Осенние мелодии

Осенние мелодии
Василий Громов vtgromov@mail.ru
Фрагменты сборников стихов "На юру у речке синеокой", "О Русь моя"


ОЗЕРО БИБИ–ДЖАКАТ

Вспомни жестокую вьюгу,
Дымкой закрытый закат.
Вспомни далёкого друга,
Озеро Биби-Джакат.

Яростный гром камнепада,
Ночь без покоя и сна.
Там за горами Челяба,
Там за снегами она.

В бронь ледяную одета,
Грозно стоит Бодхана.
В ночь беспокойную эту
Милой моей не до сна.

Чёрное небо над нами,
Где-то внизу облака.
Светится лагерь огнями,
Озеро Биби-Джакат.

30 августа 1972


ФАРС ЛЮБВИ

Я этот фарс прекрасно понимаю:
Когда в квартире, в душной темноте
Тебя другой привычно раздевает,
Ты, может быть, и вспомнишь обо мне.

Прости меня за стих неблагозвучный.
С другим легко и весело тебе.
Люби его, а если станет скучно –
Звони тогда по телефону мне.

Быть может, будут весело над нами
В кустах весенних щёлкать соловьи.
Развею скуку глупыми стихами,
Поговорю с тобою о любви.

Текут, текут рифмованные строчки,
Тоска застряла у меня в груди.
Мне кажется, что я дошёл до точки,
И дальше, вроде, некуда идти.

Но срок придёт, весна развеет тучи,
И запоёт соловушка во мгле…
А ты с другим, но если станет скучно,
Звони опять по телефону мне.

Август 1972




СГОРЕЛО ВСЁ

Сгорело всё. Душа, черна как сажа.
Вопрос обычный – быть или не быть.
Пишу стихи, пускай они расскажут
Как трудно мне твоё лицо забыть.

Забыть волненье нашей первой встречи,
Твой тихий голос нежные слова.
Тяжёлый груз сомнений давит плечи,
От смутных дум кружится голова.

Я виноват, что женщину другую
Не знаю сам за что, но полюбил,
Что я забыл весну свою былую,
Свою любовь и молодость забыл.

Под тяжким грузом мелочной обиды
Не смог любовь надолго сохранить.
Года прошли, и клятвы позабыты,
Вопрос обычный: Быть или не быть,

Август 1972

БЕРЁЗКА

От луны на озере полоски,
Сосны, словно сторожа стоят.
Тихо шепчет белая берёзка,
Как когда-то милая моя.

Кажешься беспечною и юной,
Девушкой с оранжевым платком,
На ветру, качаясь в свете лунном,
Ты стоишь в уборе золотом.

Ты шумишь вершиной величавой
И беды не знаешь до сих пор.
Может скоро по коре шершавой
Застучит безжалостный топор.

Изогнувшись белым тонким станом,
Упадёшь со стоном на песок,
И на землю из смертельной раны
Хлынет горькими слезами сок.

Октябрь.1972

МАРИНЕ

Тоски не ведаешь осенней,
Хранишь незыблемый покой,
И знаешь, что сказал Есенин,
Ромен Ролан и Лев Толстой.

Не платит сердце горькой дани,
Толпы не страшен приговор,
И яд несбывшихся желаний
Тебе не ведом до сих пор.

В душе не царствуют сомненья.
Ты спишь спокойным детским сном.
Не знаешь ты ещё мучений
И горькой думы о былом.

Живёшь как в розовом тумане,
Во власти призрачной мечты.
Суровой жизни ураганы
Твои не тронули черты.

Так пусть хранит тебя твой Гений*,
Пусть никогда не будешь знать
В своих волшебных сновиденьях
Страданий тяжкую печать.

16 октября 1972
*Бог главы рода у древних римлян.



В ДУШЕ МОЕЙ ПЕЧАЛЬ

В душе моей печаль, в душе моей туман,
Как в море за кормою корабля.
В синеющую даль веди мой капитан,
Зовёт меня далёкая Земля.

По курсу – Шар Земной, мне путь открыт любой:
На норд или на зюйд, на ост или на вест.
Качаются светила над самой головой:
Полярная Звезда и Южный Крест.

Просмоленный баркас – мой верный Россинант,
Штормовка вместо рыцарских доспех,
Со мною мой талант, со мною Фрези Грант
И крепкая надежда на успех.

И пусть мне говорят, что нет ни корабля,
Что нет ни океанов, ни морей.
Зовёт меня Земля, туманная Земля –
Мечта далёкой юности моей.

В душе моей печаль, в душе моей туман,
Как в море за кормою корабля.
В синеющую даль, в открытый океан
Веди меня, мой старый капитан!

17 октября 1972

ВИНА ГРУЗИНСКОГО СТАКАН

Вина грузинского стакан
Я осушу до дна.
Пускай идёт мой караван,
Пускай звенит струна.

Пускай встаёт седой Кавказ
Громадой гор.
Пусть для меня ещё не раз
Горит костёр.

13 января 1973

Я ЧАСТО ВИЖУ СОН НЕОБЫЧНЫЙ

Я часто вижу сон необычный:
Домишко старый, на окнах ставни,
А рядом море гремит о камни,
И я у края стою привычно.

