Вешки. Догоним и перегоним!

Догоним и перегоним! (1953 – 1964 г.г.)               

Начало: http://www.stihi.ru/2017/10/22/12033



1.

…Вышел Ралдугин… На тонкой
ниточке выдох повис…

Вынул из шкафа котомку
старый, седой коммунист…

Стал собираться в дорогу:
хлебушек, сало, кисет…

- Пап! А тебя, это… Могут?

- Арестовать? Да, и нет…
Может, теперь по-другому
жизнь потечёт? Кабы знать…
Проша, держись только дому.
Дом-то, навряд ли отнять
новые власти посмеют…
Я отсижу… И вернусь…
Если, конечно, сумею…
Ты же мужчина! Не трусь!

Школу закончишь – на курсы
тут же в район поезжай.
Стань трактористом! Не хмурься!
Знаешь ты, как урожай
трудной работой даётся.
Зря ли тебя я учил?
Место в деревне найдётся…

…Что ж, ты, меня намочил
горькой слезою, сынишка?
Рано, по мне-то, рыдать.
Полно-те…   Лишь бы не «вышка».
Лишь бы себя не продать…

Трусом, конечно же, не был
наш председатель… Но, всё ж…
Эта статейка – не небыль.
Мимо неё не пройдёшь.
Сколько людей загремело
с нею, родной, в лагеря…
Сколько загублено смелых
и настоящих зазря…

Вот, и ходил, как под ношей,
наш председатель тогда.
Сын-то, единственный… Проша…
Как же теперь он? Беда…

Дни, словно пряжа тянулись,
путаясь в петли без сна…
Почки на ветках проснулись,
в сердце дохнула весна
запахом первых проталин,
криком грачей и ворон…
Капли в завалинку – «Ста-лин…» -
били со дня похорон…

Ждал он… За ним не приехал
в тёмной ночи «воронок».
Может, его за успехи?
Или Ралдугин не смог
всё доложить куда надо?
Если бы сдал, то давно
взяли бы…   Только, вот, рядом
в клубе крутили кино,
коль уж пришло воскресенье…
Стало быть – всем выходной!
…Думал ли он о спасеньи?
Мучался мыслью одной,
что и оттуда достанет
Сталин «врага» и… под нож…

Нет! Он уже не восстанет!
Нет! Никого не вернёшь!

Значит, надеяться надо!
Долго ли ночи кружить
смрадом из сущего ада?
…Надо работать… и жить!!!

2.

Пели в апреле капели,
звали на пашню…   Скворцы
в первой декаде успели
снова попасть во дворцы
складной мальчишьей работы
в школьном столярном кружке…

…Снег, изнывая от пота,
таял на ближнем лужке,
прячась от солнца в ложбины,
робко сползая в тенёк
и утекая в глубины
речки…   И каждый денёк
радовал Вешки надеждой
в лучшее… В новый рассвет…

В то, что не будет, как прежде,
гаснуть тот искренний свет,
что, как лампада, сияет
в сердце крестьянском… Авось,
всё будет лучше… Кто знает?
Лишь бы не вкривь да не вкось…

Сев провели. И на фермах –
полный порядок! Отёл
ровно прошёл. Среди первых
снова колхоз! ...Комсомол
взял в свои руки культуру,
школу, дороги и сад.
В области номенклатуру
тешил отчётный доклад
ростом надоев, приплода
и посевных площадей…
…То, что и надо народу,
и без излишних идей
вышестоящих, которым
сельская жизнь невдомёк.
Им бы «побольше» да «скоро».
…Понят, надеюсь, намёк…

…Берию взяли… И вскоре
стали тянуться в село
люди, познавшие горе…
Люди, кому повезло
выжить в такой свистопляске,
что не поверишь вовек
в то, что палач был без маски.
В то, что он был человек…

Всех принимали. По справкам,
выданным в разных судах.
Чтобы пошли на поправку
люди в крестьянских трудах.
Лишь по статьям уголовным
был от ворот поворот.
Срок испытаний – условный:
сельскохозяйственный год.

Те, кто прижился, остались.
Каждые руки нужны
даже на самую малость…
Не за прощенье вины,
не за уют и кормёжку
люди остались в селе.
Чуяли, видно, дорожку
к свету на этой земле.

В августе слушали люди
как выступал Маленков.
Он убеждал, что не будет
больше в стране дураков,
что управлять не умеют
тем, что доверено им.
Больше они не посмеют
силы народные в дым,
ради отчётности бравой
да орденов превращать.

…Что же… Имеющий право,
может опять обещать…

Если бы все не устали,
слушали б, люди ещё…
К осени люди узнали
новое имя – ХРУЩЁВ…

Знали, что он с Украины,
знали, что он воевал…
Зэки шептались: «Скотина!
Он, ведь, своих продавал!
Выскользнул… Кровь – не водица.
Трудно в руках удержать…
Как ни перечь, но сгодится.
Что тут теперь возражать?
Мы, и бузить-то, не стали
против… Кричи – не кричи…
Пусть!!!
Лишь бы только не Сталин
и не его палачи…»

3.

