Русская Мадонна. Часть 2, глава 1

          ГЛАВА ПЕРВАЯ

               1

Вот сорок третий на закате
И множатся успехи на фронтах.
Стране под немцем, ясно, не бывать.
Но как свободным быть на пепелище?
Два смерча огненных утюжили страну –
То отступленье, то наступленье,
Сгорело и разрушено все то,
Что предками так долго созидалось:
Уклад неспешной жизни трудовой
И верность предписаньям вечным;
К душевному единству устремленье,
К заросшему погосту тяготенье.   
Утрачена любовь к родным местам
И милым до войны строеньям.

               2

Война собою завершала то,
Что началось в семнадцатом году:
Сожгла основы жизни прежней,
Тем принуждая к созиданию людей.
Но сможет ли творить народ,
Уже привыкший к подчиненью,
И тем утративший давно
Инстинкт душевного стремленья?
Все те же избы под соломой
И скотный двор похожий на сарай:
Всё подчиняется потребности извечной
От холода и голода не умереть.
Сражен народ несчастьем лихолетий,
Ужели только по приказу будет жить?!

               3

Как жить! Решать теперь не человеку.
Власть сил неясных утвердилась:
Все «подчинялись» лозунгом вождя,
"Задачами текущего момента".
Командовать теперь не трудно человеком.
Не нужно новых мыслей и идей.
Страну б вернуть к тому, что было -
Фундамент есть, клади лишь кирпичи.
Должно все делаться по плану,
По ним отстраивать села, города.
Так дело закипело с новой силой:
Жизнь мерили итогами труда.
Повинность трудовая в том была,
Что стать должно бы подвигом народа.

               4

Так, впрочем, было не со всеми.
Всегда ведь есть счастливчики судьбы.
Насилие, что властью насаждалось,
Они не ощущали на себе.   
Призывы партии, вождя
Ответным откликом звучали в них:
Ни в чем не замечая принужденья,
Готовы к подвигу всегда.
Масштабом планов увлекались.
Величьем дела заражались.
Порыв их внутренних стремлений
Созвучен ситуации в стране.
Так в лживой, лагерной системе
Все ж находились лидеры в труде.

               5

У Любы жизнь входила в русло,
Привычное для граждан всей страны.
День проходил по расписанью:
Подъем, работа, время для семьи.
Мишутку утром отводила в сад.
После работы - в семь почти,
Брала его на сон домашний,
Чтоб материнским чувствам волю дать.
Лишь воскресенье с сыном проводила.
То лучшие в их жизни были дни.
Единству душ их не было предела,
Усладу чувств в друг друге находили:
Для сына мать – приют страстей невинных,
Сын матери - прибежище желанных отношений.

               6

Бывало сын прижмется к Любе
И молча прячет в ней лицо.
Она боится шевельнуться,
Чтоб единение продлить.
Тревожит поведенье сына.
В уме рождались объясненья:
Мишутке одиноко и дома, и в саду.
Он чувствует в себе такое,
Что словом передать не может.
Быть может это проявленье грусти -
Убогость жизни протестует в нем.
Лишь единением в объятьях своих
Поможет ему справиться с собой. 

               7

Вот в прошлом трудное мгновенье:
Порывы смутных чувств ушли.
Они в молчанье трудном пребывают,
Которое и описать, и объяснить нельзя.
Нас в жизнь бросает рок небесный.
Терпи и жди, что понимание придет,
Зачем явление твое на этом свете,
И кто тебе попутчик в нем.
В минуты слабости душевной,
Прильнуть к другому нам дано.
Что получаем от таких прикосновений -
Загадка нам, отгадка впереди.
Но сын и мать!? Сомнений быть не может:
В том тайна есть, не может быть беды.

               8

На воскресенье план составляли накануне.
Ничто не может изменить его:
Поход ли в зоопарк, театр
Иль посещение кино, иль магазина.
Уж скоро семь исполнится Мишутке.
Он чуткий, любознателен - крепыш.
Беседы Любе интересны с ним
Не только в меру материнских чувств.
Куда бы не лежал их путь,
Он Любе вопросы задаёт.
Хотя они наивны и просты,
Давать на них ответы не легко.
Когда бы взрослый их подслушал,
Легко бы ложь в ответах обнаружил.

               9

В тупик Любашу ставят многие вопросы.
Лукаво приходилось отвечать на них.
Запретны мысли оглашать опасно -
Ребенок должен сам до них дойти.
А если не дойдет, то все пропало,
Не будет единения в семье:
Ложь дома, вне его -
Удел времен послевоенных.
Не может Люба для себя решить,
Как к деликатным темам подходить.
Хоть и не ропщет на судьбу свою,
Не хочет в Мише повторения ее.
И станет ли искать он правду,
Когда в неправде легче жить?