Навечно память о нём осталась,
Как пахнет солью, травой и хлебом.
В туманной дымке плывёт по небу
Далёкий парус, рыбачий парус.

Годов прожитых седая пена
С меня сползает, у ног ложится.
Над синим морем лечу, как птица,
Я снова молод, бегу из плена.

Забытый образ той, синеокой,
Плывёт из бездны ко мне навстречу.
Сжимает сердце и давит плечи
Тоска по юности далёкой.

Наверно долго мне будет сниться,
Уральской ночью ко мне являться
Далёкий город в тени акаций,
Над синим морем я словно птица.

05 июня 1973



ДОЖДЬ ПРОХОДИТ КОСОЮ ТЕНЬЮ

Дождь проходит косою тенью
Барабанит в моё окно.
Что-то грустно мне в день рождения,
Не допито в кружке вино.

Словно перья подстреленной сойки,
Разлетелись мои мечты.
Быстроногую бойкую тройку
Укатали на горках крутых.

Может только порой озорные
Заиграют желанья в крови…
«Ой, вы кони мои вороные!
Удалые вы кони мои!»

21 июня 1973

СИНЕГЛАЗОЙ ШЕХЕРЕЗАДЕ

От Ташкента до Багдада
Нет милей тебя.
Расскажи Шехерезада,
Сказку про себя.

Отчего глаза сияют,
Словно василёк?
Мать о том, наверно, знает –
Был такой грешок.

Был такой рязанский парень,
Парень просто ах!
С шестиструнною гитарой,
С синевой в глазах!

Не красней, Шехерезада,
Это не с руки.
У меня глаза, что надо,
Тоже васильки.

01 июля 1973

ЛЕТЕЛИ КОНИ

Летели кони жаркой тучей,
Редела утренняя мгла,
Когда меня коварный случай
Внезапно выбил из седла.

Отряд потери не заметил,
Отряд умчался в снежный бой.
А я в степи один на свете
Лежу с поникшей головой.

Лежу и слышу, как стихает
Земля от грохота копыт.
Всегда, наверно, так бывает:
Кто пал на землю, тот забыт.

07 июля 1973




А ГОДЫ ЛЕТЯТ

А годы летят журавлиною стаей,
А годы летят, словно пух тополей.
Покрыла уже паутина седая
Виски головы забубенной моей.

Но снова весна, как волшебное средство,
Приносит душе удивительный сон:
Мне снится весной босоногое детство,
Девчонка, в которую был я влюблён.

И запах полей, наяву позабытый,
Врывается, словно серебряный гром.
И кажется мне, что росою умытый,
Бегу по холодной траве босиком.

14 июля 1973




СЛОВНО В СТАРОМ ОСЕННЕМ САДУ

Словно в старом осеннем саду,
На душе листопад, листопад,
Но споткнулся на полном ходу
О нечаянно брошенный взгляд.

И проснулась душа ото сна.
Показалось – летят журавли,
Показалось – приходит весна
Вопреки всем законам Земли.

Мне пригрезился летний пейзаж
В тихой дрёме берёзовых крон.
Жалко только, что этот мираж
Был коротким, как утренний сон.

14 июля 1973


ОТШУМЕЛА ВОДА

Отшумела вода
зеленеющим маем,
Неба летнего просинь
отбродило вино.
Пролетели года
журавлиною стаей,
И холодная осень
постучалась в окно.

Ах, зачем же мы гнали,
скакунов не жалея,
До небес поднимая
придорожную пыль?
Наши кони устали
и плетутся, старея,
Равнодушно сминая
под копытом ковыль.

А вдали за рекою
заходящее солнце
Освещает закатом
унылый пейзаж.
Всё не так как весною:
словно в тусклом оконце
Тлеет жалким остатком
виртуальный мираж.

Так зачем мы летели
по житейскому полю,
Будто были гонимы
Госпожою Судьбой?
Мы, конечно, хотели,
но схватить не смогли мы
Свою светлую долю,
ту, что снилась весной.

Ноябрь 1973




СТАРЫЙ ДОМИК НА ЧИСТЫХ ПРУДАХ

В ярком свете неоновых крыш,
Островок среди шумного моря,
Старый дом притаился как мышь,
Опустив на глаза свои шторы,
Уголок запустенья, в котором
Притаилась унылая тишь,
Заколдованный мрак коридоров.



Старый домик на Чистых прудах
Навевает забытые сказки.
В темноте бродит время с опаской,
Убирая со стен без труда
Старой славы последние краски.

Снится мне старина, старина,
Занесённая в синих сугробах.
Белоснежка сидит у окна,
На хрустальном царевнином гробе
Хромоногая Баба-яга,
Кот учёный сидит на пороге.

Только стопка составленных книг
Разбежалась по серой стене.
Только звонкий есенинский стих,
Изменяя картину на миг,
Говорит о далёкой стране,
О лукавых глазах Шаганэ.

19 ноября 1973

СВЕТИТ ВО ТЬМЕ СИГАРЕТА

Светит во тьме сигарета
Тусклой оранжевой точкой.
Жадно внимая поэту,
Ищешь в рифмованных строчках
Формулы счастья, секреты.
Светит во тьме сигарета.

Сердце объято тревогой
Лунною ночью бессонной.
Ты начинаешь дорогу,
Ту, что прошли миллионы,
Юный цветок – недотрога.
Сердце объято тревогой.

