***

В темной комнате лежит мальчишка,
как заклинание шепчет слова:
надо идти, надо идти.
Холод  в квартире.
Пусто.
Сегодня эвакуация
из блокадного Ленинграда,-
осталось только подняться,
только  дойти до вокзала.
Нет сил.
Слишком  долго ждал он её.
Слишком долго.
Все последние дни
боролся он с голодом, холодом,
боролся с собой.
Прислонившись к обледеневшей стене,
стоял в очереди.
Бесконечные,  длинные  очереди.
Падал, вставал,
все равно возвращался без хлеба.
Мысли всюду преследовали:
где взять зимнею шапку,  валенки –
это не главное;
неужели, смог съесть четверть пряника,
без разрешения матери;
если б только отоварили карточки.

За три зимних месяца,
в мальчике произошли перемены.
Понимает ребёнок:
что-то неладное с ним происходит.
Временами из зеркала смотрит –
злой, капризный старик.
И этот, пожилой,
другой приказывает:
хлеб воровать  у своих,
спорить, ругаться,
драться за место в очереди.
Надо остаться собой.

Голод забирает силы,
забирает волю, отнимает жизнь.

872 ДНЯ,
что значат они –
ужас прошедшей войны.
Смогу ли выразить горе людское,
слова  прозвучат безмолвно.
Невозможно думать о войне, невозможно.

В темной комнате лежит мальчишка
Один во всём мире.
Один.
Разум ему говорит:
не спастись.
Он давно уже не ребёнок,
смерть  не раз за ним приходила,
и себе не солгать:
опухшие ноги не смогут идти.
И всё же он не смириться,
будет писать:
с рассветом   пробовать, пробовать …

По  слабеющему почерку видно,
как уходила жизнь.
Не знаю:
простить ли, он себя в последние  часы.

Что такое  совесть -
в дневнике ребёнка есть ответ.
Слишком  мало главного в жизни моей.
Как оправдать себя.

Блокадные дневники всего не расскажут,
но каждого сделают чище.
Остаются простой вопрос:
хочет ли этого  сам человек?

И все-таки, их надо успеть прочесть…