Глава 25. Берестовое. 2

2

Князь быстро слез с коня, отдал поводья,
Слуга их принял, но не уходил.
Посадник Станислав был тут же подле,
Но с речью не встревал, а лишь следил.
А Ратибор на княжью думу, слово
Своё ему промолвил, как совет.
И вроде виделся в нём смысл толковый,
Прислушаться, но что за этим вслед?
«Чего их ждать, нас четверо с тобою.
Олег - навряд, далёк его удел,
Давид хотел бы...,  - чай, не за горою
И, вести получив, уже бы прилетел.
На голову ты их теперь всех выше,
Велишь — пойдём и веси усмирим.
Князь резко оборвал: «И стать бесстыжим?!
Так от себя князей всех отвратим».
«Глагол твой опрометчив, - раздражённо,
Боярину Владимир попенял,
И, продолжая, не меняя тона,
Слова в ответ увесисто ронял, -
Умом что ль оскудел, что дальше носа
Не смотришь, но советы мне даёшь!
Так курица клюёт беспечно просо,
Не думая, что ждёт хозяйский нож.
На толь дана мне сила, властный окрик?
Забыл, что рядом с ними дальше жить?
Что вместе степь мы били, мёрзли, мог ли
Ещё принизив, вновь грех совершить?
Вельми обижены Олег с Давидом
Моим поступком, Киев их отверг.
С трудом Олег лишь стерпит, не простит он, 
Давид - помягче складом человек.
Но как ответит каждый — неизвестно,
На руку скорую не станут да в пылу.
Кого-нибудь пошлют себя заместо,
Чем прежде затевать свою игру.
Бог даст, без юшки, миром обойдётся,
Народу, как в любви, насильно мил
Не станешь. Мню себе я, утрясётся...,
Кровавый воронам не видеть пир».
Несдержанным Владимир был не часто,
А тут в дурном как будто уличил.
Хотя порой своим он людям встряску
Устраивал, уму да разуму учил.
Посадник переждал покорно вспышку.
Скосив глаза на князя, проворчал:
«Отчитываешь будто я мальчишка,
Зачем при всех-то? Ишь как осерчал».
Пристыженный, глазами только хлопал,
Досадуя на длинный свой язык.
Пусть предан князю и в делах сообщник,
Но всё не ровня и всегда должник...
«Покуда ждём, дружиной здешней
Займись, на что горазда испытай.
Не обольщайся красным видом внешним,
По делу ратному себе их отбирай», -
Велел Владимир, не заметив словно,
Что тот насупился и брови свёл.
Но всё же голос притушил и, ровно
Закончив свой наказ, умолк .
Но тут же вновь его спросил он, вспомнив:
«Приехав, белгородец что сказал?
Такие же, как в Киеве, погромы?».
«Везде, мой князь, народец возроптал, -
Тягуче произнёс в ответ посадник, -
Солома вместо каши да долги
Жиду сверх меры, свой к тому же гадит,
Не жизнь — ночь  тьмущая, не видно зги*. 
Здесь смерда в три погибели согнули,
Хоть в борозду ложись и подыхай.
Защиты нет, лишь вор кругом да жулик,
Да, аще вдруг падёж, неурожай....
У нас ему жизнь тоже мёд не сладкий,
В печи горшок, хотя, всегда с едой.
Зело не хают, князь, у нас порядки,
Не кроют матерщиной нас с тобой».
«Однако, всем не угодишь... . Ругают.
И ты, посадник, сам себя не тешь.
На это я глаза не закрываю
И всё о чем у них глагол промеж.
Никак, боярин, в праведники метишь?
Откуда жалость к этим мужикам? -
Ему с усмешкой князь.- твои ли речи?
Не ты ль всегда своими помыкал?».   
В ответ он не услышал слов противных,
Посадник лишь поправив, уточнил:
«А как же, помыкал, но смерд мне с нивы 
Оброк себе в убыток не носил».
И, дальше говоря, он не лукавил:
«Как ты, им в недороды помогал,
Своими нажил многое руками,
До дна амбар у них не выгребал.
Господь не приведи так жить, по норам,
Покойный Святополк смотрел куда?
Посеял ненависть к себе поборами,
Поэтому и вызрела вражда...».
«Не нам его судить, - прервал Владимир, -
Пойдём в тепло, здесь будто на юру
Стоим, того гляди ещё простынем.
Держать нас долго станешь на ветру?».
Прошло всего не больше получаса
Как встретил Ратибор их у ворот.
Но, разговаривая, думал князь: «Удастся
Унять в умах начавшийся разброд?
Ведь сам заветы отчие нарушил,
Просили лишь, никто не принуждал.
А как радел за них, коль было нужно!