Все это было и с нами,
Только забыто волненье,
Только теперь вечерами
Я нахожу утешенье
В строчках Омара Хаями.
Все это было и с нами.

Лучше страданья дороги,
Только не плесень причала.
Лучше ты будь одинокой,
Только не с тем, с кем попало,
Юный цветок – недотрога.
Лучше страданья дороги.

28 ноября 1073





Я ИДУ ПОЖУХЛОЮ ТРАВОЮ

Я иду пожухлою травою,
Поднимая облаками пыль.
И качая бородой седою,
Предо мною стелется ковыль.

От того ли плачу я некстати
На останках бывшего села,
Что меня в старинной русской хате
Здесь когда-то мама родила.

На заре в туманной дымке синей
С неумытым, заспанным лицом
По тропинкам в зарослях полыни
Бегал я бесштанным огольцом.

Словно в мае лёгкие снежинки
Пролетели годы надо мной.
С детских лет знакомые тропинки
Заросли дремучею травой.

11 декабря 1973

ЛЕЖАЧЕГО НЕ БЬЮТ

Окружена поклонников толпою,
Сопливых мальчиков надежда и гроза.
Для них сияют жаркой синевою
Твои глаза, твои глаза.

Смущай сердца неясною тревогой,
И пробуждай юнцов от детских снов.
Но только ты, пожалуйста, не трогай
Таких, как я, кондовых мужиков.

К чему будить уснувшие желанья?
Не может время повернуться вспять.
И кто давно упал на поле брани,
Тому не встать, уже не встать.

Года прошли, как сумрачные тени,
Слова любви успел я позабыть.
Лишь иногда мне кажется, мгновенья
Весны далёкой можно повторить.

Но тянет груз в спокойное болото,
И этот груз – размеренный уют.
Так не стреляй из синих пулемётов,
Так не стреляй – лежачего не бьют.

22 февраля 1974


В ТИСКАХ АЭРОФЛОТА

Я потерялся в этом диком мире,
Где шум и гам и звяканье монет.
Прошу девчонку в голубом мундире:
«О милая, достань в Москву билет!

Скажу тебе, что ты моя отрада,
Что в целом свете краше не найдёшь.
Прости меня, но часто вместо правды
Нам дорога спасительная ложь.

За лесть в стихах суди меня не очень.
Ведь всё же нет и дыма без огня.
Здесь много девушек, но среди прочих
Я почему-то выделил тебя».

А ты листок с наивными стихами
Сожмёшь небрежно в маленький кулак.
Стрельнув украдкой синими глазами,
Подруге скажешь: «Вот какой чудак!»

23 февраля 1974


ТОРОПЛИВО БОРМОЧУТ КОЛЁСА

Торопливо бормочут колёса
Бесконечную песню дорог,
А меня скорый поезд уносит
От мирской суеты и тревог.

Далеко за снегами Челяба,
Впереди непроглядная ночь.
Ничего мне как будто не надо,
Только трудно тоску перемочь.

Только трудно забыть всё, что было,
Столько лет невзначай зачеркнуть,
Только памяти липкая сила
Спеленала усталую грудь.

Долго, долго родные берёзы
Будут душу мою бередить.
Громыхают на стыках колёса,
Разрывая прошлого нить.

23 февраля 1974




СЛОВНО В ПОЛЕ РЖАНУЮ СОЛОМУ

Словно в поле ржаную солому
Ветер трогает кудри волос,
Синих глаз заколдованный омут
В окруженьи ресничек-берёз.

Мой покой ненадёжен и зыбок.
Страшно мне в твои очи взглянуть.
В тихом омуте слёз и улыбок
Я могу невзначай утонуть.

Но ничто под луною не вечно:
Обещанья, надежды, любовь.
Так зачем мне улыбки и встречи
И отрава из ласковых слов.

Пусть другой, задыхаясь и млея,
Будет жадно тебя целовать.
Не ищу, не зову, не жалею,
Разучился жалеть и страдать.


Но при встрече нечаянной снова
Что-то дрогнет и вспыхнет на миг,
Когда, словно, с иконы Рублёва
Твой увижу загадочный лик.

23 февраля 1974

ШАГАНЕ ТЫ МОЯ, ШАГАНЭ

Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Говорил так когда-то Есенин.
Отчего ж в этот вечер осенний
При серебряной полной луне
Так тоскливо, нерадостно мне?

Лунный зайчик руками ловлю.
Средь берёзок в осеннем уборе
Что мне видится в лунном заборе?
Почему этой ночью не сплю
И кому-то шепчу: «я люблю?»

Что я вспомнил в ночной тишине?
Свою юность далёкую, что ли?
Сердце сжалось как будто от боли.
Может быть, ты привиделась мне,
Шаганэ ты моя, Шаганэ?!.

23 апреля 1974



СВЕТ ВЕСЕННИЙ

Свет весенний на лесной полянке
Будит в сердце смутную тревогу.
Нагадала электронная цыганка
Хлопоты и дальнюю дорогу.

Надоели игреки и синусы,
Рестораны города с микробами,
Захотелось рыхлыми и синими
Любоваться талыми сугробами.

