в гроздьях новизны

в гроздьях новизны скорбит тишина,
упорядочивается знаменами поверхности,
опорожняя сексуальность ветра,
гонимого, совлеченного крошечными
письмами, что учреждают власть
неба морскогО, зыбучего, как тьма камня,
как сок площади, убаюкивающей
литры плоскостей, гремящих
одесную своими кроткими жаворонками,
как бы переписывая забытые тетради,
облекаясь в невесомые низины,
полости листопадов, разбросанных
кралями тихого воскресения,
поющего в притоках песнь науки,
магии возбуждения, сквозь память
детородную, сквозь печень слагаемых
коней, утончающих присутствие
танца, озабоченного присвоением
лежания, когда грабли развяжут
языки приливам планет, косных
палитр милосердия, скверно просыпающих
нитки ризомы корточками мизинца
внутреннего, над которым игра
забвения предает впечатления доходов,
инкрустации ветеринарских уколов,
витаминных оболочек супермаркета.