражённых звёзд
в долгой реке без названия,
долгой-долгой.

23.
легче пёрышка
.
старый седой паромщик,
брось, не вези меня.
майский рассвет промокший
смотрится в щёлку дня.

в узкой его полоске,
в горлышке тонком мне б –
тихо идти по скользкой
треснувшей кромке неб.

просто, легко – как птица –
ножки поджав, лететь.
выпорхнуть и присниться,
к сердцу прижать посметь.

пёрышки очищая,
я б хохотала так!
ветреная, чужая –
как долетела, как?

но в том краю далёком,
там, где всегда рассвет,
пёрышка легче – лёгок
вздох, что меня там нет.

24.
соучастница
.
луна, как яблоко раздора
(смотри – откушен левый бок),
висит над морем-морем-морем,
таким бескрайним, ах и ох!

куда бежит ее дорожка,
соединяя рай и ад?
в своем волнении киношном
смотри, не спрашивай куда.

мы будто в первый раз на море,
нам только ноги намочить.
тут, кроме нас и чаек кроме,
луна безбокая молчит.

нас освещает вскользь, украдкой.
смотри, запомни хорошо!
как нам сейчас легко и сладко,
как будто майский дождь прошел.

25.
постояльцы весны (вариации)
.
весны горласты постояльцы –
не переслушать, не простить
и что не вспомнить - помнят пальцы -
любви простецкий лейтмотив.

о том что было - тут крещендо; -
и затихай, когда качнёт,
крутнётся мир одномоментно.
но все пройдет, но все пройдёт.

мой друг рисковый, пой - не мешкай!
всего лишь несколько минут:
у песни веры и надежды,
у звонкой яблони в цвету.

постой со мной покуда трели
ах, сколько близких нот у нас!
мы повстречались, мы - сумели
в долгоиграющем «сейчас».

прижмись покрепче, слушай клёкот -
сердечный бой - на раз два три -
и листьев неумолчный шёпот
с гитарным холодком внутри…

26.
Ты позови меня
.
Ты позови меня – помечтаем,
Ты пригласи меня – попоём.
Спросишь: вина или чашку чая?
Всё подойдет, если пить вдвоём.

Мает сиреневый воздух майский,
В голосе дрожь или в небе гром?
Руку протянешь  и будет счастье,
Видишь? Щебечет оно кругом.

Шелест, шуршание, шёпот, шея…
Ах, одуванчик, поберегись!
Дунешь слегка и душа немеет,
Дунешь ещё - разгорится  жизнь.

Счастье на каждом листочке мокром
Дразнится небом, саднит, блестит -
И распускается, ну же - трогай! -
Белой черёмухи дерзкий стих.

27.
птица
.
я раскинула руки – здравствуй, птица!
шебутная птица, лети во мне!
росчерк чёрной ласточки – штрих – ресница,
залетай в окошки – лови момент.

пролетай над сердца неровным краем
там, где тьмы и света напополам,
где весны мелодия догорает,
но ещё не скручен ее вольфрам.

зависай над пропастью долгих вздохов,
где стоят у пристани корабли.
ничего не бойся – певунья, кроха.
ты лети пернатая, ты – люби!

28.
Не о грозе
.
не спи, мой мальчик, будет буря
ой-вэй набросится шутя,
с утра нездешний ветер курит
сырое небо не в затяг.

не спи, о землю бьются грозы,
что грозам розы под окном?
еще один истошно-розов
к дождю раскроется бутон.

в лесу одна рыдает птица –
меж туч высоких и землёй.
жалейке – иволге не спится,
чей голос тонок и влюблён.

ты одиночества не спрячешь
о, сколько рам не закрывай!
гроза неистовей и ярче –
свети-сверкай.

сам не уснешь – приходит лето –
дробится эхом по ушам.
гроза пройдёт, оставив где-то
на сердце чуть заметный шрам.

29.
***
.
Каких-то пару слов тому назад
Никто не верил, что случится чудо
И брёл, и бредил зимний тощий сад,
Опохмеляясь холодом под утро.

Еще каких-то пару птиц назад,
Над головой круживших суетливо,
Всего одна пропащая звезда,
Мерцая, неуверенно светила.

Как будто бы на миг глаза закрыл -
Буквально на минуту, на другую,
Как свет ручьем скатился с темных крыш
На землю голубую - голубую.