Надоело даже, кроме прочего,
Целоваться вечером с девчонкою,
Захотелось что-то одиночества,
Супчика с говяжьею тушенкою,

С рюкзаком, продуктами набитым,
Пробежаться мокрыми полянами,
И с лицом, давно уже немытым,
Подышать весенними туманами

23 апреля 1974


УРАЛОЧКЕ

Нет, ни равнинами, ни рифами
Не отделить от нас Восток.
Да, азиаты мы! Да, скифы мы,
Сказал о нас когда-то Блок.

Да, азиатка ты, уралочка!
И хоть раскосые глаза
Чуть, чуть похожи на русалочьи,
Но русой лентою коса.

В твоих чертах чудесной сказкою
Закат смешался и восход,
Соединился с южной ласкою
Рассудок северных широт.

Апрель 1974


Я ГОВОРЮ, ЧТО ЭТО БЛАЖЬ

Я говорю, что это блажь,
Порыв проснувшихся желаний.
Растает утренний мираж
С тобой нечаянных свиданий.

Сгорит любовная свеча,
Оставив горький дым страданий.
И я готов рубить с плеча
По дорогим воспоминаньям.

Я с детства резким был и злым.
Рубил направо и налево.
Так что ж теперь мне быть иным,
Так что ж теперь мне быть несмелым?!

Теперь, когда сгорел дотла
Багряный куст моей рябины,
И серой осени метла
Прошлась в душе, как по овинам.

Неверной памяти мосты
Рукой бестрепетной сметаю.
И только тихое «прости»
Невольно с губ моих слетает.

29 октября 1974

ОЙ ТЫ, РУСЬ, МОЯ РОДИНА ДРЕВНЯЯ

Ой ты, Русь, моя родина кроткая,
Лишь к тебе я любовь берегу.
С. Есенин
Ой ты, Русь, моя родина древняя,
Разливанное море тоски,
Одичалые избы деревни,
В стельку пьяные в ней мужики.

Может быть, ты такая, как исстари,
Может так, или может не так…
Завывают на поле транзисторы
Словно стаи голодных собак.

Не поют деревенские площади,
Не играют околицы в мяч.
Громыхают железные лошади
Вместо прежних натруженных кляч.

Только небо по-прежнему в просини,
Только чёрные ленты земли.
Только плачут, как раньше по осени,
Улетая на юг, журавли.

Только лунного света полоски
Простынями во мраке ночном,
Только русые кудри берёзки
Догорают в огне золотом.

Только шепчет мне ивушка робкая,
Утонув по колено в снегу:
«Ой ты, Русь, моя родина кроткая,
Лишь к тебе я любовь берегу».

Ой ты, Русь, голубая отчизна,
Белопенной черёмухи цвет!
Я твой верный, хотя и непризнанный,
Никому не известный поэт.

06 ноября 1974





УХОДИШЬ ТЫ

Уходишь ты, и я опять один,
Не в первый раз, но может быть в последний,
Без панихид, без траурной обедни,
Без выясненья следствий и причин.

Заставлю верить в выдуманный сон,
Надену маску равнодушия и лени,
Минутам тягостных сомнений
Поставлю силой разума заслон.

Не упрекну тебя, не позову,
Не побегу, рыдая, за тобою.
Но только в мире, выдуманном мною,
Не будет так, как стало наяву.

13 июня 1975


Я СТОЮ У ОКНА

Я стою у окна, а за кромкою сосен
Ни луны, ни звезды, ни искринки огня.
Телефон на столе, мне так хочется очень,
Чтобы он зазвонил, ты спросила меня.

Но молчит телефон, только мечется ветер.
За окном пустота, и в душе пустота.
Словно я нахожусь на забытой планете,
И на сотни парсек лишь одна темнота.

Телефон на столе, онемевшая трубка.
Он не будет звонить, только хочется мне,
Чтобы вдруг вопреки всем чертям и рассудку
Зазвонил телефон, ну хотя бы во сне.

Сентябрь 1975

ПОД ОСЕННИМ ДОЖДЁМ

Под осенним дождём на опушке,
Вспоминая о лете тайком,
Тихо плачут берёзки-подружки,
Догорая в огне золотом.

Выпал снег лебединою стаей
На озябшее тело земли.
Над моей головой, пролетая,
На заре не поют журавли.

Отшумела весна, отгремела,
Пожелтела лесная трава.
Ранним инеем вдруг побелела,
Поседела моя голова.

Всё что было – давно уже сплыло,
А что будет – того не узнать.
На душе невзначай появилась
Стылой осени злая печать.

06 октября 1975


ПЕТЕРБУРГ

Мне нагадали шорохи лесные
Дорогу дальнюю, потом казённый дом.
И вот сбылось: гостиница «Россия»,
Шумит проспект Московский за окном.

Здесь только малость юга не хватает.
Зато и север, запад и восток
Сошлись, где кони каслинского края
В осаде держат Аничков мосток.

На небесах судьба рисует знаки
Грядущих дней бестрепетной рукой.
В туманной дымке плавает Исаакий.
Качает землю маятник Фуко.

Проспекты славы, Площади восстаний,
В названьях громких, этих и иных,
Звучит минор несбывшихся мечтаний
Великих дней, кровавых и смешных.

