Наш прерванный полёт. Часть четвёртая

НАШ  ПРЕРВАННЫЙ  ПОЛЁТ
 Быль (автобиографическое)   

                (Часть первая здесь:  http://www.stihi.ru/2018/12/15/7927)
                (Часть вторая здесь:  http://www.stihi.ru/2018/12/18/7894)
                (Часть третья здесь:  http://www.stihi.ru/2018/12/26/7530)
           Целиком (все 4 части) здесь: http://www.stihi.ru/2019/01/23/8842



       Часть четвёртая
   
В больнице небитдаговской
момент был небезрадостный:
    стал сразу потихонечку ходить.
Сперва потопал в ванную,
надеясь: мыло банное
    поможет быстро масло с тела смыть —

редукторно-моторное.
Событие минорное
    сопровождал ведь масляный разлив.
Я, в масле искупавшийся,
отмыть его старавшийся,
    был прерван медсестрой. Та, прекратив
   
все  продедуры СПАские,
стучит: «Быстрей! Спасайтеся!
    Милиция по вашу душу здесь.»
«Ага, — ору, — да фигу им!
В чём есть, я, что ли, выбегу?
    Так прямо с маслом будут, что ли, есть?»

Хромлю в "апартаменты" и
готовлю аргументы — и...
     там ни единого мента!
Одни лишь кагэбэшники.
И те, чеша лобешники,
    ретировались быстренько к лифтАм

(лишь три вопроса задали
и, повернувшись за́дами,
    уехали придумывать отчёт).
Зато аэрофлотовцев —
не как вчера "ОСВОДовцев"* —
    сестра им столько стульев не найдёт.

"Управская" комиссия*.
Её святая миссия —
    расследовать улётное ЧП.
Меня три дня промаяли:
тюленя не поймали ли?
     зачем летели через Сан-Тропе?

И три дня уверяли всё
(и аж-нык все умаялись):
    не вправо — влево кувыркнулись мы.
Я ж никогда не путаю
гуся́ с куро́й и с у́тою,
  а уж тем более — антонимы.


Сам нач был Управления
"республики Туркмения
    гражданский авиасия всего"*.
Магнитофон поставили,
нач ЛШО* заставили —
    и он (товарищ Шпак) включил его.

«Все вещи влево сдвинулись —
вы влево опрокинулись!»
    И это был их явнейший косяк.
Я: «Половинки а́рбузов.
В сто восемьдесят градусов
    одну переверну я вправо — шмяк!

Недоверну вторую я.
А третьей оперирую —
    до градусов ста девяноста двух.
В итоге получается:
один кусок кончается
    точнёхонько спиною сделав "бух";

второй же та́к взрывается:
на правый приземляется
    зелёно-полосатый свой бочок;
а в третьем повторяется
та наша ситуация:
    он левым боком бьёт половичок...»

Но им как эксгумация
моя аргументация,
    тем более, арбузы — на словах.
Ты соберись, грят, с мыслями,
мы завтра будем с мюслями,
    ты на бумаге опиши, как вы — бабах!

На завтра не откладывал.
И это я оправдывал
    желанием без робости гулять.
Как говорит пословица,
и хочется, и колется,
     но дело надо раньше покончать.

Настропалённый музами,
и фокусы с арбузами
    привёл я как весомый аргумент.
Лист испещрив цитатами,
всё описа́в этапами,
    я в тумбочку упрятал документ.

Назавтра член комиссии,
мне пожелав ремиссии,
    бумагу взял и дёрнул в Ашхабад.
Меня рентгенограммами
врачи (девицы с дамами)
    исследовали вдоль-вперёд-назад.

Отростки позвонковые
зрят аппараты новые, —
    двойной их увидали перелом.
И пневмоторакс найден был.
(Вот щит под спину надо бы
    дать до́ рентгена, я просил о том.)

И полтора так месяца
я был на одном месте всё:
    в обутой койке в трубки (в головах)*.
И только через три ещё
в травмпункте, на Татищева,
    нашли два перелома в позвонках.

Так, кроме поясничного
(урона уж привычного),
    травмирован был и грудной отдел.
Мне травматолог: «Радуйся,
что молодость ещё не вся, —
    всё заросло, а то б ты был вне дел».

Хоть, мол, не чуял боли я,
лежать бы надо более,
    чем три недели — даже и в гипсу.
С больничного хотел, мол, уж
выписывать — не в Мулен-Руж,
    а на работу, на любимый "Су".

Я, говорю, любимый "Су"
уж променял на колбасу
    и полюбил теперь прекрасный "Ми".
Ну, говорит, тем более,
чтоб быть здоровым долее,
    продление больничного прими.

Полгода в общей сложности
я вне трудоспособности
    был, как два лета школьник-баламут.
И на двенадцать месяцев
ЦВЛЭК*, порешав на месте всё,
    с работы лётной снял на лёгкий труд.
    2019

                К о н е ц

 

*П Р И М Е Ч А Н И Я

"Управская" комиссия — комиссия по расследованию лётного
         происшедствия Туркменского управления гражданской авиации (ТУГА).

Сам нач был Управления республики Туркмения "гражданский авиасия всего" —
         Начальник Туркменского Управления ГА (тов. Курило). Лично вёл опрос под
         запись на магнитофон.
         После выхода с больничного, в первом отделе, я, знакомясь
         с документами по поиску борта и расследованию лётного происшествия,
         обнаружил, что стенограмма моего опроса составлена уж очень
         вольно... По сути, это совсем не стенограмма.

Нач ЛШО (эл-шэ-о́ — начальник лётно-штурманского отдела Туркменского
         управления ГА (тов. Шпак).
         

  В обутой койке в трубки (в головах) — приподнимают койку со стороны головы,
         надевая трубки на две ножки, чтобы у лежачего больного уменьшить
         прилив крови к голове.

ЦВЛЭК — центральная врачебная лётная экспертная комиссия министерства
         гражданской авиации СССР (Москва, метро Сокол).




     Фрагмент анамнеза пилота Ми-4 С.В.И., составленного травматологом-туркменом (для предоставления в ГОССТРАХ):
«...Вертолёт отказался и упал на море, в тяжёлом состоянии доставлен в больницу г. Небит-Даг...»
     Этот юморной фрагмент и настроил меня на нужный лад.

      Из истории болезни пилота Ми-4 С.В.И.
«Диагноз: левосторонний пневмоторакс, перелом III и IV поперечных отростков поясничного отдела позвоночника слева, множественные ушибы всего тела, рваные раны и порезы верхних и нижних конечностей. В результате дальнейшего обследования добавлено: компрессионный перелом тел XI и XII позвонков грудного отдела позвоночника.»

Фото: В.С., Алма-Ата, Медео, 1981.

Целиком (все 4 части) здесь: http://www.stihi.ru/2019/01/23/8842