лирика

        БЕЛАЯ ЦЕРКОВЬ.
         (БЫЛЬ ПОКАЯНИЕ)

Мелодии  малинового звона
На грампластинке жили у отца
Он, просветлев с чеканного  лица,
Их слушал, замерев у патефона.
Симфония Ростовских колоколен –
Торжественный церковный перезвон…
Под эти гимны к Богу на поклон
Идут, когда  в ничто не верят боле…
Наверное, кому-то неизвестно,
Что всех, кто шёл к нему, и кто страдал,
Бог принимал, - прощая – утешал…
Уж если говорить об этом честно.
         У нас в селе над речкою Богатой,
         Стояла церковь, белая, как сон,
         На десять вёрст кругом  церковный звон
         Летел, летел – свободно и крылато!
         И с куполов высоких, сине – снежных,
         Кресты сияли гранью золотой,
         Сиреневою тенью над рекой
         Ложились на стволы лесов прибрежных.
         И с благостью, и с кротостью когда-то
         Шептали имя Бога земляки,
         Молились за удачу мужики,
         Давались клятвы под венцами свято.
         Село и церковь выстроены вместе,
         Смотрелись на горе лесной – светло…
         Росло и разбогатилось село,
         Как будто на дрожжах хороших тесто.
В угаре революции – в двадцатом,
Рванули веру в Господа Христа,
И купола остались без креста,
А церковь в состоянии распятом,         
Она учила: «Не сотвори кумира,
Не убивай, не лги, не укради…»
Но видно так не думали вожди
Страны, раскинувшейся на полмира
Был приговор тональности известной:
«До основания всё разрушать».
Не утрудившись брода поискать,
Казнили Белую толпою местной.
Она застыла в ожиданье жутком:
Без глаз, без языка, без головы…
И тень огромной, как кошмар, совы
Увидели у церкви рано утром.
А ночью лунной на другой неделе
Вдруг появился белый – белый конь,
Копыт его серебряный огонь.
Не видели никто, ни где доселе               
И ни какой науке не подвластно –
У церкви, и в воде, и за рекой,
Везде, где снята тень Креста толпой,
Повеяло враз нечистью опасной.
То – мальчик погибает возле речки,
То – лётчик утонул под бережком,
То – рядом с церковью вдруг загорелся дом
И полсела сгорело, словно в печке.
То – град, то – мор, а то – гроза такая
Какой никто не помнил на веку…
Все слышали, у церкви за версту –
Перед бедой кричит сова лесная!
А что случилось здесь в годах тридцатых!
Словами трудно страх тот передать –
«Кулацкий бунт», - такая благодать,
Предлог искомый для крутой расплаты…
         Жил мужичок в селе. Работал справно,
         Удачлив был. Наверное - умен 
         Доходно вёл своё хозяйство он          
         Две мельницы купил, что невозбранно
         Работникам платил по договорам,
         Поверил в НЭП, а ТОЗ – не признавал,
         Коль даром своего не отдавал,
         Стал «мироедом», «кулаком» и «вором».
         Работники молву услышав эту,
         Хозяину, решив помочь в беде,
         Взяв домочадцев – женщин и детей,
         Пошли толпой за правдой к сельсовету.
         Там слово за слово – и передрались,
         Разбили окна в сельсовете том,
         Но громыхнул некстати в небе гром,
         Все по домам поспешно разбежались.
         А ночью их забрали до одного…
         Ох, как кричала в эту ночь сова!
         Отчетливо расслышали слова:
         «Вы отреклись и прокляты от Бога»!
И никогда их больше не видали…
А через восемь лет, перед войной
Лишь посчастливилось из них – одной
Домой вернуться с невозможной дали,
Еленой, распрекрасною Еленой
Шутливо звали девушку кругом…
Она вернулась в образе ином –
Безумною старухою согбенной.
         Начался 41-й год несчастьем:
         Под церковью, в лесочке, на виду
         Вдруг дети заблудились на беду,
         Они пропали в снежное ненастье
         А в марте отыскали их под снегом…
         В июне ночью белой – белый конь,
         Рассыпав ослепительный огонь,
         Явился возле церкви легким бегом.               
         Заухала опять сова ночами,
         И замерло село: опять беда?          
         Она пришла – Война! И ворота
         Не закрывались от беды годами.
         Статистика войны весьма сурова –
         Из шестерых, ушедших воевать,
         Домой вернулись жить и доживать
         Лишь полтора мужчины – нездоровых.
В колхозе умирали с голодухи,
За «колоски» - судили не шутя…
Не народилось в годы те – дитя,
А мужики – сгорали от «сивухи»!
Всё прахом покатилось на селе…
И надо бы кричать сове,
Но пьяным – всё равно в угаре сером…
Села уж нет! Его – «неперспективным»
Потом назвали, «укрупнив колхоз»…
Остался на горе один лесхоз,
Да домик лесника с фасадом длинным…
                -----------
Отец родился здесь. Я помню – строго,
Брожу я в травах на поле густых…
Вернуть бы всех сюда – родных, чужих,
И тех, кто вместе с дедом гнил в острогах,
Кто пил, не видя впереди просвета,
Кто пал в бою, убитый наповал,
Кто верил в красно-розовый обман,
В Россию верил кто, пройдя полсвета!
И миром всем придти к церквушке этой,
И на колени пасть лицом в траву…
О Господи! Повинную главу
Я принесла тебе за всех ответом…