               10

Возможна, есть ли правда жизни?
Любаша задает себе вопрос.
Ведь путь, которым шла она,
Ей подсказали только чувства.
Но в том везение её, возможно,
Иль скрытое предназначенье.
Но сыну их не передашь:
Немало неизведанного в нас.
Вот и страна живет же ложью,
Быть может правда впереди.
Ей вспомнились истории уроки
Времен далеких и не очень:
Пути всегда трудны для человека,
Когда в него внедряют чуждое ему.

               11

Теперь Любаша точно знает,
Что чувства ей, как путнику звезда.
Дают ей направление движенья,
Чтоб верные решенья принимать,
Тем жизнь достойно созидать.
И если вдруг достиг вершину,
Другому руку протяни.
Но чувства стали подводить Любашу.
Она монашкой себя стала ощущать.
Хоть одеяние ее - халатик медсестры,
Но милосердие ей чувства застилает.
Еще не поздно жизнь ей изменить.
Вернуться к прежним устремленьям:
Диплом еще ей сможет послужить.

               12

К работе Люба отношенье изменила.
В ней исчезал военных лет настрой.
Она уж не помощница хирурга,
А только младший персонал.
Все пациенты у неё достойные.
Их жизням уж ничто не угрожает.
В ее заботах чаще не нуждались:
Пытались сами ухаживать за ней.
Менялась жизнь в столице на глазах.
Элита царственная зарождалась.
Прильнуть хотелось многим к ней,
Но Любе это было не по нраву.
Желанье изменений в жизни нарастало:
К ним неизведанные чувства призывали.

               13

Работу Люба в издательстве нашла.
В газете, точней в отделе писем.
В ответе на письмо возможны риски,
Поэтому приняли Любу без труда.
Стол у окна, начальник рядом
И повседневность суеты.
Ей многое привычным стало
И даже дальние поездки по стране.
Искали помощи в газете люди.
Точней, защиты ждали от нее.
За ширмой страхов и запретов
Все же доносились голоса людей:
Обиды, жалобы, доносы, обвиненья -
Во всем газете приходилось разбираться.

               14

Любаша себе время отвела,
Понять, как ей себя вести:
Что ождать от окруженья своего?
Начальник был из офицеров.
Порядок был почти военный:
Он ежедневно ей давал заданье,
Решал, каким быть должен результат.
Письмо в газету, что и сводка с фронта:
Сигнал о непорядке в государстве.
Коль человек берется за перо
Ожил в нем, значит, дух бунтарский,
Иль нет терпения от действия властей;
Писательством, возможно, заразился
Иль худшее - трудиться расхотел!?

               15

Редакция, отдел Любаши
Бурлит весь день водоворотом.
Газету надо к сроку завершить,
Да так, чтобы начальники довольны были.
К сотрудникам отдела писем
Известия стекаются со всей страны.
Секретным был характер информации,
Как данные разведки охранялись.
События, что раскрывались в них,
Держать необходимо в тайне.
Свободно говорить, писать о них
Опасно было не только для карьеры.
Страна на поле боя походила:
Узнать противников не трудно было Любе.

               16

Признать необходимо было Любе
Негласные законы отношений:
С коллегами лишь о работе говорить,
Да так, как ждало от нее начальство.
Она уже была закалена
Жестокими законами системы:
За слово отвечать придется,
Коль нет лояльности потребной.
Известна ей невидимая связь
От низшего до высшего начальства.
Любой из ней - звено цепочки той,
Что курсом партии зовется.
От самого вождя она идёт,
И, если что, закончится на нем же.

               17

Любаша помнила зачем пришла в газету.
Судьбу её никто не сможет изменить.
Пускай о власти многое известно ей.
Но жизнь течет, понять бы ей - куда.
Коль власть воюет, значит есть ей враг.
Хоть и твердят, что за кордоном он.
Но это ложь, кордон железом обнесен,
Не всякий зверь пройдет через него.
Враг власти здесь, в стране,
Есть имя у него – народ.
Хоть и безмолвен он пока,
Но только мудрость проявляет тем.
Вся сила его в том,
Что с властью не сомкнулся.

