Резиновые сапоги

               
               

   Чем дальше в степь удалялся поезд, тем неспокойней становилось на душе у Марины. Тяжёлое серое небо низко повисло над  степью. Снега уже не было, только кое-где в лощинках виднелись его  остатки. Она вжалась в угол вагона и молча смотрела в окно  на  убегающую в даль одну и туже картину: желтовато-серая степь в заплатках такого же грязновато-серого снега. Чёрные тучи, висели так низко что казалось вот-вот зацепят лёгкие ковыльные травинки, которые как непослушные волосы на голове деревенского мальчишки, торчали в разные стороны. Куда едем? - спросила она сама себя и передёрнула плечами. И что взбрело ему в голову? - она взглянула на мужа, который оживлённо разговаривал с попутчиком - военным врачом. Да, вздохнула она тяжело, им есть о чём поговорить. Она перевела взгляд на женщину, которая сидела напротив и вязала носок.  Надо же, подумала Марина, только утром начала и уже почти готов. Женщина на секунду оторвала взгляд от вязанья и взглянула в окно: «Поди снег пойдёт опять.» - сказала она снова глядя на спицы. «Снег?» - переспросила Марина. «Похоже на то, тучи-то чёрные и тяжёлые — снежные одним словом.»  «Верно.» - сказал военврач. Он поднялся что бы одеться. Ему скоро выходить на каком-то разьезде. Марина с грустью взглянула на Юру, он как раз записывал на листок адрес попучика. «Свой адрес я не могу пока написать, - сказал он не отрываясь от листка, - потому что ещё не знаю сам точно где мы будем жить.» Он поднялся с места и в купе стало сразу тесно. Военврач достал свой чемодан с багажной полки, ловко одел шинель и шапку, ещё раз взглянул в окно и четко по-военному сказал: «Будем прощаться.»   Юра решил проводить его до тамбура. Поезд замедлил ход, хотя двигался вообще очень медленно но теперь казалось, что он крадётся по рельсам. Поезд остановился, но по инерции всей своей массой резко подался вперёд, потом назад, так что Марине пришлось схватиться за край столика. Женщина на секунду прервала вязанье, пошатнулась вместе с движением поезда и поглядывая на Марину продолжила поддевать нитку иголкой,протягивая её в петлю. Марина сидела тупо уставившись в опустевшее место, где только что сидел военврач и недоумевала: как это ещё не знаем где будем жить? Он что-то от неё скрывает? Вроде бы едут на большую стройку. Да всё этот Димка его взбаламутил, злилась она в своих мыслях. Юре предлагали остаться в Москве — нет его несёт неизвестно куда. Она тяжело вздохнула.
  - Не переживай, привыкнешь, - вдруг сказала  женщина.
  - А я и не переживаю.
  - Да разве я не вижу, - сказла женщина оторвавшись от вязанья. - С самого утра ни слова не сказала, и всё глядишь и глядишь в окно. Ты из столицы что ли?
  - Да, - ответила Марина глухо.
  - Ох, много перебывало тут столичных. Едут, радуются, песни поют, а как одну-две пыльных бури увидят, да без света зимой недельку посядят так  по весне сбегают.
  - А что это пыльная буря? - переспросила настороженно Марина.
  - Это когда ветер тучи пыльные по степи гоняет, и не приведи господи в неё попасть. Всё забьёт и глаза, и уши, и нос. Ой, - продолжала она уже глядя на Марину. - Я однажды бельё вывесела и на работу ушла. Я на заправке работаю заправщицей. Гляжу туча чёрная на горизонте и прям на глазах всё больше и больше делается. Ну, думаю, успею бельё снять. Да какой там, - она махнула рукой и снова взялась за вязанье. - Она застала меня как раз на пол-пути к дому, хотя он совсем недалеко от заправки. Свету белого не видать, черно всё, вздохнуть не могу, глаз открыть не могу. Упала на землю, закрыла голову руками, так и лежала пока буря не успокоилась.