Начали борзо. Как надо.
Первой была целина.
Всё бы крестьянам отрада…
Но через «ж»…   Вся страна,
словно военной порою,
поднята снова в штыки.
«Вон – коммунизм за горою!
Берег молочной реки
виден в бинокль! Аль, не веришь?
Глякося! Сам посмотри!
Там – целина… Не измеришь
за день её и за три…»

«Как не поднять?  Мы поднимем!
Силища в нас – о-го-го!
Горы высокие сдвинем –
станет и больше того
новых полей, огородов,
сытных, богатых лугов…
Или не нам, всем народом,
вновь не унизить врагов?!»

…Стали грузить в эшелоны
лучшую технику, люд…
И поднялись миллионы
на созидательный труд.

По комсомольским путёвкам
ехал народ в Казахстан…
И под «Катюшу» с «Каховкой» -
колышек первый и стан
тракторной первой бригады
обосновался в степи…
Верили люди, что надо!
«Трудно, товарищ? Терпи!»

Сгинули, вроде, печали…
Сталин? Забыли о нём…
Вешки росли и крепчали
с каждым уверенным днём.
Свыше признали ошибки,
быстро списали долги.
Не обдирали как липку
больше колхоз...   Пироги
с мясом, картошкой и сыром
в избах привычны теперь.
За трудодни с бригадиром
люд не дерётся как зверь.

Выросли цены закупки
на молоко и зерно.
Ходят колхозницы в шубках,
вечером зимним в кино…
Шубки – не соболь, конечно.
Нам и каракуль сойдёт!
Вроде бы власть человечно
навстречь народу идёт…

Мы не видали кокосов.
Век бы ещё не видать!
Жить без лихих перекосов –
вот, что для нас благодать!

Рады мы новой дороге,
рады мосту над рекой…
Только б, чиновник не трогал
всё это потной рукой!

Только б не лезли без спросу
в наши дела… Уж, прости!
Справимся сами с вопросом –
как нам хозяйство вести.

Чуяли сердцем – недолго
будет в селе тишь да гладь.
То им не так с опоросом,
то перегнившая гать
в клюквенном старом болоте
стала в глазище бельмом…
Палки в колёса работе
начал вставлять райсполком…

Спорил до хрипа Маркелов:
«Хватит в колхозе земли!
Разве то, мыслимо дело
склоны пахать?! Помогли
лучше бы техникой новой!
Сыплется старая в хлам.
Даже телеги хреновой
нынче не выдали нам!
Что МТС?! Не добиться
сроду у них запчастей!
Сколько же ездить и биться
в двери различных мастей
надобно мне, чтобы гайку
выписать и получить?!
Это не власть! Это шайка!
Вас бы нагайкой лечить!

…Вот – моё первое слово:
склоны не буду пахать!
Будут овраги…   Готовы
вы не руками махать,
«за» или «против» сверяя
с линией партии? Как?
Или, пером ковыряя,
снова напишете «враг»?
Руки умоете, братцы,
сбагрив меня в лагеря?
И за портфельчики драться
будете снова зазря?

…Слово второе: в защиту
снегозащитных полос…
Здесь мы, товарищи, квиты –
свыше поддержан вопрос.
Влагу задерживать нужно!
То урожай доказал!
Зря исполком очень дружно
мне той весной возражал…

…Третий вопрос: не подходит
нам Ставрополья зерно.
Сеяли… Только выходит
не урожай, а… оно!
То, чем поля возле Вешек
надобно нам удобрять…
Дёрнул вас чёрт или леший
этот подход одобрять!

…Дальше четвёртое… Скоро,
скоро закончу! Спешу!
Стану я татем и вором,
коль согласиться решу
скот на единую ферму
снова согнать под вожжу…
…Если прикажете - первым
свой партбилет положу
прямо на этот парадный,
властью поставленный, стол.
Если хотите – награды…
Сказано всё! Я пошёл…

4.

Принят недобро и хмуро
был откровенный демарш…
Власти в районе за шкуры
шибко боялись… И «Марш!»
громко сказали, надеясь
власти вверху угодить.
Сняли с поста, как «злодея»,
но не смогли посадить.

Кто-то вступился оттуда,
штампик лишь высох едва
с подписью чёткой «иуды»…
…Люди шептались: «Москва
быстро про это прознала.
Нужен Маркелов властям!
Было ж успехов не мало!
Может, сгодится он там,
где не поля-огороды,
а необъятная ширь…
Нужен Маркелов народу!
Лишь бы, того… не в Сибирь…»

Вскоре назначен был новый,
властной могучей рукой…
Толстый, горластый, суровый –
Тит Тимофеич Слюнько.