И вот уже покоя ни черта!
От уха и до уха, край от края,
Хохочет жизнь - смеясь от живота -
Чирикая, бесчинствуя, горланя.

30.
мой сон
.
мой сон тревожный – ширк – и улетел
туда где синеглазы медуницы,
где выдох росен, вдох горяч и смел
и васильков не сомкнуты ресницы.
 
где ночь качает песню до утра,
как лодка тьму внутри себя качает,
и лето – недочитанный роман –
всё время начинается сначала.
 
где речь осипла – голос невесом -
туман над речкой вяжет сны охотно
и тот, кто был во сне, мне не знаком,
а, впрочем, вру – узнала по походке.

31.
***
.
Который год весна идет ко мне –
вливается покапельно подкожно.
Стихает речь, и дико мне на дне –
на берегу, на даче, на волне,
качаюсь, как цветок на тонкой ножке.

Всё как всегда: пришла весна – цвети!
И платья в пол – шифон, вуаль, сатин –
всё то, что вздорным ветром раздувает.
Я девочка – ромашка – травести,
для неги создана – для радости –
вся через край – цветущая, живая.

32.
По двое
.
Присел на лавку дождь. И воробьи
Кружат, толкаясь, в поисках добычи.
Так люди в вечных поисках любви
шумны по-детски, трепетны по-птичьи.

Воркуют до утра и плохо спят,
и лавки обживают в парке тёмном.
И со звездой, осмелясь, говорят,
тайком приникнув к облачной гримёрной.

Тут всё как в жизни, но наоборот –
людей теряют спички и перчатки.
И дождь с вопросом ходит – не уйдёт:
кому весны из баночки початой?

Бери весну - и пей её, и пой!
Сердца не льдины – тают, тают, тают.
Влюблённые расходятся домой,
по двое с мокрых лавочек взлетая.

33.
***
лето пахнет душно жасмин резеда полынь
будто ангелы на земле испускают дух
если видишь что я горю не вопи остынь
подбери ко мне ключ полагаясь на вкус и слух

выручать мотыльков что звездам мешать гореть
бестолковая жизнь и тянется уйму лет
приходи когда вечер на нас расставляет сеть
и увидишь какой я чудной источаю свет

34.
лето на ладони
.
услышать звон диги-диги-дин-дон,
прислушаться, по ком звонят из рая.
не бабочка садится на ладонь,
а лето на ладони замирает.

стрекозий взмах, отглаженная даль,
медовым клеем схваченные крепко
роса, оса, затишье и печаль,
и облако над выцветшей сурепкой.

песок, трава – качаются слова –
«река», «надежда» и «воздушный шарик».
еще «любовь» – о ней шуршит листва,
и пусть никто шуршать ей не мешает.

горячий день – полуденный настой,
и невесомость бледной паутинки.
и мы молчим, склонившись над мостом,
почти неразделимые в обнимку.

35.
на море
Это ветер подует – скуластый борей,
разметав крики чаек по свету.
Брызги моря, полуденный штиль, акварель
и янтарное слово поэта.

Задрожит, расползётся по швам зыбкий день,
скроен кем-то там не по размеру.
Где печальная вера идет по воде,
босоногая хрупкая вера.

Отражение ловишь незрячей звезды,
не заметив спустившийся вечер.
Как у берега мира – стоишь у воды,
изнутри чем-то тёплым подсвечен.

36.
Мимоходом
У реки, у илистого спуска
ивы беспечальны и берёзы.
И сквозь их расстёгнутые блузки
медоносный свет течет белёсый.

Жаркий свет, настоянный на травах,
донника, шалфея, медуницы.
И пушится облако у сплава,
как носок мохеровый на спицах.

На ладонь твою слегка подую –
нежности случайная прохлада.
Тир-лей-лей – так ангелы воркуют.
Не вспугни нечаянно – не надо.

Солнца луч до остроты заточен –
бок щекочет сочному июлю.
Мимоходом, будто между прочим,
я прижмусь к тебе и поцелую.

37.
Миг покоя
.
На лужайке жаркого июля
в облаке – куда же без него?
Мы лежим, но так и не уснули.
Без толку. Бессмысленно. Легко.

С боку на бок крутится планета,
зазевался - день и век другой,
но всё то же догоняет лето -
машет нам веснушчатой рукой.

