Видение виллы Альпийская роза

Видение виллы «Альпийская роза»

1
Едва рассвет окрасит  высь –
я к морю – спутница наяд –
и, вдруг, запнулась, чей-то взгляд.
остановил: «Ах, оглянись!»
Оглядываюсь. В глубине
тенистого густого сада,
как терем особняк – в окне
в сиянье  белого наряда,
крест на крест,  руки  на груди,
означен  дамский силуэт…
Игра теней? Да нет  же, нет –
она кивает:  «Заходи! «
И я вошла. Терраса. Дом.
Давно забытое жилище,
по всем покоям ветер свищет,
но золотое всё  при том,
прогретое   столетним солнцем,
словно пронизано насквозь,
вольготно здесь видать жилось
резным террасам  и оконцам
и той, что в белых одеяньях
сейчас сидит передо мной:
«Я привидение свиданья.
поэт один тому виной…
Мне надо эту быль поведать
кому ни будь…
                Пусть будет – Вам.
Давно пора за Ним мне следом
и навсегда остаться там.
Я так устала . Я  столетье
жду долгожданной  встречи с Ним.
Он обещал. И вот, лишь ветер
кружит по комнатам моим.
Сто лет… сто лет, а  я все та же –
простушка с розою в руке –
живу на этой даче стражем
и жду его, томясь  в тоске.

Сто лет по комнатам брожу…
Я расскажу Вам. Расскажу.

2
Я  расскажу  Вам про крымскую встречу
С поэтом. Представьте, он  гостем здесь  был.
Горели над морем закатные свечи
И роз аромат  над  кофейнею  плыл

Я кофе пила и смотрела на море,
Оно доносило нам звуки войны
И чайка безумствовала на просторе
Касаясь крылом  то небес то волны.

Носилась над морем. Кричала! Кричала…
И, вдруг,  на ступеньках  загадочный он –
Столичный  поэт! Я тотчас же узнала,
Но боже как бледен и как изможден….

Он с  книгой в руке и в бинтах под фуражкой,
Бледен как смерть, шаг и всё – упадет!
Слегка   задрожала кофейная чашка
В руках  у меня – неужели  пройдет?

Ах, нет,   подошел. Подала ему розу.
Прижал её к сердцу и, вдруг, предложил:
Давайте, на сутки, от мира сбежим!
На что нам военные эти угрозы?»

И мы убежали. Сюда, в эту дачу
На этой террасе  в тенистом саду
Сказала ему: « «Я на век, тебя спрячу…»
Он пробыл лишь ночь.
Все равно ведь – найдут!

Уехал на север в бесчувственный  город,
Где реку  гранитные львы стерегут.
Осталась лишь книжка, книжка с которой
Вошел он в кафе. Я её берегу.

Хотите, я Вам подарю эту книжку
На каждой странице – горячий песок –
Желанная Африка жарко в ней  дышит
И смотрит в глаза мне сквозь россыпи строк.

Теперь, когда тайна моя – Ваша тайна.
Теперь, когда он – Вам – навеки любовь,
Могу я уйти навсегда.  До свиданья».
Вспорхнула, растаяв  среди  облаков…

Присела  я тихо на шаткой ступени:
Что это со мной? Продолжение снов?
Но книжка   стихов  лежит на коленях,
Читаю: «Шатёр» Николай Гумилёв.

В мае 1921 года домашние проблемы Гумилёва выбили Николая Степановича из седла , и чтобы отрешиться от суетных дел, он после трех «невыездных» лет принял приглашение совершить поездку в Севастополь. Во время пребывания поэта в Севастополе там был издан «Шатер» — последний прижизненный сборник Гумилёва, в который он включил свои «африканские стихи». Путешествие началось 1 июня 1921 года.
Порой  Николай Степанович  позволял себе «похулиганить». Так, по воспоминаниям Павлова, в Севастополе им однажды удалось достать легковой автомобиль, чтоб покататься по побережью. По дороге приятели зашли в открытый ресторан. За соседним столиком сидела дама, и Гумилёв не преминул познакомиться с ней. Они переговаривались и шутили. Дама подарила Николаю Степановичу розу. Через два месяца  Гумилева  расстреляли.