Когда качало Русь, как с перепоя,
И морячки свистали «всех наверх».
И залп Авроры, словно залп конвоя,
Судьбы российской оборвал разбег.

10 октября 1975



КАЖЕТСЯ, ЧТО Я ЕЩЁ МАЛЬЧИШКА

Кажется, что я ещё мальчишка,
Робкий деревенский пастушок,
Плачу над чувствительною книжкой,
Тереблю украдкою стишок.

Жизнь как будто только начинаю
В бесконечной сутолоке дней.
Только, вот, всё чаще замечаю,
Что редеет круг моих друзей.

Поседели гривы у залётных,
На макушках вышарканный след,
Под трескучий грохот пересчёток
Укатили прямо на тот свет.

Кто-то умер просто с перепоя,
Кто-то доктор или кандидат.
Я остался с глупой головою,
Как когда-то много лет назад.

И давным-давно уже малышка
Стала выше папы на вершок.
Я же, как чувствительный мальчишка,
Тереблю украдкою стишок.

02 декабря 1975

ГОРЕЛ КОСТЁР

Горел костёр, пылали страсти,
В кустах орали соловьи.
А я боялся, как напасти,
Твоей и собственной любви.

Казалось мне, что это вечно
Весна горит для нас двоих.
Но в нашей жизни быстротечной
То был лишь миг, короткий миг.

Погас костёр, остался пепел,
Хотя ещё дымит под ним.
Казалось, в жизнь я точно метил,
Схватил рукой летучий дым.

20 декабря 1975

МОЙ ЮНЫЙ ДРУГ

Мой юный друг, прошу тебя,
Не причиняй невольно мне страданья,
Не спрашивай и не терзай меня,
Я не хочу будить воспоминанья.

Что было, то прошло, не надо вспоминать,
Бродить по прошлому, как по тайге дремучей,
Следы иных дорог пытаться отыскать,
Которые бы мог создать капризный случай.

О, если бы мне знать, что для меня
Судьба на камне высекла коряво:
«Пойдёшь налево – будешь без коня,
Без головы, коли пойдёшь направо».

А прошлое ушло, его не изменить.
Иную цель я для себя увидел:
Стереть из памяти и навсегда забыть
Кого любил, кого я ненавидел.

Залить остатки прежнего огня,
Что для здоровья может быть полезней!
Мой юный друг, не искушай меня,
Не раздувай огонь, я не железный.

08 января 1976




С ГЛАЗ ПЕЛЕНА УПАЛА

С глаз пелена упала,
наваждение,
Как глиняный кувшин
разбилось на куски.

Грузинского вина
я выпью с наслажденьем,
Отныне нет причин
для драмы и тоски.

Любви угарный чад
нечаянно растаял,
Как смутный тяжкий сон
под утро позабыл.

Тому безмерно рад,
а ты даже не знаешь,
Что был в тебя влюблён,
да как-то разлюбил

15 января 1976

У ТЕБЯ ФИГУРКА – ТО, ЧТО НАДО

У тебя фигурка – то, что надо,
Губки, словно розовый коралл.
Я такой девчонки конопатой
На Урале сроду не видал.

Не красней, красавица, не надо,
И за эти строчки не кори.
Будет кто-то носик конопатый
Целовать до утренней зари.

14 июня 1976

В САМОЛЁТЕ

Зачем так дерзко говоришь ты с дедом,
Зачем считаешь, сколько ему лет?
В салоне ТУ между землёй и небом
Он забывает, что давно он дед

Когда касаясь дряхлыми руками
Твоей упругой молодой руки,
Он снова смотрит юными глазами,
И снова сердце млеет от тоски.


Так не смотри с укором и презреньем,
Не поражайся волосам седым.
Пускай чуть-чуть, на краткое мгновенье
Из-за тебя он станет молодым.

14 июня 1976

ДА, Я ЗНАЮ

Да, я знаю, что вот эти руки
Тот, другой целует по ночам.
А со мной играешь ты от скуки,
Для тебя я временный причал.

Только я не стану унижаться,
Не семнадцать мне, не тридцать три.
Перестань мне мило улыбаться,
И в глаза как в душу не смотри.

Проходит всё, пройдёт и эта рана.
Станет мне своей любви не жаль.
Может только изредка туманом
Влезет в душу смутная печаль.

Октябрь 1976

В АВТОБУСЕ

Слёзы моют веснушки на личике,
Заливает солёный шторм.
«Просто в глаз попала ресничинка,
А Вы подумали черте что.

А Вы подумали, вам пригрезилось,
Будто плачу я из-за вас,
Будто вами ночами бредила,
До утра не смыкая глаз.

Если даже любовь причина,
Потому и слёзы ручьём,
Вам-то, дядя, что за кручина,
Вы, ей богу, здесь не причём».

15 октября 1976

Я НЕ ЖЕЛЕЗНЫЙ

Я не железный, я не робот,
И на других я всем похож,
И лживых слов неясный ропот
Мне слушать тоже невтерпёж

Пугать не стану предсказаньем:
Кто может знать, что впереди?!
Не надо слов и оправданий,
Уходишь? – Молча, уходи!

Шагай по жизненным ступеням,
Сегодня эти, завтра – те,
Без сожалений и сомнений
Навстречу призрачной мечте.