  - Ух, холодно! - сказал  Юра поёжившись заходя в купе. - О чём это вы тут? - спросил он присаживаясь рядом с Мариной.
  - Юра, - испуганно сказала Марина, - это какой-то ужас, что женщина рассказывает.
  - Да прям, какой там ужас,- продолжала она. - Буря пролетит быстро и нет её, а вот бельё потом снова стирать да кипятить, а вода-то у нас в совхозе привозная — вот это ужас.  И хорошо если не сорвёт и не унесёт. Бывает где на дереве повиснет, а бывает и не найдёшь.
   Марина испуганно смотрела на Юру.
    -Ты знал, что там зимой неделями не бывает электричества?
  - Эка невидаль, - улыбнулся Юра,- я без него вырос и не помер.
  - Всё тебе шутки, - сказала Марина рассерженно и тут же спросила,- почему ты мне сказал что едем на большую стройку, а сейчас говоришь что не знаешь где будем жить. Ты что-то скрываешь?
  - Ничего я не скрываю, Мариночка милая, не переживай. Всё будет хорошо. Дима написал, что всё устроит лучшим образом, а так я действительно ещё не знаю.
   Марина была не знакома с Юриным сокурсником Димой Измайловым, но уже почему то его недолюбливала. Она взглянула на женщину и спросила, давно ли она уже на Целине.
  - Да с самого первого дня. В пятьдесят четвертом весной приехали в чистое поле, поставили палатки и начали обживаться. Ой, тяжело было. Холод. Буржуйка в палатке пока топится, соберёмся все вокруг неё да как запоём песню одну за другой. - женщина почему-то грустно улыбнулась и замолчала. - А потом кровати привезли, а матрасы почему-то нет.
  - А до этого на чём спали? - спросила Марина широко раскрыв глаза.
  - Да прямо на земле, - ответила женщина глядя в глаза Марине, - нам шинели солдатские выдали на станции, вот мы на них и спали почти неделю.
  Марина медленно перевела взгряд на Юру.
  - Я не смогу жить в палатке. - сказала  она медленно, но строго.
  - Да что ты, милая, - сказала женщина, - кто ж нынче в палатках живёт. Понастроили домов и строят, и строят ещё. У нас вся степь сплошная стройка: школы, больницы, детские сады, дома культуры.Ой, - она опять махнула рукой. -У нас три коровника начали строить, водопровод капитальный. В прошлом году новый дом культуры сдали, кино показывают каждый день. И спортзал при нём и библиотека. Что ты — красота да и только. Только вот со столицей мы конечно не можем равняться. - Она виновато улыбнулась,- дорог ещё нет толковых. В межсезонье как развезёт ноги из грязи не вытянешь.
 Она снова принялась за носок, достала из сумки готовый, прикинула: «Запускать пора.» - сказала она про себя и состедоточилась на вязанье.
  - О, как раз к слову, - улыбнулся Юра, - ну ка поднимись.
Марина встала, и Юра достал из под сиденья старый, потёртый вещмешок, который ему отдал Маринин папа. Марина была так занята сбором чемодана и так волновалась в связи с отьездом что до сих пор не удосужилась спросить что там. Юра развязал узел и достал две пары новых резиновых сапог — одни женские, чёрные, блестящие, а другие мужские, тупоносые, из матовой резины.
   - Примерь-ка, - сказал он подавая сапоги Марине.
Она недоумённо взглянула на мужа, но начала медленно стягивать туфли не сводя глаз с сапог.
 Женщина неподвижно наблюдала за ними. Марина сунула ноги в сапоги и вопросительно поглядела на Юру.
  - Ну как?- спросил он, - не жмут?
  - Нет, - ответила она тихо и начала осматривать свои ноги в сапогах.
  - Пройдись.
 Марина встала, сделала шаг  вперёд, повернулась и грустно сказала: "Мне кажется, что они мне большие, непривычно как-то."
  - А ты пощупай где у неё палец-то, - сказала женщина.
  - Точно, - ответил Юра. Он надавил большим пальцем на носок сапога. - Ооо, - произнёс он, - и правда великоваты.