Был из «партийной тридцатки
тысяч» назначен в колхоз
для наведенья порядка…
…Но, возникает вопрос:
«Сможет ли он, горожанин,
справиться с этим постом?
Мы, стало быть, возражаем!
Что ж, это, будет потом,
если Слюнько не умеет
рожь от свеклы отличить?
Разве начальство посмеет
судьбы людские вручить,
этому… вы, уж, простите…
бездарю в наших делах
Где там Маркелов? Верните!
Или получите «швах»!!!

Жили бы тихо да ровно,
были при деле всегда.
Всё, что сработано кровно,
ржой прихватила беда.
Снова, опять раскачали
первооснову основ.
Не было большей печали
в глыбах крестьянских умов…

Взялся Слюнько за управу
как боевой генерал.
Только игрушечный, право…
Тут же устав замарал
сотней поправок и вводных,
взятых из новых газет.
Этот порыв благородный
точно просился в клозет.

Каждое утро народу
в радио сводки читал
что, дескать, нужно породу
коз улучшать… Призывал
сеять горох вместо брюквы,
вместо пшеницы – овёс.
И осуждению брюки
узкие предал…   Вопрос
главный пока оставался
острой печалью в душе:
"Этот... Откуда он взялся?
К нам он надолго вообще..?"

Позавчера разрешили
скот свой домашний держать. 
Поняли, что согрешили –
тут же решили прижать.
И приказали скотину
сдать… Был такой интерес,
чтоб тракторов половину
отдал в колхоз МТС.

Как поживаю теперь я?
Стайки пусты… Без коров.
В гиблом курятнике – перья
да гудовень комаров.
Гуси «на юг улетели»
или к чинушам на стол?
Хрюшки остаться хотели,
только реестр пришёл:
сдать их скорее в тушонку –
армию надо кормить.
Всё молоко – на сгущёнку…
…Просто крестьянство сломить
самым глупейшим приказом…
Как догадались? Едва
вам подсказала, заразам,
эту идею Москва…

Зря сомневались… Оттуда
эти безумства и шли…
Жизни коверкали людям,
жить не давали…   Могли
дать разрешение снова,
а через месяц отнять
волею власти суровой…

Нет! Мужику не понять
этих напрасных метаний,
потуг напрасных догнать
американцев…   Мечтаний
власти, увы, не понять…

То укрупняли, колхозы,
то разгоняли опять…
Видимо, нашему возу
крепко на месте стоять,
если же троица тянет
в разные стороны воз…
Дело, конечно, завянет.
Рухнет в упадок колхоз.

Тут ещё снова обузу
власть на подносе несёт…
«Сейте», - кричат – «кукурузу!
Только она и спасёт
наших коров и овечек,
кур, поросят и гусей.
Против не может быть речи!
Сказано сеять! И сей!»

Вряд ли теперь кто-то вспомнит
те, заливные луга,
где ошалевшие кони
прятали утро в стога.
Где от душистого сена
шёл аромат неземной…
Были они! Несомненно!
Только, видать, не со мной…
Или всё это приснилось
в сказочном явственном сне?
Или не мне поклонилась
ива над речкой? Не мне?

Вспахано всё… Тяжким грузом
горькая в сердце печать…
Всюду растёт кукуруза…
- Надо ли?
- Ну-ка, молчать!
- Хлеба уже не хватает…
- Кто вам такое сказал?!
- Скот племенной забивают…
- Это Хрущёв приказал!!!

 5.

Так, кувырком миновали
долгих одиннадцать лет…
Хуже бывало… Знавали
те времена… Их уж нет…

Спутник запущен, Гагарин
в космос слетал не на спор.
Только Слюнько, как Тугарин,
Вешками правит с тех пор,
как потерялся Маркелов
где-то в таёжной глуши…
Встало колхозное дело
в грязную топь, в камыши.

Жалко… А, как не жалеть-то?
Лучший в районе колхоз
просто, бумажною плетью,
быстро загнали в навоз.

Скот – на убой, а картошку
просто гноили в складах.
Тракт превратился в дорожку.
Власть со Слюнько не в ладах.

Он уже драпать собрался
вместе с роднёю на юг.
Всё развалил… Постарался…
Всюду прошёл, как утюг…

Что мы имеем в финале?
Мы долетели до звёзд,
страшную бомбу создали…

Только отставший колхоз
нас тормозил при разгоне
и в коммунизм не пускал…

Видно, не скоро догоним
мы США… И оскал
долго маячить нам будет
где-то, маня за собой.

Люди? С людей не убудет!
Пусть это будет судьбой
целой, огромной эпохи
в жизни огромной страны.

Всё вспоминаю… Со вздохом,
вижу тревоожные сны…
«Кузькина мать» и ракеты
где-то на Кубе… Позор?
Или же наши ответы?
Или с Америкой спор –
кто впереди? Угадаешь,
чтоб коммунизм не проспать?

…Что ж ты, страна, продолжаешь
в штатах зерно покупать?

Продолжение: http://stihi.ru/2019/01/11/7901

(3 – 4 января 2019 г. СПб)