О том не думай, что осталось.
Смотри с надеждою вперёд.
Кому-то больно? Эка жалость!
Чужая боль? Такая малость!
К тому ж со временем пройдёт!

25 ноября 1977






С БЕРЁЗ СЛЕТЕЛА

С берёз слетела крона золотая
Покрылись сосны ранней сединой,
И журавли, в тумане пролетая,
О чём-то плачут в небе надо мной.

Внизу под ними промелькнули снова
В багряных листьях высохшие пни.
Быть может, жаль им лета золотого,
Быть может, плачут от того они.

Мне ничего не жалко в это утро,
И дней прошедших вовсе мне не жаль.
Но будит крик унылый почему-то
В душе остылой тихую печаль.

Как будто, с ними песня уплывает
В далёкий край, как вешняя вода.
Как будто, в небе журавлиной стаей
Куда-то вдаль летят мои года.

Кусты рябины красною листвою
Одела осень в сказочный наряд.
О, журавли, не плачьте надо мною,
Вас, как и годы, не вернуть назад.

21 ноября 1980


ОМ, МАНИ ПАДМЕ ХУМ*

Когда зелёная тайга
Сорвёт оковы зимних дум,
То я скажу тебе тогда:
«Ом, мани падме хум!»

Когда поднимут соловьи
В кустах ракит любовный шум,
Возьму ладони я твои:
«Ом, мани падме хум!»

Берёзы лист – наша кровать,
Отдашься сладкому греху,
С восторгом будешь вспоминать:
«Ом, мани падме хум!»

01 декабря 1980
*О, сокровище в лотосе» - буддийская мантра



В ЗИМНИЙ ВЕЧЕР

В зимний простуженный вечер
Станет нам хижиной ель.
Вспыхнут сосновые свечи,
Прочь отгоняя метель.

В зареве дымного света
Выпьем по кружке вина.
Сказку ушедшего лета
Вспомним с тобой, старина.

Вспомним Памирское плато,
Наших палаток уют,
Пушечный гром камнепада,
Словно прощальный салют,

Звонкую трель ледоруба,
Груз рюкзака за спиной,
Солнцем сожжённые губы,
Блеск ледника под луной.

Лета ушедшего чары
Вспомним с тобою вдвоём.
Тихо заплачет гитара,
Грустную песню споём.

1 декабря 1980


ПАМЯТЬ СЕРДЦА

Памяти Владимира Тарханова,
мастера спорта СССР по альпинизму
Явилася осень, шурша листопадом
И плачут о том журавли,
Что скоро укроют снежинки-караты
Озябшее тело земли.

По зову природы они улетели
Ушедшее лето искать.
Летят наши годы в житейской метели,
И их не вернуть, не догнать.

Застыли деревья в осенних мундирах
В предчувствии зимнего сна.
В знакомой квартире мы скажем: «Владимир,
Налей нам в бокалы вина».

А выпив хмельное, я вспомню былое,
И снова привидятся мне
И скалы, как стены Гомеровской Трои,
И небо в закатном огне

Немало историй про Фанские горы
Сегодня мы вспомнить могли:
Рассветные зори и лагерь, который
Стоял под стеной Мирали.

Явилася осень, грозя снегопадом,
И плачу о том журавли,
Что годы летят и летят камнепадом,
А молодость наша вдали.

Июнь 1981



САЯНЫ

Пахнет сыростью и гнилью,
Занялся закат огнём.
Самолёты, свесив крылья,
Отдыхают под дождём.

Заслонили солнце горы,
Сдвинув шапки облаков.
Звук гитарных переборов
Гаснет в песенке без слов.

И хотя слегка в угаре,
И хотя стоим вдвоём,
Только каждый под гитару
Вспоминает о своём.

Вспоминает руки милых,
Вспоминает прошлый путь,
Всё, что было, всё, что сплыло,
И чего уж не вернуть.

Июнь 1981





ДЕВИЧЬИ ТОНКИЕ РУКИ

Девичьи тонкие руки
Робко коснулись струны.
Мне принесли эти звуки
Тихие детские сны.

Вспомнилось милое детство,
Беленькой девочки взгляд.
Мне бы волшебное средство
В детство вернуться опять.

Стать бы наивным и нежным,
Верить в победу добра,
Верить в любовь и надежду
Так, как я верил вчера.

Сбросить бы прошлого бремя,
Словно ненужный наряд.
Только бесстрастное время
Не повернётся назад.

Июнь 1981


НАД РЕКОЮ ТУЧИ

Над рекою тучи,
Над рекою ветер.
По-над белой кручей
Ясный месяц светит.

Лунный свет ложится
На кору берёзы,
И роса струится
По лицу, как слёзы.

Над водой уснули
От черёмух тени.
Сколько лет минуло
С той поры весенней?!

Сколько лет мне снится
Дальняя дорога
Быстрокрылой птицей
В суете, тревоге.

Жёлтый лист на скалах,
Ранние морозы.
Ты о чём шептала,
Белая берёза?

Под твоею кроной
Милая стояла,
В шелесте зелёном
Счастье обещала.

Грозы отгремели,
Майские зарницы.
Годы пролетели
Перелётной птицей.

Затерялось счастье
Где-то между сосен.
Подошло ненастье,
Да седая осень.

Над рекой знакомой
Как и прежде ветер.
Только вот другому
Ясный месяц светит.