               18

В чем сила власти? Ясно Любе.
Она, как жадный казначей,
Дает тому условия существованья,
Кто служит ей и телом, и душой.
Пускай, не робок ты, сметлив,
Но нерадив ей в нужном деле.
Ты враг вождю, ату тебя, в тюрьму,
Там и живи по разуменью своему.
А если в деле ей враждебном не замешан,
Для власти незаметно проживешь,
Коль будешь слово страхом проверять
И даже другу только в малом доверять.
Решала власть, как человеку жить:
Флажки повесила на недозволенных путях.

               19

Чего хотела от народа власть?
Не только послушанья!
Восторгов не хватало ей и почитанья,
Любви и преданности всех людей.
"Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!"
Власть знала этой сказки содержанье.
О ней твердила людям постоянно,
Героями её им предлагала стать.
На это только те решались,
Кто внутренних желаний не имел
И личных устремлений избегали,
А подчинялись лозунгам газетным.
В ту сказку тот лишь попадал,
Кто жил и думал так, как вождь велел.

               20

Народ же делал то, что мог.
По доброй воле, без нее,
Молчал, сосредоточившись в труде,
И ждал его конкретных результатов.
Быть может, люди вовсе не враги,
А верные партнеры власти.
Они ей добровольно подчинились:
Пускай она построит счастье им.
Вопросы Любу досаждали вновь:
Возможен ли такой союз?
И кто изменит первым в нем,
Поддавшись слабостям греховным?
И было ли в истории такое,
Чтоб власть служила людям добровольно?

               21

Народ - работник у своей же власти,
Чтоб сказку-жизнь она построила ему.
Понять не может эту фразу Люба:
Крамольной кажется и мысль сама.
Она в редакцию пришла
Искать ответы на свои вопросы.
Народ ей пишет, а порой кричит,
Она должна его услышать
И вывод сделать для себя.
Что власть народу, что для нее народ?
Насилие кровавое прошедших лет
Казалось невозвратным прошлым.
Теперь иные времена, условия другие.
Страна не сможет жить как в прежние года.

               22

Письмо из Брянской области, деревни.
Писала женщина пятидесяти лет.
Детей учила в школе до войны,
Теперь живет в подвале дома своего,
Сгоревшего при отступленье немцев.
Жила семьей в нем до войны.
Ушли на фронт два сына, муж:
Об их судьбе не знает ничего.
Работает в колхозе без оплаты:
На трудодень не получает ничего.
Свой дом восстановить не может,
Сочувствия не видит у властей.
Хоть и не сломлена отчаяньем пока,
Но подступает к ней оно все ближе.

               23

Деревня в сто дворов, не больше,
Раскинулась у речки на холме:
Дома, покрытые соломой,
Просторы скотного двора
И трубы от домов сгоревших.
Шофер попутки, что привез Любашу,
Ссадил ее с угодливой улыбкой,
Сказав, как ей найти "училку".
До слов охотливый вначале,
Он стих, поняв, кого везет.
Знал, видно, хорошо Смирнову,
Зачем  к ней едет журналист.
В нем не заметила сочувствия Любаша:
История, как видно, не проста.

               24

Весна давно уж начала
Свое рождение в апреле.
Поля деревни застилали
Неровные покровы зелени.
Их дали уходили к лесу
Еще неоднородному по цвету,
Сбегали к речке небольшой,
Уже свободной ото льда.
В зените солнце яркое, родное
Сушило землю на пригорках.
Ручьи, сбегавшие к реке,
Журчаньем воздух наполняли.
А щебет птиц неугомонных,
Деревню звоном оглашали.

               25

Надежда Павловна Смирнова
Признала сразу гостью из Москвы.
Смущенно к печке подошла,
Оставшуюся от былого дома.
На ней видавший виды чайник
И чугунок с картошкой мелкой.
Шалаш из веток примыкал к печи,
А в нем виднелся крепкий лаз,
И лестница, ведущая в подвал.
Все так, как и написано в письме.
Да, внешне все сходилось.
Понять бы ей теперь Надежду.
Что ожидала от письма в газету
И почему решилась на него?

               26

Приехала в деревню Надя
Еще задолго до войны.
Ей дали дом семьи «кулацкой» –
Обычная история для тех времен.
Жизнь шла как будто бы успешно:
Муж - счетовод в колхозе местном.
Заботы сельские, работа и семья
Уклад обычной жизни создавали.
Тревоги были – здесь они чужие,
Желанных отношений нет с людьми.
Но до войны не важно это было:
Порядок в доме, дружная семья
Опорой прочной были для нее
И счастье в будущем сулили.

