Осенние строфы Михаила Грозовского

Михаил Грозовский, «Старухи и старики»,  Москва, «Фестпартнер» 2018

Старость традиционно именуют осенью человеческой жизни, считая ее как порой увядания, так и благодатным временем обретения плодов и подведения итогов. Но вместе с тем опоэтизированная старость – достаточно редкая гостья на страницах как стихов, так и прозы современных мастеров слова. И хотя  «жизнь дается всем, а старость –избранным», с этим утверждением все согласны, тем не менее  о зрелых и преклонных годах человека говорить в поэзии , да и вообще в искусстве многие словно стесняются. Не принято у нас слишком акцентировать внимание на этой теме, словно она способна оскорбить тонкий эстетический вкус, вызвать отрицательную реакцию у взыскательного читателя. Поэтому следует отдать должное мужеству Михаила Грозовского, не убоявшегося пойти против утвердившейся тенденции, сделать старость основной темой своего нового сборника, пожилых людей- ее  главными героями и при этом дать ему такое, подчеркнуто будничное и отнюдь не гламурное название. Надо полагать, поэт доверяет  читателю, не боится его оттолкнуть  и видит в нем прежде всего серьезного и вдумчивого собеседника.
                «Солнце вечера…»
«Солнце вечера добрее солнца в полдень,» - с полной уверенностью утверждала Марина Цветаева. Именно при таком, щадящем вечернем освещении предстает перед нами целая галерея людей пожилого и преклонного возраста, которых по-рембрантдтовски любовно изобразил Грозовский на страницах своего нового сборника. Среди них девяностооднолетний Аба Миль, мать поэта, старик сосед, стыдящийся собственной немощи, бодрая тетя Катя, которую будит петух, живущий на балконе, старик Колодин, участник великой войны, и множество безымянных персонажей, которые, тем не менее, отнюдь не стали фигурами фона: у каждого из них свой характер, своя судьба и своя мудрость, собственная философия, накопленная за годы жизни, которую, как известно, прожить – не поле перейти. «Шумный день, а вечер тихий. / Нега на исходе дня» - элегически вздыхает поэт, словно призывая пристально вглядеться в каждое из этих старческих лиц, вслушаться в каждый негромкий голос. Именно эти люди, благодаря своему тихому повседневному мужеству жить заслужившие старость, словно драгоценный дар, достойны нашего самого пристального внимания, самого теплого понимания. «Чуть брезжит свет», потому что, не будем забывать, перед нами  «свет прощальный»…
                «Перед их высокой болью…»
Все эти люди, прожившие свою жизнь « трудно так»,  были, не станем забывать, и «свидетелями прежней веры», и , впоследствии, увы, «свидетелями распродажи». Именно им выпала нелегкая участь слышать в собственных венах «гул веков, оскорбленных и преданных всуе…» Никто иной, как они несут нашу живую память, нашу историю, наши традиции и выполняют сложнейшую роль неких духовных скреп между поколениями «отцов» и «детей», между предками и потомками. Без них действительно распадется связь времен и наступит тягостное забвение, равносильное гибели.
            …В его теченье погружен,
              Старик являет связь
             Былых и будущих времен…
При этом люди преклонных лет нередко болезненно ощущают, что  «…равнодушная наглая юность/ вытесняет тебя и пустоты собой заполняет…» Что греха таить, действительно подчас приходится сталкиваться с тем, что, не слишком утруждая себя размышлениями, свежая поросль « …без боязни/ готова в житейском соблазне/все беды на старость спихнуть…»  Но полно, способна ли дерзкая и безрассудная молодость заменить умудренную опытом старость? Равноценна ли такая замена? Если бы молодость знала, если бы старость могла…
                «Старик – вдвойне ребенок»
Эта лаконичная и глубокая мысль принадлежит отцу комедии Аристофану. И, возможно, именно поэтому в свою книгу о старости Михаил Грозовский, казалось бы, парадоксальным образом поместил немало чудесных строк о детстве, пронизанных поистине волшебным светом воспоминаний, в которых живы все его предки, а мир полон любви и представляется незыблемым и вечным.  Эта мистическая, мерцающая подсветка делает мгновения, восставшие из памяти, особенно проникновенными.  «Я только на миг,/ только на миг уснул, - вздыхает поэт.Конечно, Михаил Грозовский в стране детства отнюдь не посторонний: его перу принадлежат несколько десятков популярных книг для детворы. Но дело не только и не столько  в этом, сколько в том, что коротка жизнь человеческая, и ,раскачиваясь  вместе с мальчуганом в сетке гамака, автор утверждает с полным основанием: «Я вчера был таким, как он».  Итог и  исток жизни, ее конец и ее начало мистическим образом совпадают, и поэт обостренно чувствует это:
                Жизнь! Чудесная игра…
                Как давно все это было!
                В детстве… в юности… вчера…
                «Все  дороги ведут к людям»
В этом был абсолютно уверен Антуан де Сент-Экзюпери, автор знаменитой «Земли людей». Думаю, однако, что и Михаил Грозовский охотно подписался бы под этим высказыванием. Несмотря на то, что по характеру своего дарования он преимущественно философский лирик, автор  этой книги никогда не мыслил себя отдельно от социума. И в прежних, и в новом своем сборнике он не только не чурался гражданских и социальных мотивов, но они, напротив, достаточно отчетливо проступали как одни из лидирующих в его творчестве. Как известно, степень цивилизованности человеческого общества  далеко не в последнюю очередь определяется тем, как оно относится к людям преклонного возраста. Увы, острой болью отзываются в сердце многие строки Грозовского:
                ….Старость рыщет по помойкам.
                Добивает до конца
                Деда – внук, а сын –отца.
Особенно запоминается, на мой взгляд, «Этюд времен перестройки», в котором семидесятилетняя старушка, на вид бойкая и неунывающая,  стоит на улице «с яблоками и хурмой./У ларька./Весь день/Зимой.» Поэт воздерживается от комментария, потому что и так ясно, что не от хорошей жизни зябнет  на старости лет на морозе эта женщина. И это горький упрек обществу, которое относится к своим  старикам сплошь и рядом как к ненужной обузе или досадному балласту. А между тем они заслужили и лучшую долю, и благодарность, и внимание на склоне лет, ибо прожили нелегкую жизнь, ибо предки и потомки едины.  Именно к этому выводу вновь и вновь подводят нас поэтические строки:
           …И все мы, все до одного,
              Нужны тебе, а без того
             И будущего нет…
Михаил Грозовский всегда отличался редким и бесценным даром выражать достаточно сложные и глубокие истины просто, ясно, доступно и гармонично. Его стихи никогда не были эзотерическими, рассчитанными лишь на узкий круг избранных и посвященных. Но именно в новом его сборнике с особой отчетливостью и очевидностью прослеживается глубинная связь поэта с народным творчеством и даже… с лубком. В этом смысле весьма характерны стихотворения «Заначка», «Скоморохи», «Емеля», «Август, вечер, дождь, вода…» и целый ряд других. Это еще раз подтверждает:  лучшие его произведения, вырастающие из живых корней фольклорной традиции, достойны того, чтобы по-настоящему «уйти в народ» и, обогатив его память и сознание,  остаться с ним навсегда.
                Елена Печерская