Сентябрь 1982

МАТЕРИ

Не несли ордена на пурпурных подушках,
Не гремел барабаном военный оркестр,
В старой каменной церкви отпевали старушку,
И печальное эхо разносилось окрест.

Было время – встречала зори ранней весною,
Было время – рожала сыновей, дочерей.
Чёрным вихрем война пронеслась над семьёю,
Разметала могилы среди стылых полей.

Отошли в небытье лихолетия тени.
Появились на свет в блеске новых светил
Внуки, внучки твои, поднялись поколенья,
Но во век не подняться сыновьям из могил.

Дым сгоревших свечей сладким тленом курится.
Есть ли Бог в небесах, есть ли Бог на Земле?!
Может быть, о тебе плачет хор «Да святится
Во веки и присно имя твое».

Не несли ордена на пурпурных подушках,
Не стояла у гроба служивая рать.
На станичном погосте хоронили старушку.
Называлась старушка светлым именем - Мать.

19 октября 1986


В РОДДОМЕ

Здесь время начинает свой разбег,
Здесь жизни разгорается рассвет,
Работает во всю родильный цех.
Мальчишки появляются на свет.

Ни сна, ни отдыха не знает этот дом:
Рождаются защитники страны,
И, говоря старинным языком,
Отечества достойные сыны.

Шампанское стреляет в потолок,
Счастливому отцу вина вдвойне.
А бабки говорят, что это рок,
А бабки говорят: «это к войне».

Ноябрь 1987


ЯВИЛАСЬ МНЕ ОДНАЖДЫ

Явилась мне однажды ясным днём,
Быть может явь, а может сон ужаснейший:
На стол упало яблоко, на нём
Было написано: «Прекраснейшей».

Что попадя приходит мне на ум,
В каком-то проходили классе:
Случился в Греции ужасный шум
От яблока, а может, ананаса.

Из-за него раздули до небес
Пожар сражений древние герои.
Упал, сраженный в пятку, Ахиллес,
В прах обратились стены славной Трои.

С тех пор нет женщин некрасивых на Земле.
Есть только неразумные мужчины.
И даже если дама на метле,
То отвергать её, ей-богу, нет причины.

И чтоб опять не впасть в старинный грех,
Цветы мы дарим женщинам весною,
А если яблоки, то яблоки для всех,
И даже чаши с голубой каймою.

Пускай для них весной стучит капель,
Пускай звучит для каждой под балконом
Мужчин влюблённых нежная свирель,
И вечно светит солнце с небосклона.

05 март 1989


У МОЕЙ ПОДРУЖКИ

У моей подружки
На лице веснушки,
Словно ночью черти
Там толкли горох.

Верьте иль не верьте,
Но до самой смерти
Я бы целовал их,
Если б только мог.

05 марта 1989



Я ЗАБЫЛ ФОРТАМБЕК* И КШЕМЫШ*,

Я забыл Фортамбек и Кшемыш,
Что такое мороз и метель.
Здесь, конечно, совсем не Париж
И, как кажется мне, не Марсель.

Здесь похоже на Крым и Кавказ –
Море света и горы песка.
Эскимосам и чукчам, как раз,
Их должно бы хватить на века.

А когда по утрам мошкара
И песок забивает мне рот,
Вспоминаю я блики костра
И холодный весенний поход.

А ещё бы я мог рассказать,
Как мне снятся запретные сны:
Длинноногой девчонки глаза,
Отголоски далёкой весны.

В полумраке фургона горит
Осциллографа луч голубой.
Одурев от жестокой жары,
Ожидаю свиданья с тобой.

Только знаю, что ты не придёшь,
Да иначе и быть не должно.
Всё ж приятно пить сладкую ложь,
Как в жару молодое вино.

10 июля 1989
*Ледники Средней Азии.



МИСТРАЛЬ

Я забыл, что такое покой.
Мою душу терзает печаль.
Я слыхал, есть ветер такой,
Называют французы, мистраль.

Говорят, что когда поутру
Ветер с моря приносит туман,
Нагоняет такую хандру,
От которой и сходят с ума.

Значит ясно теперь и коню,
Что в миноре виновен Борей.
Я синоптикам сам позвоню,
Пусть погоду изменят скорей.

Дунет ветер с другой стороны.
Этим ветром я буду храним.
Унесёт он запретные сны
О девчонке с речки Зилим.

Обрету я душевный покой,
Стану хитрым, как Одиссей,
Равнодушным, циничным порой.
Что ж ты медлишь, холодный Борей?

11 июль 1989

НА КАССЕ ГОРДО ВОССЕДАЯ

На кассе гордо восседая
Среди военных и иных,
Меня в упор не замечаешь
В толпе поклонников своих.

К чему слова, к чему присловья?
На что надеюсь, грешный я,
Когда здесь нашего сословья,
Как на болоте комарья?

Но всё ж попытки не бесспорны.
Припомнив Пушкина совет:
«Любви все возрасты покорны»,
Решаюсь сочинить сонет.

Пришпорив бедного Пегаса,
Веду рифмованную рать.

Что, если лейтенант запаса
Майора сможет обскакать?!

