Алёшка

Закончив смену, Алёшка, как был в рабочем, не заходя домой, помчался к Вяткиным. Бежал, отпыхиваясь на взгорках, спотыкаясь на спусках.
Без стука толкнул чуть скрипнувшую дверь. В сенках скинул растоптанные кирзачи. Подтянул пузырящиеся на коленках спортивные штаны. Прошёл в комнату.
Вяткины смотрели телевизор. Николай Иванович, откинувшись на спинку дивана, поглаживал ладонью культю правой ноги. Эннели Ивановна, примостившись на самом краешке дивана, перебирала в руках какое-то рукоделье.
- Здрасьте! - обозначил Алёшка своё присутствие.
- И тебе — не хворать, - спокойно отозвался Николай Иванович.
Эннели Ивановна глянула на Алёшку поверх очков, улыбнулась и молча кивнула.
- Где Наталья? - решительно спросил Алёшка.
Вяткины переглянулись. Николай Иванович поднял брови, как бы дивясь решимости гостя.
- Спит Наталья. Там, в летней комнате...
Алёшка шагнул за дощатую перегородку, отодвинув ситцевую в мелкий цветочек занавеску. Наталья спала, укрывшись пёстрым лоскутным одеялом — из-под него виднелись голые плечи с тонкими бретельками ночнушки. Голова чуть повёрнута набок, правая рука закинута за голову. Рядом с Натальей на одеяле свернулся в комочек щенок.
Щенок проснулся, глянул на Алёшку мутным с поволокой щенячьим глазом. Зевнул во всю сласть беззубой пастью. Потянулся передними лапами до почти ощутимого хруста. Перевернулся на другой бок и опять затих...
Алёшка осторожно присел на край постели. Пружины старого дивана чуть слышно скрипнули.
- Наташа, - тихонько позвал Алёшка.
- Наташка! - чуть громче окликнул он.
- Наташенька..., - это уже одними губами...
Её лицо дрогнуло. Брови чуть прихмурились. Уголки губ слегка сдвинулись в еле приметной сонной улыбке.
Алёшка осторожно дотронулся до светлых пуховых завитков, сдвинул их, открывая розовое Наташкино ухо.
- Наташа, - снова негромко позвал он.
Наталья вдруг открыла глаза, которые моментально округлились. Охнула тихонько. Потянула кверху одеяло — прикрыть голые плечи.
- Выходи за меня! - выпалил Алёшка.
Наташкины щёки вдруг полыхнули огнём, глаза заблестели, наполняясь слезой. Она выпростала из-под одеяла теплые руки, обвила ими Алёшкину шею, потянула его на себя, прижала крепко.
Алёшка уткнулся носом в розовое Наташкино ухо, захлебнулся тёплым запахом её сонного тела, губами коснулся чуть влажной и тоже тёплой до боли кожи. Осторожно поворочал башкой, немного высвобождаясь из Наташкиных объятий, ухватил губами мочку уха, легким поцелуем коснулся чуть помятой сном щеки и наконец добрался до губ...
… Когда губы уже онемели от поцелуев, они вышли из-за занавески. Комната к тому времени преобразилась. Телевизор молчал, а большой круглый старомодный стол был накрыт для чаепития. Вокруг него хлопотали Эннели Ивановна и невесть откуда взявшаяся младшая Наташкина сестра Светлана — нескладный подросток двенадцати лет от роду. То тут, то там мелькали её клетчатая юбка и такая же как у Натальи льняная шевелюра.
Николай Иванович многозначительно поглядывал на всех с дивана, перебирая в руках пару своих костылей.
- Ну что ж, детки, - объявил он наконец, - сейчас почаёвничаем (тут он хитро глянул на супругу), а потом прогуляемся слегка.
Эннели Ивановна, перехватив взгляд мужа, метнулась к буфету, и поставила на стол небольшой графинчик с рубиновой домашней наливкой. Окинула всех взглядом и выставила четыре — по числу взрослых — стопки. Светка обиженно тряхнула льняной чёлкой и принялась разливать чай...
… Алёшка не чувствовал, как его, почти шестидесятилетнего мужика супруга ткнула локтем между лопаток. Как потом шибанула с чувством кулаком в левое плечо. Как за это же плечо резко повернула к себе на подушке. Как чуть ли не минуту ошарашенно смотрела на его раскрытые неподвижные глаза, обращённые к потолку... Он не видел и не слышал, как она, поминутно роняя телефон, вызывала скорую...
Алёшка шёл серединой широкой улицы в растоптанных кирзачах и пузырящихся на коленках спортивных штанах. Слева от него, вцепившись обеими руками в локоть и прижав голову к его плечу, шла Наталья. Справа бодро и гордо ковылял Николай Иванович, а чуть сзади — Эннели Ивановна под руку со Светланой.
Шёл Алёшка, молодой и счастливый. И вся жизнь у него была впереди...