Непостижимое...

      В этой связи по-новому приоткрывается Кант: как урок прослеживания во всем, что человек знает и делает, того, что дало человеку возможность так много знать и так много делать, именно отсутствия во всем, с чем человек имеет дело, вещи в себе, надежная оставленность всех явлений — а все вообще у Канта только явления — чем-то лежащим в основе всего и совершенно неприступным. Причем неприступен у Канта не дух, божественный или человеческий, а более простые и, так сказать, инженерно-технические вещи всеобщего мироустройства, как в блестящем примере из «Пролегомен» с отражением руки в зеркале. Там та же вроде бы по всей видимости рука, но совпасть при наложении они не смогут ни в одной малейшей детали. И это показывает, что рука собственно, рука в себе или то, что лежит в основе того, что является как правая и левая рука, во-первых вещь другая, чем правая и левая рука, а во-вторых, никакими усилиями «вычислена», угадана, уловлена как нечто среднее левого и правого быть не может. Я подумал, что то же самое соловьевский «человек», целое мужского-женского: он явно где-то совсем рядом и даже раньше мужского-женского, но всякие попытки его обнаружения только с силой отбрасывают снова к мужскому-женскому, а та вещь остается и биологически и физически и химически и никак неприступной. Т.е. Кант трезво указывает на недостижимость не Бога так уж сразу, а вот самой близкой софии мира и тела; она сделана так, что должна была бы сразу отрезвлять всякое человеческое распорядительство, если бы была замечена, если бы, в частности, Канта прочитали. Наверное, у Гераклита его ночь-день, война-мир и т.д., которые одно, вполне аналогичны парам из кантовских примеров. В самом деле, ясно же, что день оттенен ночью, ночь высвечена днем, они друг без друга не могут, стало быть они как-то одно — но это одно как раз невычислимо, ненаблюдаемо, а главное неименуемо, как таинственное «среднее» правого и левого, мужского и женского и т.д. Т.е. люди живут как дикари даже не рядом со сложнейшей и непостижимой автоматикой, а внутри нее, и Кант призывает обратить внимание на то, что умение нажимать на кнопки и получать результат совсем не равносильно знанию устройства и назначения.

     В.В. Бибихин - О. Седаковой.


