Хиросима

Тянет курить.
Правда, когда я заглатываю тексты, дышать становится проще.
По ночам узнаю, насколько испорчен
И что хочется жить.

Футболку снял.
Я – в этих штанах с бабочками – оживаю, выкарабкиваясь из собственной кожи.
В делах буквенных, текстовых неосторожен,
И здесь причал.

Воды взволнованы.
О, держите меня, неистового. Я сделаю завтра то, о чем бы хотел написать.
Не надо пытаться форму себе придать,
Всему виной – раскованность.

Смотрю на огонь.
Раскрепощенность в действии. Я поглажу тебя по шее.
Ты поймешь, что ничем не заменишь
Мою настойчивость. Тронь

Раскаленное сердце.
Я написал на запястьях, как меня укротить. Прочитай, пока танцем
Заняты наши тела. В кажущейся стагнации
Всегда есть течение. Берцы,

Рюкзак, ежедневник, перья –
Это та часть, что мертва априори и, пытаясь воскреснуть, наружу просится.
Как не сомневаться в твоей способности
Видеть того меня, кто верен,

Силен, безумен в наитии?
Проходи через слои поверхностности, наивно выводящей слова привычные.
Я полон бушующих волн, что живы стычками,
Дерутся тигрицами.

Та часть юности,
Когда хватаешь себя за волосы, прогибаешься и пускаешь по телу ток.
Один взгляд, один стон и свободы глоток,
И уже не тушуешься.

На кожу капает воск.
Я – тот зверь, что бежит по крышам, исписывает тетради, грызет свечу,
Воркует с кошками, целует и гладит тебя по плечу,
И будущий киоск

Видит стихов пристанищем
(Не таким уж надежным и вовсе не домом. Впрочем, законы слова:
Прочитано – живо, сказано – улетело, вернут искомый
Смысл). Как дети кладбища,

Все мои части напуганы настоящим,
Пропитанным жизнью, на остров выброшенностью и взрослением.
Не тем, каким наше занято поколение,
А… от ящера до млекопитающего.

Замри, помолчи и вникни.
Я открою тебе себя, кто под шкурой спрятан, не слит с ней, целостен,
Кто орган главный, оплетенный венами, нервами,
Кто поэта огнем реликтовым

Создан, кто прижимает руку
К губам и готов утонуть в улыбке, называя принцем, своим, немыслимым,
Кто к свету готов вознести и места показать живописные,
Познавший себя в поступках.

Забудем о видимом.
Я тебя прижимаю к стене и шепчу, что забрал навсегда и спрятал
Ключи к детству, мечтаний сладкую вату,
Твои слова и правды, развитие,

Твои домыслы – все сохранно,
Без задней мысли принято. Играй в свои игры, болтай свои сказки, бегай
По миру – буду тебя беречь, погружать тебя в негу,
Обрабатывать раны.

Только продолжай видеть
Зрением чувственным, кто я, какой, какой… Я курю свои свечи, грудь – решето
От пуль, поступавших внутрь. Помни, что я не «тот»!
Какая душа Хиросимы?!

Keihne.
12.01.19