Сон

Восстала ночь шальная, мне был сон:
В нём сонмы ярких звёзд горели в унисон,
Разлившись по земле дорогой млечной.
То город был бескрайний, бесконечный,
Что миллиардом светлячков в тиши ночной
Распластанный лежал, и будто неживой.
Нагар трубы печной, поблеклость серой стали,
Миазмы разложенья, муть эмали,
Сподвижниками стали этих гиблых мест.

Давно уж попраны тотемы всех божеств:
Над ними властвует один единый кесарь.
Взяв под контроль все прочие процессы,
Готовит мессу. Паству, будто скот,
До нитки обобрал, и в оборот берёт.
Словно тетёрку бедную – куница.
Раскрыто таинство Туринской плащаницы,
И нет секретов больше у Бермуд,
Загадки в пирамидах никого не ждут.
Покрышки жгут, ютясь в трущобах, бедняки,

А тьма сгущается, и не видать ни зги.
Опять мозги промыты местным богом:
Клубятся проповеди, что называются подлогом.
Как хищник, затаившийся в лесу,
Смертельный яд, чей облик вездесущ,
Как кроль, лису завидев, и прыг-скок,
В конечном счёте, угодит в силок.
И рыбка на крючок скорей нарвётся,
Если приманка на крючке сильней забьётся.
Верёвка вьётся, надрываются горнила,

Не видел город сотни лет светила.
С афиш рекламных льётся блеск неона –
Цветные торгаши у стен Иерихона.
Изрыгло небо тонны мутной влаги,
На совершенный, механический концлагерь.
Доеден ягель. Возвещает инфосфера:
Молитесь идолу! Да сгинут староверы!
Запахло серой. Взгляд стальной глазницы
Явит рабам кибернетическая птица.
На зов штрафных, несогласованных улыбок,

Из-за угла покажется бездушный киборг.
В железо облачённый крестоносец
Искусственно взращённый. Лязг несносен
Отбойных молотов, что бьются по металлу.
Сковала воздух фобия, боязнь кусала.
Внутри урчало. Мир масштабных корпораций,
Где каждый житель – методичность нумераций,
Тупик градации. Её последний синапс,
Упорно двигающий адскую машину.

Сизиф, поднявший камень на вершину.
Густела пустота в чертогах мрака,
Исчезли с небосклона знаки зодиака.
Порядок мыслей, спутанных в комок,
Чреда морок, порок, за ним ещё порок.
Прорезал свод небес протяжный гул,
И вновь закатит щедрый пир Лукулл.
Ударил в темноту, лучами брызгая,
Тот город блик огня. Отсвет бил иссиня.
Был искренним. И в этом волчьем крае

Я гончая, я пёс цепной, я точка болевая.
Порхаю в облаках беспечной птицей,
Чтоб коршуном на головы отступников спуститься.
У новой веры в качестве жандарма,
В моём лице к еретикам приходит карма.
Давно противен сам себе – услужник демиурга,
И не спастись вам от меня законами Ликурга.
Ладьи фигурка пешку оттесняет,
Меж тем той пешки роль я исполняю.
В конечном счёте, шахматист, ведущий партию,

Пожертвует солдата, но не армию.
Круговорот еды в природе вечен:
С утра беспечен ты, а к вечеру увечен.
Поток наречий, перифраз, литот,
Нарыв незаживающий гниёт
И проникает в тело метастазами.
Прикрывши маски без лица – противогазами,
Шагают в ногу легионы сюзерена,
Готовы звери, полнится арена.
Грядёт парад планет, и вспыхнет пламя

Белёсое, доселе бывшее углями.
Спокоен город, задремал мертвец,
Под блекот электрических овец.
Следит творец, ведь волки тоже сыты,
Умело разыгравшие гамбита.
Посуда бита. В мире киберпанка,
Шакалы завывают спозаранку.
Под бой дождя и пресловутого неона,
И я проснулся на задворках Вавилона.