     Непостижимое настолько рядом, насколько рядом правая и левая рука. А они разве рядом? Они - во мне, а может быть я в них...
     Оставьте Бога, Бог слишком далеко, всегда далеко, ведь когда близко - мы уничтожаемся, сгораем, теряемся, потому он - далеко, приблизиться к нему трудно, зато "правая" и "левая" - они куда уж ближе, и вот, они тут, и они - загадка.
     Я смотрю на них извне, чувствуя их изнутри, не чудо ли?
Мудрец сидит под деревом, никуда далеко не ходит, прозревает миры.
Есть только правая и левая - руки, а я говорю "рука", где есть "рука", там всегда есть, имеются "руки"?
     Почему все внешние органы и функции тела симметричны, а внутренние нет? Почему у меня две руки, а сердце лишь одно, два глаза, но лишь один желудок. У меня, правда, пару лёгких и пару почек, а мог быть и один глаз, одно ухо - всё случайность? Что природа оставила в единственном экземпляре, а что в двойном? Вопрос не биолога, но кого тогда?
     Всё то, чего по двое - выросло из одного. И именно это кажется нам удивительным и сногсшибательным, потому что когда из одного растёт одно, мы удивляемся меньше. Но и одно растущее из одного, растёт как другое, растёт как Жизнь, и уже тут - загадка глубочайшая. Когда оно хочет - оно разделяется в Другом надвое. Манифестирует себя как двойное. И поскольку тогда двойственность - несомненный, наличный факт, мы вынуждены ей, ему, всему изумляться. Но та же двойственность лежит в основании и того, что мы называем одно. В некоторых случаях, оно себя так и оставляет одним, а в некоторых предпочитает демонстративно "разбежаться".
     Что разбегается, что растёт, что загадывает загадки?
    Голова у меня одна, но в ней два полушария. Вот вам исключение: во внешнем одно, а во внутреннем - двое. По части самого главного центра нашего, природа всё же решила наоборот, и спрятала свою двойственность с "глаз подальше", выставив наружу единство. Нет ни одного животного у которого было бы две головы, у монстра, как правило, налицо "безлимитная двойственность", то есть двойственность "не по месту" - два тела, две головы, у Змея Горыныча их было вообще несколько, как мы помним.
    Но ведь по сути ничего особенно чудовищного нет в том, это всё тоже самое растёт, всё в принципе также "разрастается", что же такого тогда есть в нём, что нас пугает?.
    Вот так забудешь на секундочку, на минуточку, что ты человек и глянешь на всё это глазами инопланетянина, и увидишь себя чудовищной, морфологической формой, одной из множества возможных, а именно такой, единственно возможной - лишь на Земле, и сделается страшно или по крайней мере как то удивительно, необычно, и познаешь ты, что можешь сам быть монстром для кого-то или для чего-то, и кого-то во Вселенной пугать.
    Может быть кто-то во Вселенной уже напуган нами и не приближается к нам ввиду нашей монструозности. Может быть всё на нём трусится, когда он смотрит на нас. А мы пишем трактаты о нашей Красоте, и Красоте мира вокруг нас.
Но... каждый ангел ужасен(Рильке) - несоразмерен нам.
    Мы обожаем глядеть на монстров, чтобы приблизиться к границе, выйти за неё - даже не тщимся. Монстры нас завораживают как наши грани, когда мы не коллекционируем их реалистично - по колбам, мы создаём их искусственно - в сказках, преданиях, мифах. Ведьмы, кикиморы, оборотни - владеют неправильными телами и неудержимой трансформацией, они живут где-то на рубежах, до которых мы никогда не дойдём. Но нас клонит, клонит и ещё раз клонит, незаметно туда.
     Утверждение "я -человек" настолько же справедливо, насколько и утверждение "я - монстр". Чем прикрыта наша якобы "не-монструозность" перед голым вопросом Вселенной - "кто ты?" - чем? - распространённой количественно множественностью подобных тебе собратьев? Тем, что природа решила Так? Ну, а если то - тупиковая её, отдохновенная ветвь?
     Природа эксперементирует, но нам неизвестны ни смыслы её, ни цели, буде таковые вообще есть...
     Обломно как-то проснуться и почувствовать себя клонированной овечкой из чьего-то опыта, не правда ли? Дети или сироты? Не относится ли это к тем знаниям, которые нам и не нужно знать?
     Приближаясь к телу Другого слишком близко, я начинаю ощущать монструозность тела Другого. Спасают покровы, которые очень часто мы стремимся снять. Любовь - вся целиком такой Покров. В любви происходит обожествление чужого тела, ужасное отбрасывается через неё в бездну небытия, но я не знаю что такое Любовь и откуда она приходит спасти наши формы.
За двойственностью ли стоит множественность, или же она первоначальнее двух? Только в нашей математике тройка стоит после двойки. Что как "один" в реальной математике последнее? Обратный отсчёт - вернее прямого?
     Что как я весь выстроен только в заданном кем-то направлении, в эволюционном направлении, которое можно было бы и поменять?
     Почему я существо - необратимое? Возможна ли "обратимая жизнь"? - "Вечное повторение того же самого?"

     Моя правая и левая "руки" уже обхватывают мир, а "рука" берёт всё из него - вот в чём их разница. Рука выкапывает изнутри мира полости, а потом загребает пустующий мир в свою охапку. Рука - "раньше меня" и что она делает - мне непонятно. К тому же, она - безмолвна, необходим ещё глаз, чтобы она "заговорила". Рука, глаз и язык в известном смысле - одно и тоже.
Рука - "язык тела" и "глаз души", крюк, на котором меня подвесили в мироздании. Она выросла, чтобы суметь зацепиться - притянуть себя и притянуть к себе. А Я - её производная.
     Каким образом формируются внутренние и внешние органы? - Как стремление к образованию руки, в самом общем виде. Все деревья - это руки. А у животного тела создают дополнительный подвесок к рукам и ногам. Не ноги нужны для того, чтобы переносить тело, а ноги - те же руки(даже в эволюционном биологическом смысле), и тело - дар их. Ещё и "дополнительное тело" к "рукам".
     Рука - движение - соединить, разъединить. Рукой или тем, что мы потом назовём "рукой" организм отделяется от целого в себя самого и рукой же соединяется обратно с мировым целым. Рука - здесь "рукав" - течения реки, не стоит принимать за неё лишь конкретно известную нам морфологическую форму.

     Руки Вселенной выглядят иначе и как нам даже трудно вообразить.