Детский смех у речки с бурным плесом,
лес-старик у памяти в плену.
И ромашек желтоглазых россыпь
смотрят, не моргая, в вышину.

Там, где плещет небо голубое -
смотрят и до смерти берегут:
поле васильков и миг покоя
с черной нотой ласточки вверху.

38.
У августа внутри
.
Как воздух густ у августа внутри –
ещё сырой, но утомлённый солнцем.
Как будто бы о вечном говорит
на  выдохе с утра рябой пропойца.

И слушаешь, и думаешь, что зря
тугие сливы падают на землю.
А в поле  занимается  заря
горящих маков на пушистых стеблях.

И пусть он не устанет говорить,
пока трава растёт сквозь ткань  ботинка.
Как облака распущенная нить,
на нос летит резная паутинка.

У дома на крыльце, разлёгшись, спит
мой старый пёс, и сон его тревожен.
А для души, что всё ещё болит,
есть  подорожник.

39.
в кафе
.
солнца луч коснется – упруг и рыж,
соскользнет с плеча, да и был таков.
мы в кафе за столиком (Рим? Париж?),
в тишине забытых за время слов.

яблоко на блюдце смеется пусть,
а от чая – чаянья и скулеж.
если тут рифмуется слово грусть,
то его из строчки не уберешь.

за соседним столиком форте-пьян
льнет мужик к девической полноте.
скажешь вдруг, касаясь заживших ран:
жизнь прошла, а с нами не те, не те.

40.
осенние заготовки
.
шинкует осень грибы на кухне
со сливой печет стихи
и то опенок в кастрюле ухнет
то мысль улетит в лопухи

ни дня без строчки бубнит неслышно
и смотрит куда-то вдаль
считает мух надевает крышки
и крошит в слова миндаль

вздохнет некстати
снимая туфли
и холод коснется ног
и про себя загадает вслух ли
чтоб не пригорел пирог

41.
горчичный свет
.
свет горчичный тронет штору,
всколыхнет мою печаль.
в темном дворике за школой
сны тревожные молчат.

осень, где твои чернила?
только золота испуг.
я отвечу, что любила,
да на днях огонь потух.

я признаюсь – было больно,
я совру – не берегла.
дождь проходит си-бемольно
на рябиновых ногах.

доставать смычок и плакать,
горевать, так горевать:
осень, музыка, собака,
и в линеечку тетрадь.

42.
долгий взгляд
.
грустный вечер - не хочешь, а выпей,
говори с тишиной за окном.
взвился осени праздничный вымпел,
прорезающий сумерки стон.

долгий взгляд и короткое эхо.
шорох, будто позвал тебя кто.
это ангел на чарку заехал,
это в гости зашел блудный кот.

на рябиновой горькой настойке
горько всхлипнет тугая струна:
сколько слов было сказано, сколько!
у раскрытого настежь окна.

говори, тополей не жалея,
осень даже своих не щадит.
жизнь - бегущая к свету аллея
с неприкаянной птицей в груди.

43.
осенняя дорога
.
осенней дороги тревога
как плохо и холодно без
осталось мой ангел недолго
идти через сумрачный лес

где слышен судьбы твоей окрик
мурашатся спины осин
где зубчатых крон иероглиф
и черные птицы над ним

и ухает время и плачет
внутри отжелтевших ночей
собака бывает бродячей
собака бывает ничьей

идем же в осиную жалость
где в пряной летящей листве
немного любови осталось
и твой
только твой человек

44.
О музыке и скрипке
.
Белый дом у речки – окно – герань,
Белый дым клубится по венам рек.
Там на черных птицах давай, сыграй!
Дышится мелодии вширь и вверх.

Часики подхватят простой мотив,
На ударной доле воскликнут «так!»
Всё сплошная музыка, посмотри,
Ласточки – как ноты – к дождю летят.

Прогремят литавры (залает пёс),
Небо прозвучит полноводным «си».
Звук любви – гортанен, огромен, прост,
Ты его тяни, сколько хватит сил.