  - Да не великоваты, а большие, - сказала Марина раздражённо. Мысль о том, что ей придётся ходить в этой ужасной обуви окончательно испортила ей настроение.
  - Ну ка, дай я посмотрю, - сказала женщина вставая с места. Она нагнулась придерживая одной рукой концы пухового платка, а другой нащупывала где же там палец. - И не ничего они не большие,- сказала она тяжело разгибаясь, - а в самый раз на шерстяной носок. А так без носка ноги отмёрзнут.
 Марина и Юра оба посмотрели на женщину.
  - Верно, - заметил он,- я как-то про это не подумал, но само собой получилось правильно.
  - А у меня нет шерстяных носков, - сказала Марина всё ещё находсь в лёгком оцепенении.
  - Да вот я сейчас довяжу и одевай, - сказала женщина весело, - только они колятся пока не стираны, а постирать обязательно надо, мягче станут да и от запаха шерсти.
 Марина присела на сиденье, поглядывая на Юру. Он в это время тоже переобувался. Снял хорошие костюмные брюки,вместо них напялил коричневые, вельветовые от лыжного костюма. Высокие голенища сапог подвернул на половину. Пошевелил пальцами в сапогах, что-то про себя буркнул.
  - Ну как я тебе? - спросил он снова улыбаясь.
  - Ничего — Марина пожала плечами и тоже попыталась улыбнуться. - А где ты купил всё это?
  - В магазине для целинников.
  - В Москве? - спросила она удивлённо.
  - Да.
  - Ну вот, готово, - сказала женщина, расправляя носок в руках. - Нитку потом заправишь, а пока примерь-ка.
  - Да что вы, - попыталась возразить Марина,- не нужно... я как-нибудь обойдусь... вы же с-себе вязали и-или кому-то из ваших близких... как же они теперь без... нет, нет, не надо,- Марина отмахивалась руками и говорила и говорила.
  - Одевай, говорю. Потом спасибо ещё скажешь. Вам куда ехать-то? У нас расстояния здесь большие  и транспорт не автобус с отплением. А то вдруг в кузове на ветру придётся ехать. Эх, - женщина вздохнула, сунула носки Юре в руки,- пусть будут, закоченеют ноги-то сама попросит.
  - Спасибо большое,- сказал Юра переводя взгляд то на Марину, то на женщину.
 Марина вдруг резко вскочила с места и быстро вышла в проход к окну.
  - Чего это с ней? - спросила женщина Юру.
 Он пожал плечами и вышел следом. Марина плакала молча, и не обращая внимания на Юру глядела в окно. Он обнял её за плечи.
  - Я всё прекрасно понимаю, тебе нелегко, но это и не страшно жить там где нет театров, магазинов, широких площадей и асфальтированных дорог. Живут же и там люди. Они живут и работают, выращивают хлеб, снабжают города молоком и мясом, растят детей, любят друг друга, радуются и грустят. Всё точно также, только вокруг на много километров  степь — вот и вся разница по сравнению с Москвой. Но если...
  - Что? - переспросила Марина,- что «если»?
  - Если ты скажешь: «Больше не могу.» , то уедем, а пока давай попробуем. Вернее мне пробовать нечего, я вырос в таких условиях и сёстры мои живут в деревне.- Юра вздохнул отворачиваясь от окна. - Пойдём, скоро уже приедем.
  - Снег.
  - Что? - переспросил Юра поворачиваясь к ней.
  - Снег идёт.
 Толстыми, косыми полосками падал на землю мартовский снег. Белой плотной занавеской он закрыл окно и уже ничего не было видно, кроме густого падающего снега. Марина как завороженная смотрела не отрывая взгляда от белых, снежных  хлопьев, которые всё падали и падали, кружились подхваченные движением воздуха, который создавал поезд, и уносились куда-то вдаль. На самом деле это поезд двигался вперёд, оставляя за собой упавшие на землю хлопья снега и Марина долго провожала их взглядом.