Северная баллада

Глава 1

Едем  на  Север
Вновь ночь раскинула свой веер
Покровом заполярной тьмы …
Велик, безмолвен Крайний Север
В сиянье отблесков Зимы!
         
           ***
Горы, равнины, леса, перелески,
Реки, озера, полей чернота –
Стук-перестук, звон блестящей «железки»,
Хмарь на воде и в душе пустота.

Мчится «Почтовый» все дальше на север,
Вот и Свердловск, да и Пермь позади,
Время включило свой каверзный плеер,
Парни гадают – Что ждет впереди?

Как-то нас встретят бойцы Коммунизма?
Будем и мы, на плацу – ать, два, ать!
По-уставному, до фанатизма
Старшим по званию честь отдавать.

Вот, наконец, долгожданный Архангельск,
К нам санитарный «Газон» подрулил –
Вспомню не раз Златоуст и Челябинск,
Школу, завод, где набрался я сил …

Глава 2
Полковая  школа
Встретили нас, как и мы ожидали –
Всех под машинку! – изрек старшина,
В бане отмылись, «старье пораздали»,
Форма мешком, кирзачи подобрали –
Новых бойцов получила страна.

В серых шинелях и шапках со склада
Строем нестройным в «Учебку» спешим,
Школа  радистов – лихая Гренада,
Ждет на полгода ребят с небольшим.

Всех усадили за парты – как в школе,
С ритмом и слухом солдат отбирать,
Стали «Морзянку» учить поневоле,
Радиограммы в Эфир подавать …

Мороз! Нам выдали вторые одеяла –
Сантехника в спецшколе подвела,
Вся группа под шинели залезала,
А старшина орет и все дела.

По десять раз срывает нас с постели,
Не видно «издевательству» конца,
За сорок пять мы, наконец, успели
И падаем мертвее мертвеца.
Иль по плацу шагаем в морозяку,
Вдруг, зазевается застывшая «овца».
И снова все: отбой, подъем, с плаца ни шагу!
Наряды сыпятся, а я коплю отвагу –
Курс молодого прохожу бойца.

А кроме этого: погоны и ремень,
И хитрой стежкой подворотничок,
И «стойка на часах» – как та сажень,
Письмо любимой написать на посошок …

И, вот, под Новый Год – двадцать седьмого,
Мы клятву воинскую дали в тишине,
И подпись под присягой рядового
Обязывала верным быть Стране.

Моей Стране и моему Народу:
Не лгать, не трусить, сердца не жалеть,
И, как невесту, защищать свободу,
А, коль случится,  в схватке умереть!

Нам Родина оружие вручила,
И все стояли смирно – как один.
Оружие солдата – это сила,
А сила значит – воин-гражданин …

Бегут деньки, и старый год к концу,
Наш капитан Сенкевич – политрук,
Мужик добрейший, даже на плацу,
Созвал в аудитории «Солдатский круг».

И стал вопросы задавать – Кто может что?
Кто жаждет мне таланты показать?
Плясать и петь, играть, иль рисовать?
Газету для «спецшколы» нам оформит - кто?

Я пожалел, что у меня лишь пара рук,
И поднял обе – не желал скрывать,
Пусть знает наш добрейший политрук,
Что я умею петь, играть и рисовать.

С хорошим пареньком в художники попал,
Нам место выделили для работы,
Я – слева дедушку Мороза без заботы,
А он Снегурочку, но справа – рисовал.

И Новогодняя газета получилась,
Зарёю заиграла на стене,
Но что-то, вдруг, с коллегою случилось –
Пост «главного художника» остался мне.

Как оказалось, – это генеральский сын,
В худакадемии он Грекова учился,
Отведал щей солдатских гражданин,
И снова в Alma Matter удалился …

А в школе Полковой идет отбор –
Концертную бригаду набирают,
И каждый, кто, что может, – предъявляет,
Вот, потому и разгорелся весь «сыр-бор».