Буду тебе музыкой и женой,
У меня внутри – только тронь – звенит.
Если из-за такта приходит ночь,
Расцветает скрипка – играй, храни.
45.
***
звезды еженощно отцветают
опадает пятилистник снов
до утра макушки лип листает
самый южный из семи ветров

просыпайся
время вышло в двери
пусть идет вразвалочку забей
я зову
но больше не поверю
я вернусь
но только не к тебе

там на стуле сброшена надежда
трусики печаль и дежавю
я все та же дура как и прежде
времени нет больше
говорю

46.
время вдвоём
.
вдвоём у песчаной полоски
где время шампанское брют
где к берегу жмутся березки
и голые рыбы снуют

зажмуриться сказка не сказка
а воля покой и река
пространство тетрадка раскраска
ключица коленка рука

жжёт в ребрах сгустившийся воздух
минуты зажаты в ладонь
любить это сладко и просто
любить это нежность и боль

подслушаешь берег осока
шумит суматошная ель
любовь это чад и морока
желания виолончель

47.
Бесснежное
.
В час, когда не было осени и зимы,
строчки и песни не складывались о нём.
Мрачные листья летели за окоём
и распадались на атомы тьмы и тьмы.

Тишь расползалась по миру и жгла мосты…
кажется, нож доставай и на дольки режь
твердь расставаний и мякоть скупых надежд
и зашивай наживую внахлест и встык.

Больно не будет, а будет – не ной, терпи,
память дырявую, рваную жизнь сшивай.
Строчка за строчкой, прикладывай к краю край…
Снег уже вышел.
Так дай же ему пройти.


48.
***
Если хочется плакать, то плачь,
наклонившись над горестной книжкой.
Время – пьющий за здравие врач
в дыроватом потёртом пальтишке.

Всё забудется, может, к утру,
а быть может, ещё повторится –
перебором расстроенных струн,
беспечальной курлычущей птицей.

Одиночества только не трожь,
в нём все главы прочитаны нервно:
стылый дом – дома мелкая дрожь –
под окном беспокойная верба.

Слёзы катятся, прячь их – не прячь,
всё проходит – и радость, и горе.
Время – седобородый трубач,
с несмолкающим соло в миноре.

49.
18 плюс
.
Я не хотела, вышло само вот так –
мы повстречались случайно, но я всё вспомнила:
взгляд не потушен, взгляд этот – ад и яд –
это разряд электрический – гром и молния.

Что я ещё вспоминала – огонь дрожит –
будто на всей планете землетрясение.
Ты приезжал и вдруг оставался жить
до мартобря, до ближайшего воскресения.

Мы выключали свет – обострялся нюх –
я по-кошачьи царапалась и мурлыкала.
И так картинно стояла в проёме ню –
ты и сейчас из Лувра такую выкрал бы…

…Городу было мало дождей и слёз
Он зарастал по шею тоской и нежностью…
Кто нас потом рассорил, разбил, увёз?
И растерял на скомканной карте вечности.
50.
проводи меня
.
проводи меня сквозь пустотелое небо,
где от рыб говорливых волнуется море –
чуть за край, где никто никогда ещё не был,
никого чтобы, кроме.

кроме чаек над узкой полоской рассвета,
кроме крыльев любимых – ведь были же крылья?
чтобы я в жёлтом платье, а может, раздета,
но чтоб точно мы были.

чтобы пахла полынью солёная кожа,
и кусались бы волны, рыча и тоскуя.
чтобы я невесома – на тоненьких ножках –
покачнулась от поцелуя.
51.
Предновогоднее
.
Пускай не я. Пускай зима решает,
и пусть дела отложатся на век.
Пока она, границы нарушая,
сквозь лапы елей щурится на свет.

Пока весь мир из белых нитей соткан –
оставим все решенья на потом.
Из зимних яблок крошится шарлотка,
и пахнет дом ванилью с молоком.

На счастье бьётся шарик круглолицый.
Ах, хрупкий мир! Ах, тонкое стекло!
И то ли ангел, то ли тень от птицы
коснётся нас невидимым крылом.

…Блеснут на ёлке красным и зелёным,
друг друга обгоняя, огоньки.
И снова год начнется удивлённо
с последней свежевыпавшей строки.
52.
Снеготишье
.
Ничего совсем не слышно -
белоснежно под луной.
Снег идет, сияет, дышит
тиши-тиши-тишиной.

Хрустнет ветка – снегириный –
промельк чудится во мгле.
Снега выси и глубины –
под мостом и на Кремле.

На разлапистой макушке,
на носу у воробья,
шапку снега даже Пушкин
с шармом носит с ноября.

Сыплет рьяно, беспробудно.
Шарф завязан в три мотка.
- Ах, как чудо-чудо -чудно!
Ангел пискнет свысока.