На даче в Рождество

Январь непуганых морозов
Под утренней зарёй так розов
В клубах обмёрзших льдом ветвей,
И  инея сверкают льдинки,
Как будто на цветной картинке
Из детской книжицы моей.

Вдоль по забору - след косули,
А на окне желты, как пули,
Синицы цепкие тренчат,
Про рай кормушечный судачат,
который мёрзлым салом начат...
И вдруг шныряет через сад
Беляк, задавший стрекача,
Во мне узревший палача.

Зайчина, ты ошибся шибко:
Жизнь смысла в мире слишком зыбка,
Чтоб поднял я на жизнь ружьё;
Одна здесь благостна забота -
Глядеть внимательно на что-то
И убивать в себе своё.

Всё то, что и не содержало
Искомого Оригинала,
Который зазеркально скрыт
За розовелым глупым светом,
За индевелым блеском веток,
Дымком, столбящимся в зенит.
Весь мир живет Его подобьем
И превращается в надгробья.

Но что мне мир? Мой нож наточен,
Лучину щеплет резво очень;
Под хруст морозной тишины
В отцом завещанной печурке
Зажгу березовые чурки,
Что пахнут пасхами весны,
Чтоб в тонком пламени огня
Испепелять моё меня!

Всё то, что в теле не от тела,
Которое огня хотело;
Всё то, что смысловую зыбкость
В надгробья жаждет обращать,
Веля юлить, веля вилять
Пред смерти каменной улыбкой.
Убью, чтоб не был лживо-розов
Январь непуганых морозов!