Алябанда

койотбыль и моя шкура печет огненным песком мои веки,
зимние мысли и угасшие Рождества флейты,
моя мать провизор в жизни-аптеке, я лекарство которое продали,
предали и резали полосами, нюхали и слушались никотинового голоса,
когда тяну себя за серебряные волосы,
не стесняюсь кричать о страхе и ротовой полости,
косы ангелов темноты, грозы пантомимы и мальчики, которые холосты,
локоны седины, выжженные узорчатыми каллиграфами подлости,
подростковый аскетизм разрушающий столпы гордости,
моя мать медведица, рожающая из медвежьего утроба помесь,
помесь реактивного психоза и аккордов тупой непокорности,

ты кромлех
я менгир
я великий, я велик, и колок как господин, бескуд и судья,
мой Бог - Мерезин,
на доске мертвы все ферзи, мы как жизни бомжи,
разбивающие дубинками дорогой лимузин,
аккуратный сексуального рабства механизм,
С каких пор мизогиния - это мейнстрим?
дубинка - комплементарный фаллический принцип,
доказательство, что Бог - это наш Господин?
мой мутизм из-за того что я и есть мескалин,
мое ноу-хау двухпроцентный новокаин,
нистагм, нистагм, нистагм
Мерезин и Ваал помогите нам выжить,
по моим венам течет керосин,
я дитя двадцать первого века

глубинное зрение
вижу что моя кровь как кефир, от того ты ее любишь сильнее,
крики - помощь глухим, нить прощения, которую каждый натянул и избил
песни - заботы глухих, циклическое время нашей любви,
где ненужное слово - это "время",
я люблю и любил, смерть не предел для желаний, из твоего живота,
Новое Божество зачать и родить, новое имя, новый Мерезин,
детское - детскому,
ты - кромлех
я - менгир