персонаж

Знаешь, я говорю не о том, но что-то
мне отвечает, что это зря,
лучше закрыть между нами счёты
с помощью словаря.
Вычеркнуть зиму и всё, что ниже -
вьюгу, позёмку, снега и лёд.
А составители, так они же
пьют вместе с тем, кто льёт.
Скажет - они удалят страницу,
вроде, зима, но писать о ней
больше не выйдет, лишь будет сниться
пара холодных дней.
Ожегова перепутать с Далем
вряд ли возможно, и счет закрыт.
Что мы от прошлого ожидали,
неженка, сибарит -
экая парочка, что считаться,
вырванный лист не вернёт назад.
Для соглядатаев святотатство -
пропуск в Нескучный сад.
Но не об этом... Ошибкой грубой
было бы верить, что персонаж
молча губами находит губы.
Просто, как Отче наш.

***

А в зиму, похоже, мы стали спокойней,
похоже, мы стали немного смиренней.
Безумные - летом - и речка, и кони
по шею в безмолвии дачных сиреней.
И мы, горожане, чужого чужее,
своими не стали - залётные птицы...
Но лошади снятся в сирени по шею.
возможно, поэтому трудно проститься
с безумством тогдашним в сегодняшний холод -
всё стало помедленней, сдавленней, глуше.
Лишь голос такой же, по-прежнему молод,
звенит ручейком, только слушай и слушай.
Зимою звенящий на прерванной ноте -
спокойствие после, смирение вряд ли.
Что, птицы, поёте ли? Может, клянёте.
За тонкую куртку и джинсики Вранглер.
За лёгкие туфли, отсутствие шали,
за ветер привязчивый, липкий, тягучий...
Сирени срубили - кому-то мешали,
теперь там привычней Кензо или Гуччи.
И, вроде, недавно... но снег на балконе,
покурим, исчезнем, как две невидимки.
А хочется в лето вернуться, где кони
гуляют по шею в сиреневой дымке.