Имя нам Легион

А какая - то сочная крыска в усладе.
И сегодня где - либо вечно далекая скребется.
Мусорник то он всюду, сплошь и рядом.
Весь мир ему вторит подражая.
А я - человек из бака.
Зовите меня Чак.
Нас много разбросанных в изобилии душ,
по детищу невыносимо пахнущего рая так.

И это - наш вымпел, что сыщется пламень.
людского терпения сноп...
Как много желания в труде
мы возникать созерцали.
Как рос лавиной мусорный потоп.
И никому не было места.
лежать былиною у шагающих ног...
эпоха, а с нею и вы - шагала со скидкой
лишь дабы утилизировать в бак...
порождая мой скарб ещё.

Господне, вы делаете это место счастливым!
И полным себя с первых пор...
Ты не угадаешь в жизни,
что рухнет с небес...
какой может быть ангел.
Всё пища для мозгов.

Где время, дескать, стало реальным...
его хруст доносится из под подошв.
Куда, а не в Рим текут теперь
дороги всего мира...
И где истинная царит голодная
предсмертной еды любовь.
Что каждый хромой урчит
вам в приветствие своим дырявым животом.
Куда он метит окунуть и вас,
и ту самую крысу,
да даже бак свой целиком.

Ведь верно и знай свое место.
Когда в небе прихлынут рассветные огни.
Откроются очи у ласкового рая,
и каждому он наполнит чашу доверху.
И снова угаснет,
оставляя нас вперится в кости,
прозябая в кромешной тени.

И я лишь слышу изгрызть
мою совесть... зубастая тварь...
и это - не ты.
Знаешь, я - Чак.
И мне упал в жизни ангел
в жерло из бездны...
чтоб я подавился.
Но я же ведь зрею
и голодно, да никак.

Едва живой крылом нежный он странник.
И мне явилось диво впервые -
не испещренная доселе красота.
Ты знаешь, не будь я грязным
и обездоленным, имей малый хоть холст,
его бы запечатлел тогда.

Наверное я болен,
и точно я спятил.
Ведь это - же счастье...
и съел - забыл навсегда.
Но он столь прекрасен.
Открыл свои очи.
И улыбнулся мне из бака.
С тех пор я его грею,
даю ему бренное
и всё что имею, разделяя...
Поломаны крылья,
как он сказал небом.
Но... я вопрошаю,
ты ведь сможешь
ещё ввысь взмывать?
И он улыбается, как в тот первый раз.

Прошли эти дни для меня
в тяжкой тревоге.
Ведь если узнают об ангеле,
сожрут стада сонмом.
Мне стало невыносимо страшно
его оставлять.
И чувствую взгляды здесь легионов,
таких же, как я... голодные.

Но каждый раз, мы засыпая под вечер.
Я пел ему тихо в бак свои нежнейшие песни.
А он же тепло вторил...
"Не бойся, друг Чак. Спи спокойно".
И вот я очнулся.
На голой земле...
нет рядышком ангела
во вместилище его.
И я всё поняв,
побежал тут же,
хромой, как мог.
К капищу помойки.
Где вздымался к небу большой костер уже.

Их были... сотни, тысячи... легионы.
Подвешенный за крылья мой славный друг,
да, так чтоб было больно.
Точился нож... и ожидался пир на славу.
Они не замечали ничего,
настолько он их был желанием.
И я увидел очи...
Единственное небо
над Чака головой.
Один всей жизни трепет,
что должен так вот умереть.
Он тоже увидал мои в страхе глаза.
И только улыбнулся.
В последний раз быть может, да?

Я - жалкое подобие крысы...
Я гной подошвы круга для червя.
И мне вся жизнь - не значит.
Ведь ты - моя мечта.
Они мне не простят.
Меня же растерзают...
Но ты должен лететь,
мой милый друг!
Спасись, тебя я заклинаю!

Я не умел бежать так...
да я и не убегал.
Я не умею прыгать,
но а сейчас скакал.
Никто сперва не опомнился.
Как я вдруг очутился на мостках
клети, как - начал я расшатывать опоры.
Как освобождал ангела.
И лишь тогда он ласково воззрился
мне в лицо.
"Ты сделал выбор правильный,
мой маленький герой".

В нас полетели дротики, копья и каменья.
В меня попали... точно...
И я не доживу уж до озарения.
Но вы бы только видели,
как разметали ночь крылья.
О созерцание рая...
для нас всех истинного.
И я вот пал на топот - землю.
Здесь все спасались бегством.
Мой друг теперь здоров!
Он свободен!
И хоть задыхался я
вперемешку с болью.
Закрыл глаза...
Наверное конец мой.
Открыл их...

Он стоял склонившись надо мною.
"Иди!", - в истоме я шептал "... свобода!"
А ангел мне улыбался,
как никогда нежно,
в глазах свет слез стоял.

"Я кое - что тебе покажу".
Он взял трепетно меня в свои объятия.
Вознесся ввысь.
"Туда".
И я открыл глаза.

Мир не был мутной свалкой
в которой я прожил.
Я увидал речушку...
А кругом лоснился прилесок в тиши.
Я созерцал в смятении,
что здесь я умирал...
поляны, их опушки и звери чудные...
все шапки вершин мира.
А мы были у самого солнца
и выше облаков.

И не было и боли,
лишь красоты судьбы...
Здесь зародится в баке.
Любовь одной мечты.

"Открой глаза!"
"Открой глаза... Ангел!"