Других князей блюсти их призывал... .
Упрёки будут и косые взгляды,
Не отвечать никак на них пока.
К тому же времени пустая трата,
Смотреть не надо тоже свысока.
Но помнить надо бы о них, иначе,
Забыв, однажды попадёшь впросак.
Не всем боярам здешним люб тем паче,
Споткнись — навесят тут же всех собак».
Князь, поднимаясь в терем по ступеням,
Наброски дум своих не обнажил
Ни перед кем, но стали дополнением
Логичным к тем что знал, с чем годы жил... .
Владимир посмотрел опять на небо
В сплошных и серых, скучных облаках,
Посыпанные словно кем-то пеплом.
Вздохнул: «Но, как при дедах и отцах,
Не будет, всё уходит невозвратно...». 
Но не об этом о другом сказал:
«Негоже встречу Ратибор откладывать,
Сойдёмся нынче же как предлагал» .
И дверь открыв, с гурьбой вошёл в хоромы,
Чужая жизнь ещё видна во всём
И в воздухе витала невесомо.
Своим не скоро станет этот дом... .

...Андрей почти не слушал речи взрослых.
Впервые здесь, поэтому смотрел
Вокруг себя, и вновь в душе подростка
Разноголосый хор эмоций пел.
Поездками с отцом не избалован,
При случае старался всё познать.
Когда оказывался в месте новом,
Не мог пред любопытством устоять.
Здесь тоже не остался равнодушным,
Разглядывая церковь и дворец,
Просторный двор и ипподром с конюшней,
Всё, что встречалось взору наконец.
Мужал Андрей, мальчишкой оставаясь.
Хотя в походе побыл, видел сам
Весь ужас брани и как плоть живая
С предсмертным воплем падала к ногам.
Но это в прошлом  пусть не очень давнем, 
И не исчезло в сутолоке дней,
А притупилось, не давило камнем
Как раньше, реже виделось во сне.
Но ум живой и отроческий возраст,
Где в крепкой дружбе шалость и мечта.
А это верх брало сильней, чем взрослость,
К которой приобщали иногда. 
Удрать бы из-под бдительного ока,
Полазить, самому всё осмотреть
Без дядьки** надоевшего под боком,
Приставленного княжье чадо бдеть.
Ослушаться отца он был не в силах,
А дядька от него ему не щит.
За самовольство взбучка всем грозила,
И совесть, поступить так, не велит.
Он спешился, откинул все соблазны
Возникшие, оставив на потом.
Ещё придёт пора везде полазать,   
Для этого был лёгок на подъём.
Коня вручив слуге, пошёл со всеми,
Внутри дворец не очень восхитил.
От первых спешно ярких впечатлений,
Почти знакомое увидев, поостыл.
Такой же быт, как дома, та же мебель,
Резьбы на ней побольше да фасон
Другой встречался — златом глаз не слепит,
И в каждой комнате набор икон.
...Слуга провёл их в думную палату,
Отец, недолгим взором осмотрел;
Вдоль стен стояли лавки аккуратно,
Отдельно кресло-трон, где князь сидел.
«Поди же, ничего не изменилось..., -
Отметил он, добавив, - выстыло вельми,
Истопят пусть иль в ум не приходило
Что здесь сидеть придётся вам самим?».
Присел на лавку, привалился к стенке
И ноги вытянул во всю длину,
Подвигал, разгоняя кровь в коленках,
Помял руками с силой их, согнул.
Найдя глазами, поманил холопа:
«Боярина Прокопия найди,
И в трапезной скажи, что князь торопит,
Пора уже за стол нас усадить».
Прокопий сам нашёлся, шапку сдёрнул
С лысеющей и крупной головы.
Не молод, но в движениях проворный,   
В поклоне выступил из полутьмы:
«Искать меня не нужно. Здесь я.
Мешать не стал, пока вели глагол,
На зов твой ехали, приняв известие,
Не мыслил дурно чтоб, врагом не счёл.
И то сказать, послушав тут маленько,
Отчаявшись, за вилы, топоры
Хватаются людишки в деревеньках,
Горят дома богатых, как костры.
Не видно гили ни конца ни края,
Три дня всего как Святополк почил,
Силёнку душегубство набирает
И хоть не реки крови, но ручьи.
Отправились с опаской да с оглядкой,
Да затемно задолго до зари,
Покуда спали все, а день в зачатке
Лишь пребывал, нам дух приободрив».
Испарину согнал со лба ладонью,
От выплывших картин пережитых.
И, высмотрев, прошёл в углу к иконе,
Забормотал, крестясь, молитвы стих.
Князь, слушая, поймал себя на мысли,
Что верный шаг он сделал наперёд.
