Страх божий

Давно, но в целом вроде и недавно, -
Эйнштейна почитайте-ка, друзья, -
Я отдыхал в безвременьи реально:
Там даже нет пространства, только я.

Но скука безраздельная владела
Избыточностью небывалых сил.
И вот тогда в мозгу мыслишка зрела,
Нет, уточню – Вселенский Разум был.

Потом потомки скажут: - Что такого?
Другие восхитятся: - Вас ист дас?
Но истинно – вначале было Слово,
Оформленное как простой заказ.

Пришло: тьма тьмы, и три парсека света,
Кружок земли, и океан воды,
В дороге перепуталось всё это,
Что ни туды, земляне, ни сюды.

Я первый день потратил в разделеньи
Воды от суши, пустоты от тел,
И свет от тьмы. И прочие творенья:
Вес электрона, квантовый предел.

Сказал – да будет свет! И он зажёгся.
Сказал – да будет тьма! И свету нет.
Сказал – да будет свет! А наигрался -
Улёгся спать в какой-то из планет.

Проснулся рано, сразу начал с суши.
Там прикрепил на клей небесный свод.
И чтобы было где потом покушать -
Я отделил всю эту твердь от вод.

Потом до ночи вскапывал я грядки,
А в темноте – еще не создал звёзд -
Я представлял, как будет всё в порядке,
Когда зажгу над миром Млечный мост.

На третий день придумывал растенья -
Чтоб без еды – из воздуха и вод -
Осуществлялось их  пищеваренье,
И фотосинтез также в свой черёд.

Вот говорят – в четвёртый день, мол, звёзды
Я создавал, и колотил их вкось.
Врут всё, конечно: только ночью поздней
Забит был в свод последний звёздный гвоздь.

Днём отсыпался, и мечтал о птицах,
Потом о рыбах, гадах, что без ног,
Я представлял голодные их лица,
А сытыми представить их не мог.

На день шестой замыслил тех, кто в сотах,
Тех, кто в земле, и кто совсем без сот,
Жирафов я придумал, бегемотов,
Вначале крупный, позже мелкий скот.

Творение пройдя наполовину,
Я позвонил всевышним небесам.
Ответили: - Мы привезём вам глину,
А жизнь в неё вдохнёте как-нить Сам.

И вот под вечер, когда гуще краски,
Когда работа так сама и прёт,
Мой человек раскрыл слепые глазки,
И улыбнулся во весь тонкий рот.

Седьмой же день валялся я под солнцем
Пустыни, без сандалей, босиком.
Но слышал я, как человек смеётся
И мне грозит нелепым кулачком.

А вы теперь ко мне не приставайте.
Живите сами, мне не пойте гимн.
Плодитесь там, ребята, размножайтесь,
А я займусь творением другим.

Потом о них я слышал, но немного.
Который век уже, гляди, живут.
Вместо меня придумали там Бога,
Распнули вроде, а теперь ревут.

А я всё жду такой далёкой встречи,
Через парсеки звёздных лет и зим.
Ко мне придёт из глины человечек,
И скажет: - Вот ты где! Поговорим?