Кому не хочется под эдакий шумок,
От службы умыкнуть, хоть на денек?
Тут и певцы, чтецы, конферансье
Являют всем эстрадное досье.

А лучшим из солистов стал ваш скромник,
Когда запел, все думали – приемник.
Я спел для них романс – «Я встретил Вас»,
И понял – наступил мой звездный час.

Отобралось двенадцать нас – бойцов,
Способных представителей – талантов:
Танцоров, декламаторов, чтецов,
Консерваторских пара музыкантов.

Но главным изо всех Игнатьев Игорь,
Он завучем в музшколе был в Перми –
Идей и планов музыкальный вихрь,
Сценарии концертной кутерьмы.

Все это он – мозг и душа концертов,
Которые росли – как в дождь грибы.
Мы выступали ¬¬¬– град аплодисментов
Артистов души ставил на дыбы …

Дуэт двух комиков все мог –
Один у Товстоногова, другой в Перми учился,
Владимир Найдич и Валерий Смок –
Лихой тандем, ведущих, получился.

Все музыканты, декламаторы, солисты,
Танцоры, клоуны и пародисты,
Оригинальных жанров мастера –
Все, всё творили на «ура».

И первый наш концерт 
Был посвящен солдату –
На двадцать третье февраля
Мы «выдали» кантату.

И в каждый праздник, к каждой дате
Концертами отмечен путь,
Из гарнизона по команде
Министр культуры, тут – как тут.

Послушал он и посмотрел,
Узнал про всех – кто, что умел,
Сказал не мало лестных слов,
Всех похвалил и – будь здоров!

А звали этого «культурного министра»
При штабе гарнизона – Толкачев.
Он «дока» был насчет умения артистов,
И отобрал лишь пару номеров.

Две песни и одна из них «Землянка» –
Володя Шардт ее прекрасно спел.
Вторая – про друзей-однополчан,
Здесь «ваш слуга покорный» преуспел.

В двадцатилетие Победы над врагами
На площади в Архангельске я пел,
Усиленный тремя «колоколами»,
Мой голос по округе всей звенел.

И было солнечно в тот день, народу – море!
Я видел слезы на глазах крутых мужей,
Во взглядах их сквозили – радость, горе
И мир, что завоеван для людей.

Прошло, подумать страшно, сорок лет
С той памятной двадцатилетней даты,
И мы – тогдашние, зеленые солдаты,
Тем воинам послали свой привет.

И кланялись все в пояс, защищавшим,
В годину роковую нас – малых,
И всех вернувшихся, и за Победу павших,
Всех будем помнить – мертвых и живых …

А между тем:  учеба, строевая,
Наряды в школе и на кухне, отбывая,
Экзамены, на третий класс сдавали,
Куда отправят? – с нетерпеньем ждали.

Глава 3               
Под Киевом
Лето.  Жарища!  Наш лагерь у моря.
Вся «Абитура» шпаргалки строчит.
Ждут все экзаменов – вот еще горе,
И старшина «строевою» грозит.

Было нас ровно четыре десятка,
Каждый курсантом надеялся стать,
Ну, а суворовцы всех без остатка
Нас обвели – мы отправились вспять.

Каждый уехал – откуда приехал,
Я умудрился в Москве погулять.
Снова мой поезд на Север поехал –
Должно родную Страну защищать.

В полк я вернулся, а Школа пустая,
Новых «спецов» развезли по местам …
Нашей Отчизне – от края до края,
Буду служить, хоть судьба пополам.

Глава 4
На Диксоне 
Жребий мне выпал – турне за три моря:
Белое море, Баренцево, Карское,
Каменный, Амдерма, Диксон вдали,
Солнце у моря и нерпа глазастая,
Гавань, избушки у края земли.

Встретили нас, как и водится – с радостью,
Сытно поели, а сил уже нет.
Утром в наряд, насмотрелся я гадости –
Бульбу сухую мочить на обед.