От неожиданностей путь очистил,
Сегодня многих из князей поймёт.
Что в день один не справится он с бунтом;
Лишь только черни стоило начать,
Почуяв волю разудалую, как будто
Самой же не придётся отвечать.   
Не только поркой на людях до крови,
Лишатся многие своих голов.
Ни для кого не станет это новью,
Когда коснулось правящих основ.
«Земной без крови власти не бывает, 
С рождения не слышал, не видал.
И тот, кто поднял бунт, об этом знает,
Он тоже не водицу, - кровь пускал.
Не с этого хотел бы вокняжение,
Но аще слово не дойдёт моё,
Тогда дружина для всевразумления
Её невольно обязательно прольёт...».
На этой фразе мысль его сломалась,
Стряхнув её, вернулся снова в явь
Которая насущно диктовала:
«Чужие не откинь, своей оправь,
Чтоб к делу после с пользою приладить,
Чтоб, соглашаясь, делали как ты.
И впредь не слали друг на друга рати,
Не брали тех, кто кормит, за кадык».
Недолго отдохнув, поднялся с места:
«Всего не передумать... и не тут,
И надобно готовиться к приезду,
Чего не так — по свету разнесут».
Но мысль, придя попутно, не мешала
С Прокопием беседу завершить.
Дослушав, князь в конце сказал: «Сначала
Всем думать нам, успеется побить.
Пойдём, бояре, глянем на хоромы
Покуда ждём приезда остальных.
Когда последний раз был, дай припомню...,
Полгода минуло с тех пор до сих».
И все кто был, пошли за князем следом,
Но тут слуга сказал, что стол накрыт.
«Давно пора чего-нибудь отведать,
Одним глаголом разве будешь сыт! -
Воскликнул Ратибор, - с утра ни крошки,
Сюда приехав, не держал во рту.
И день зело сегодня суматошный;
Не хочешь, да забудешь про еду».
Шумок взвихрился сразу оживлённо,
У всех от вести взгляд повеселел
И предвкушения медов хвалёных,
А угощать, все знали, князь умел.
Владимир придержал рукою сына
И дядька, шедший с ним, убавив шаг,
Спросил: «Мой князь, почто заминка?
Опять чего надумал али так?».
«Надумал, - князь ему, - поедешь к Янке,
Андрея отвезёшь — зело устал.
Поест сначала пусть, ему изнанку
Дел наших знать, боярин, рано — мал.
Вернётесь, отдохнувши оба, утром,
Чем день закончится, не знаю сам.
Случайность может всё мне спутать,
Не дай Бог пря пойдёт по мелочам...».

...Уже застолье больше часа длилось ,
Наевшись, отвалившись от стола,
Бояре отдыху сдались на милость,
В обнимку с липкой дрёмой пополам.
Владимир соблюдал себя не только,
Он, потчуя, не спаивал мужей.
Терпим к хмельным был вольным шуткам колким,
Смеясь, и сам пускал одну другой острей.
Пригубливал, не пил вино глотками;
Покоя не было в душе его,
Сомненьем зыбким наполнялась, зане***
Ответа от князей ни от кого.   
Три дня всего, а сколько их, событий,
Одно другого неожиданно важней
Произошло, которых не предвидел.
Их центром став, он не обрёл друзей.
Приспешников, угодников в достатке;
Что в помыслах — поди там, разберись:
Кто и за грош целует тебе пятки,
А кто положит, не торгуясь, жизнь.
Моментов много было тупиковых
И жизнь не помнила сплошных удач,
Но разрешались: где мечом, где словом,
Он, не подумав, не пускался вскачь.
Когда же взял удел отца в наследство
И стал главой большой своей семьи,
Но в ней на сыновей мог опереться
В пределах общей с ним и их земли.
В то время жизнь казалось всем прозрачней,
А родственных поменьше было уз,
И очередь князей — как дед означил,
Угодной пусть не всем была на вкус.
В сей час совсем иная обстановка,
Он, став заложником своих шагов,
Явил свой ум — не хитрость или ловкость,
И к этой встрече трудной был готов.
Готов был даже отказаться в пользу
Князей черниговских, вернуть им стол.
Сойти с тропы сомнительной и скользкой,
Заветам следовать, как раньше шёл.
Сыграло роль заглавную тщеславие
Принять от вече Киева предлог?
Иль высший смысл постигнутый заставили?
Иль редкий шанс возможностью привлёк?
Господь один об этом знал и знает.
Читающий строку пусть сам решит,
Как видится ему, как понимает
И где ответ в сей повести лежит.
...Четвёртый час истаял пополудни,
А ни гонцов не видно, ни князей.
Владимир терпеливо ждал гостей.
