В закромах зимы

Франко-греческая льдинка:
Изабель и Тополинка. -
Зной дешёвого парфюма,
беззащитность голых чувств.
Пляска верности на плахе,
ласкотай мужской рубахи,
губ озябших устремленья,
космос шорохов волос.
Я седой, порядком пьяный,
у окна плевком пропалым
излагал им сочиненья
про обрубки бывших душ.
Время в снегопад ютилось,
с каждым слогом становилась
чем-то ближе и свободней
провнимательная явь.
А когда прочёл «На крыше»,
Тополинки всхлип услышал,
но тепло других ладоней
попросило продолжать...
Про потом я смутно помню:
подоконник, взгляд-покойник
за стеклом, где холодина,
крик «не смей» моей Луны,
руки тащут, раздевают,
всё с себя, с меня снимают,
согревают и целуют
в одеяльной мгле зимы.
Утро встретило картиной:
я в чём мать и в середине,
две головушки прижались,
выдыхают запах снов.
Первой пробудилась Бэлла:
по-девичьи, неумело
пробиралась и шептала,
что не нужно нам основ.
А потом гречанки неги,
круговерть касаний, пленным.
Вскрики, стоны, безудержность
и дыханий жаркий дождь.
В полдень мы уснули снова. -
Тишина метлой суровой
назначала нам заботы,
оберегам дивных ос.

    <в ночь на 09.01.2019>