Семейный архив

Мне было три года...

И я ничего не помню. Но сегодня я не сдержалась и сказала этому человеку, что он убийца. Что порождение ехидны и все несчастья нашей семьи из-за него. Он разгневался и закричал, что мать никогда и не хотела меня. Что только её безумное желание скрасить дом сыном привело к моему появлению на свет.

От ужаса, я не помню, что кричала в сердцах в ответ: как она могла не хотеть меня? Я единственная из её детей, кто знает русский язык, через кого они оба могут быть оправданы пред Россией. За все, что совершили. За то, как она согрешила, и её бесчестие пришлось смыть кровью величайшего из поэтов мира.

Он не слушал. Он дико хохотал, глядя на меня и читал какие-то молитвы на латыни. Так мы с ним и закончили: я на русском - он на латыни.

Она хотела сына. Она, думала, оправдаться перед Богом, если родит мальчика. А родилась я. За какие грехи? Заметила, что говорю с распятием на русском... Возможно Он оттого и не понимает меня. Я перешла на латынь...

Но все время сбивалась с ритма...

Мать брюхатая сидела
Да на снег лишь и глядела...

И у неё родился мертвый ребенок.
Бог дал ей сына, так долго выпрашиваемого вместо меня - но он был неживым. Как это теплая плоть родит мертвую...

Я снова вернулась к молитве...
Вспомнила, как он кричал, что мать обезумела, когда увидела мертвого сына. Она решила, что так с ней поквиталась Россия.

 Мать брюхатая сидела
Да на снег лишь и глядела...

Поквитался тот другой Бог, которого она отреклась в России.

И тогда она пообещала нашему Богу, что если он даст ей забеременеть вновь - она все месяцы будет босиком ходить к вечерней молитве. И в дождь. И в снег.

Я сказала: ты - убил! А он ответил: я сделал это...

И тогда она родила его. Своего сына.

Восхищенья не снесла
И к обедне умерла...






из дневниковой записи Леони-Шарлотты (третьей дочери Е. Н. Дантес де Геккерн) - на картине - крайняя слева





* по утверждению независимых аналитиков Пушкинское наследие относится к иудейскому корню.
По моему собственному декодированию - к ессеям.