Благоразумие, он верил, но не гонор,
Не княжье самолюбье мир спасут,
И не обида брата обойдённого,
И волны гнева возмущённого падут.
Сидел в чужой ему пока светлице
Спокойный внешне, только по глазам
Прочесть лишь можно было, что творится
В душе его, какие страсти там.
Он ждал...
Сторицею воздастся терпеливым,
Ведь сказано: «Алкающий найдёт»...
Дверные петли скрипнули тоскливо,
И Ратибор, войдя, изрёк: «Так вот,
Мой князь, приехали посланцы, только
Князей не видел я, бояре там одни.
Уставшие, поесть бы им да в койку.
Князь, пользы мало, думаю, от них».
«Зады у них, согласен я, устали,
Но головы — не задницы, свежи
И это не мои, а их печали,
А почести как надо окажи.
Часа им полтора на отдых хватит?
Торопит время нас и люди ждут,
А попусту его мне жалко тратить,
Посеют что, то сами и пожнут.
Поласковей их встреть, я скоро следом,
Слугу пошли ко мне, за дверью он.
Почти не чаял, что они приедут,
Смотри, никто чтоб не был обделён.
Скажи мне, кстати, как их величают,
Не верю, не узнал чтоб, старина.
Возможно, никого из них не знаю,
Припомни-ка, давай по именам».
«Чудинович Ивашка мне известен,
С Нежиром, Мирославом не знаком,
С черниговцем в походах жили тесно,
Других увидел здесь и то мельком», -
Что знал, подробно выложил посадник.
Сказал, чуть погодя: «Ну, я пойду,
Постой боярам да приём наладить,
А то не евши да с устатку упадут...».

...Слуга возник, как тень. Стоял в проёме,
Как только вышел Ратибор за дверь.
Освоился проныра в новом доме,
В нём чувствовал уверенно теперь.
Не баловал князь слуг, был безусловен,
Но верных, расторопных поощрял.
Жестокость проявлялась только в слове
И рук своих в крови их не марал.
Холоп смышлёный, с шустрыми глазами,
С причёской льноволосой «под горшок»,
С фигурой щуплой, с длинными руками
Явившись, ждал, - ступил лишь за порог.
Владимир, бросив взгляд, спросил холопа:
«Летами не велик ещё, поди?
Смотрю худой. Не кормят иль хворобый?
И впрямь, хоть окади да в гроб клади».
«Почто же, - объяснил тот, - мне напрасно 
Грех жалиться и возводить хулу.
С мальства такой, - такая уж закваска.
Каким рождён, таким, видать, помру.
Еды хватает, много ли мне нужно:
Черпак похлёбки в полдень да кусок
Лепёшки утром, да мясца на ужин,
Подушку лишний приобнять часок.
Семейства нет пока, не обзавёлся,
Холопья доля солонее слёз.
Спасибо, князь мой, хоть тебе пришёлся,
Родителей к праотцам летось свёз».   
Слуга держался бодро, не робея,
Настрой шутливый княжий уловив.
Он знал, когда с ним можно быть смелее,
Когда смолчать, язык свой прикусив.
Держать его, знал, лучше за зубами -
И труд не в тягость, и во рту не жмёт.
Ответив князю, спрятал под усами
Улыбку, озаботившись, - поймёт.
Разгладилось чело, лица морщинки -
Князь не заметил, как повеселел.
И хмарь, точившая, ушла с горчинкой,
Туман, стоявший в мыслях, поредел.
Отвлёкшись и развеявшись, Владимир,
Велел слуге смешливому: «К шести
Посадникам и тысяцким, что с ними,
Вечор быть в думной всем. Оповести».
Слуга убрался так же, как явился,
Закрылась, скрипнув тонко, дверь за ним
И, вздрогнув, огонёк засуетился,
Наполнив воздух запахом свечным.
Но устоялось пламя, затрещала
Свеча янтарная, роняя воск,
На стол слезой сбегающий устало,   
Где застывал, желтея, словно плёс.      
Владимир вышел вскоре за холопом.
Смеркалось. Ветер, ослабев, не дул,
И месяц, выбравшись из облака-сугроба
На время только, снова в нём тонул.
Закат, за тучками едва заметный,
Степенно угасал. Ночная тень,
Густея, укрывала землю следом -
И этот в прошлом оставался день.
Был вечер и холодным, и промозглым
И с улицы, хотелось вновь в тепло.
И постояв, так князь и сделал после,
Тем паче что и время подошло.



_______________________
*кольцо под дугой в упряже конской. Если ночью возницей не видно, значит очень темно. Здесь в значении беспросветно.
**наставник, воспитатель
***так как, ибо, потому что