Теплоход в ночи

Кроной тополь метёт звёздный мусор, как будто метлой.
Ветер, чьих ты кровей? Ты откуда? Ведь явно не бриз ты!
Всё, что ярко пылало, осталось на сердце золой,
да усталая память, да пепел волос серебристый.

Возле моря штормящего ночью бродить я люблю,
я полёты люблю в рваных тучах знакомых созвездий,
Ай-Тодорский маяк посылает лучи кораблю,
чьи огни то всплывают, то снова скрываются в бездне.

Помогая коллеге, в ночь Ялтинский светит маяк,
и, невольно задумавшись, вспомнил отнюдь не врага я:
пусть не часто, но было, что в самый губительный мрак
друг протягивал руку, как свет маяка, помогая.

Волны бьют в побережье, их гул заполняет всю ночь,
горы в шапках как будто, лохматые тучи надели;
но пока есть средь нас те, кто хочет и может помочь,
унывать рановато, в чём я убедился на деле.

Вот и нынче, пока я занудством себя донимал,
размышляя о жизни, что раньше не часто бывало,
в порт вошёл теплоход, он казался и сир мне, и мал
средь барашковых гребней, и стал швартоваться к причалу.

Ах, какой он огромный! Весь в музыке, бликах, огнях!
Ах, какой же он праздничный! Как он наряден, о боже!
Я, наверное, тоже достану билеты на днях
в кругосветный круиз, я, наверное, тоже, я тоже…

На причал из кают льётся свет неизведанных стран,
я плыву в нём в мечтах, я предчувствую сладость открытий,
где сияет звезда, всё затмившая, Альдебаран,
и стоит Южный Крест в ослепительно ясном зените…