Повара нет – сами мы кашеварим:
Мясо – тушенка и горсть макарон,
Масло на хлебушек лихо добавим,
Чай со сгущенкой – хорош рацион!

Были лихие ребята в спецроте –
Спирт добавляли в холодный компот,
Но командир ¬– вот, чума на болоте!
В миг их отправил «за тот поворот» …

На Диксоне  я стал служить, друзья.
Наш лейтенант был груб и непонятен.
Спесив, задирист,  даже неприятен,
И признавал лишь собственное «я».

Как всякий недалекий офицер,
Спецам угрюмым не был он в пример,
Поэтому и злился, и орал,
И «Нашу Мать» частенько поминал.

Но, видно, разницы он той не уловил,
Что в Заполярье мы, и час его пробил,
Поговорили с ним деды «на брудершафт»,
И стал нормальным офицер, и это факт.

И снова хорошо, не служба – Рай,
И повар прилетел с Большой земли,
А время на зиму качнуло лютый край,
Ночь заполярная маячила вдали …

Глава 5
Северное  чудо
Шеренгой ходим в баню в темноте,
Прижав к шинели узелки с бельем,
Вода чуть теплая, но мы на высоте –
Чисты, свежи,  и «ножки с табаком».

Идем обратно и дорогою дымим,
О жизни, о невестах говорим …
Но, что за чудо?!  В черной черноте,
Заря зажглась, рождаясь в темноте!

Сияньем  Северным народ его назвал –
Нам это чудо показало прыть,
А мне – звонков радистов грозный шквал –
Меняй частоты, чтобы связь добыть!

Всем умиление от чуда, нам – беда!
Идешь на смену и ворчишь, как никогда,
А я мечтал добраться до высот,
Да не хватало мне для связи тех частот …

Но, все проходит, кончилось и это,
Архангельск ждет заматерелого бойца –
Лечу в свой полк, везу от всех приветы,
Ждут музыканты, ждут артисты «беглеца».

Глава 6
В родном полку
Все рады были и друзья, и офицеры –
Спортсмен, артист, художник, наконец,
Вернулся в полк и песни зазвенели –
В кругу друзей остался наш хитрец.

А служба продолжается, течет,
До «дембеля»  остался ровно год,
Ко мне Надюша приезжала в феврале,
Мы жили пять деньков в одном селе.

Село то – Конецгорьем называлось,
Навечно в нашей памяти осталось,
Где дед-хозяин нам Апухтина читал
И с глаз печальных слезы утирал.

Как к нам в избу пришла друзей волна,
Мы песни пели, веселились допоздна,
А утром я супругу проводил,
И время службы тихо торопил.

Я ждал, когда мой подойдет черед,
А в гарнизоне дел невпроворот,
И «на носу» седьмое ноября –
Художником при штабе я не зря.

Глава 7
«Дембельская»  работа
Ко мне в помощники коллега прикатил,
Мы подружились и творили в меру сил,
Штаб к юбилею оформляли – был приказ,
Портреты левые писали под заказ.

Жилось вольготно нам и, меру позабыв,
Решили мы на Флот наш посмотреть,
Но, увольнительную так и не добыв,
Пришлось костюмчики спортивные надеть.

Нашелся ревностный штабной «кусок»,
Который уследил наш марш-бросок.
Он быстро по начальству «настучал» –
«Губы» пять суток каждый схлопотал.

А после отдыха на гарнизонной гауптвахте
Меня с коллегой разлучили навсегда,
Его отправили дослуживать на вахте,
А мне – закончить оформленье – не беда!

Помощника прислали молодого,
Он изостудию закончил на «гражданке»,
День, два и три, а толку никакого –
Отправили обратно спозаранку.

Остался я один и радостен, и весел,
Творю душой, и близится финал.
Труд оценен, друзьям устроил вечер,
Приказ подписан – еду на Урал …

1964-1967 гг, Архангельск.