               27

Война все круто изменила:
Закрыли школу, дом сгорел,
О сыновьях и муже нет вестей,
А за работу - палочки в журнале.
Хоть с огородом можно было выжить,
Но за него налоги слишком велики.
Так это ж - результат войны!
Ее ведь беды и должны быть велики,
С трудом преодолимые  людьми.
Зачем писать письмо в газету?
Надежда ищет для себя  защиту
Иль утешенье в немощи своей?
В стране таких историй миллионы.
И почему они невмоготу Смирновой?

               28

Надежда статна, хоть не высока,
С достоинством держалась.
При всем нелегком положении её,
Печаль - не главная черта -
В ней нет согласья с тем, что происходит!
Бунтарства дух звучит в ее речах:
Пророчество невзгод деревне.
В колхозе нет опоры человеку:
Народ враждует, власть себе берет.
Любаша ожидала встречу,
В которой будут слезы и обиды.
Увидела ж перед собой бойца,
Искавшего себе подмогу,
А не сочувствия в беде.

               29

Так драма, прозвучавшая в письме,
К Любаше повернулась стороной иною.
Надежда верит: вернутся муж и сыновья,
Нет веры в будущность деревни.
Винила в том почти, что всех она.
Беседы же с начальством местным,
В Любаше подтвердили опасенья,
Что слышала из уст Надежды -
В дальнейшую судьбу деревни -
Искать пути иные всем необходимо.
Любаша видит: проблемы глубоки.
Народ и власть разделены.
И там и здесь лишь человек
Решающий свои задачи.

               30
Ночь! Просветлённа темнота.
Как будто нет вокруг деревни.
Над Любой купол звезд повис:
Вселенской тайны организм.
Он что-то говорил неспешно
Своим мерцающим движеньем.
Оно блаженством в ней отозвалось,
Которого не помнила в себе.
Как близок вечности прилив!
Легко же быть ему доступным:
Душой и сердцем слиться в нем -
Единство с Мирозданьем ощутить.
Тем одиночество при звездах в темноте
Принять за дар мучительных исканий.

               31

Безрадостна обратная дорога.
Бессильна  Люба, как всегда.
Все то, что для себя узнала,
Тревожные в ней мысли подтверждали.
Жизнь установится чередой своей,
Найдет, наверно, выход и Надежда.
Вернутся, может, муж и сыновья,
Иль свыкнется она с судьбиною иной.
Но жизни коллективной нет в деревне,
И нет в ней нужного согласья,
Чтоб тяжести житейские одолевать.
Прогноз был мрачным у Любаши:
Фанфары те, что слышала в Москве,
В деревне отозвались тихим диссонансом.

               32

Да, ложь во всем:
"Религия хозяев и рабов".
Нет правды в лозунгах вождей.
Ошибочными будут их решенья.
Не склеить жизнь, разбитую враждой.
Исчерпан дух, заложенный отцами.
А тот, что возродить хотят,
Замешан был на крови человечьей.
Страх, ложь господствует над всеми.
Цена труду – строка в отчете.
Утрачен в нём исконный смысл.
Его жестоко развенчала власть.
Иной же не смогла она создать,
Чтоб жизнь устроить на основах прочных.

               33

Каким же может быть колхоз,
Когда погрязли все в своих заботах.
Коллективизм  – уловка лишь для тех,
Кто в нем свою харизму проявляет.
И в том беды бы не было большой.
Бери себе, другому должное отдай.
Когда ж вожди готовы только брать,
Нет проку в том – одни лишь заморочки.
Власть слишком много на себя взяла,
Всем хочет управлять в деревне.
Собою подменить готова все,
Что раньше двигало народом.
Теперь в насилии опора жизни:
Угроза голода правит человеком.

               34

А ведь могла деревня возродиться.
И раны от войны легко бы залечила.
Когда бы единенье, труд душевный
В ней сохранился бы, как в лучшие года.
Все есть в ней для жизни полноценной:
Река, леса, поля, чтоб вдохновить её:
Живи, трудись и радуйся плодами.
Но все испорчено лагерной системой:
Посадка и уборка по приказу,
Нет благодарности за труд,
Слепая воля правит человеком,
Вражду рождая, в душах у людей.
Нет жизни праведной в деревне.
Найдет ли человек ее усилием своим?

               35

А что народ! Где доблесть у него?
Ужели поле боя он не осознал:
Врага затылком не почуял,
Терпеньем волю обуздал?
Надежда - исключение в деревне,
Но и она в ней - чуждое звено.
На пепелище беззакония пришла:
И есть ли право правду у неё?
И снова Любе жалко свой народ.
Хотя гордится им невольно.
Не суетится, правды в жизни ждет,
И верит в мудрость провиденья.
Воздаться, знает, всем должно.
И многим уж дается по заслугам.