Роман со смесью рома и джина..

...и никто не узнает, зачем мне вот это вот всё...
Да..наверное, вспомнят однажды, что жизнь до тридцатки
говорила: Толстой, Мураками, Макдональд, Басё,
и пролог.
Пусть случайный.
И, может быть, в частности, краткий

для ночных чаевых!
Но кому раздавать этот дар,
что пронизал все схемы, вплетённые в суть аллегорий,
раздышавших из искр усталости вялый пожар,
за которым укрылись десятки январских историй...

Кто ты, искренний?!!
Кто ты?!..
Зачем эти мысли во вне?!
В шевелении ног ничего, кроме боли сарказма:
- Как зовут?! Александр?
А!, тот, что пытался в огне
испытать, ну хоть что-то, из нот рокового оргазма!

Знаем-знаем...
Читали в каких-то журналах статьи
с этим авторствам дивным... -
и всё.
И уже ни пол звука.
Я, конечно, рыдаю от явленной галиматьи,
но при жизни и смерть - это просто такая наука.

Кто-то ищет себя на изгибах прозрачных страниц...
Кто-то делает свет, собирая в пучки неживое...
Ну а мне?!
Вот зачем мне десятки целованых лиц,
если их обладателя видят во мне лишь изгоя?!..

И к чему устремлений, рождающих дни, суета?..
Никому ничего - кто-то в Риме Лукреция Кара
мной бы точно гордился!
А что? - Из души - простота,
а в движениях рук (пусть не явно), но капелька дара

торговаться за ветер...
Попробуй кому-то скажи,
что, из тысячи шансов, его - нулевой однозначно!..
Что - не хочешь?
Ну, да...напороться во тьме на ножи -
это явно не то...
А давай прошвырнёмся по злачным,

и откроем любовь, что настояна злом на добре!..
Помнишь, кто из знойных сказал, что поэт - это случай?
Ну так вот - он ошибся.
И жизнью рифмованный бред -
не болезнь, а лекарство.
Прими его!..
Сердце не мучай

окольцованной скукой, вместившей в себя немоту
переходов из первых в последние...
Птицы апреля
заполняют собой не замёрзшей весны пустоту,
а открытую душу, что вечно скрывается в теле...

А за ней, избалованной собственным, дёрганым «я»,
ничего, кроме снов, подвигавших несчастье на счастье
перечёркнутых строк чуть пониже канвы для литья
двух предписанных дат, разваливших эпоху на части.

Ну а там, наверху, бледный ангел меня донесёт
до поставленной предками темной, дырявой палатки...
...и никто не узнает, зачем мне вот это вот всё...
Лишь, наверное, вспомнят, что выдохнул после тридцатки...