13 июля 1989

ПРИЗНАТЬСЯ, Я НЕ ОЖИДАЛ

Признаться, я не ожидал
От Вас восторгов, умиленья,
Но это скрытое презренье
Меня сразило наповал.

Наверно, это не беда,
Что Вы поклонника Парнаса
К числу обычных ловеласов,
Увы, причислили тогда.

Но если в мире есть причины,
К стихам зовущие мужчину,
То Вы найдёте их в себе.
А я же, рифмою гонимый,
Покорно следую судьбе.

13 июля 1989


ВЕРА, ЛЮБОВЬ И НАДЕЖДА

Вершин голубые одежды
Навстречу нам горы несут.
Красавица, Сказка, Надежда,
Таков наш сегодня маршрут.

Иду с рюкзаком за плечами,
С своей непутёвой судьбой.
Качается в небе над нами
Медведицы ковш золотой.

Вверху притаились лавины,
Объятые утренним сном.
На крючьях звенят карабины,
Как будто бокалы с вином.

Пускай не поверят невежды
Из тех, кто в горах не бывал.
Но вера, любовь и надежда
Меня берегут среди скал.

31 июля 1989





СРЕДИ РАВНИНЫ

Среди равнины
без конца и края
Метель заносит
взлётные огни.
Гремят турбины,
воздух разрывая,
И стюардесса просит
застегнуть ремни.

Прощай любовь,
пришедшая некстати.
Всё решено,
так просто решено!
Лишь строчки вновь
для тоненькой тетради
Ползут из сердца,
словно волокно.


Люби другого,
песни распевая.
А мне под осень,
для чего они?!
А мне ведь снова
почта полевая,
И стюардесса просит
застегнуть ремни.

12 августа 1989

ОЙ, ГОРЫ, ВЫ СИНИЕ ГОРЫ

В мирской суете и в заботах
Не видим в мелькании дней,
Что годы, прожитые годы
Летят, словно пух тополей.

Казалось, вчера это было:
Площадка ПТ и друзья,
Служили, совсем не тужили
Витальич, Надежда и я.

Как много годов пролетело,
Как много воды утекло.
И сердце, и бренное тело
Уже растеряли тепло.

Обрывки прожитых волнений,
Что память смогла сохранить,
Всплывают из бездны забвенья,
Сплетая из прошлого нить.

Я помню снега и туманы
Холодных памирских вершин,
Высокие сосны Баксана,
В горячих песках Каравшин.

Но чаще всего вспоминаю,
Как праздничный солнечный май,
Красавицу Белалакаю,
Бадуки, Чучхур и Домбай.

Я помню костёр разговоров
И небо в огне голубом,
Как пела Надюша про горы,
Вершины, покрытые льдом.

Как шли мы наверх в непогоду.
Гремела во тьме Теберда.
Ах, годы, вы юные годы,
Зачем вы спешили тогда!

Когда-нибудь, сбросив оковы
Привычного нам бытия,
По зову волшебного слова
Мы встретимся снова, друзья!

Как будто на белом экране
Увидим мы солнечный край,
И снежные флаги свиданий
Нам вывесит старый Домбай.

Застонет гитара и хором
Мы Визбора песню споём:
«Ой горы, вы синие горы,
Вершины, покрытые льдом».

Пусть наши уставшие души
Согреет малиновый свет.
И пусть эта песня Надюши
Звучит ещё тысячу лет!

01 июля 1990

Лёг красный лист

Лёг красный  лист повесткою осенней,
Горят в лесу прощальные огни.
А предо мной проходят смутной тенью
Весны былой утраченные дни.

Ты помнишь, друг, как жили мы в палатке,
Как нас встречала по утрам гроза,
Как вспоминали у костра украдкой
Туземных дев раскосые глаза.

Ты помнишь, друг, восходы и закаты,
На гребнях скал сиреневый туман,
И горных рек пороги, перекаты,
Изерлу, Ону, буйный Абакан.

Мелькнули годы быстролетной тенью.
Но не желаю я судьбы иной.
Пусть предо мной проходят, как знаменья,
Алтай, Саяны в дымке голубой.

Октябрь 1990


ЖЕНЩИНАМ РОССИИ

Разбились наши идеалы,
Разлито радости вино,
Пегас устал, овса не стало,
Чернила высохли давно.

Под грузом рыночных страданий
Упали духом мужики,
Но в вас горит огонь желаний
Всем перестройкам вопреки.

Горят, горят ещё дровишки
В семейных наших очагах,
И появляются детишки
На радость нам, врагам на страх.

И тот огонь и ваши руки
Спасут страну от бед и зол,
И на развалинах порнухи
Воскреснет пушкинский глагол.

23 июня 1991



О РУСЬ МОЯ

О Русь моя! Страна страданий,
Страна блистательных побед!
В пучину тяжких испытаний
Погружена уж много лет.

Мы уложили миллионы
Под красным флагом Октября
В России, кровью обагрённой,
Да только зря, выходит зря.

Опять мы нищие, босые
В полях, заросшие травой.
И снова вьётся над Россией,
Как вестник горя, ворон злой.

И вновь смущают наши души,
Вскрывают прошлого обман.
Кумиры пали, миф разрушен,
А впереди – сплошной туман.

Нам обещают воскресенье,
Но может быть и это ложь…
Пока лишь мерзость запустенья,
И брат на брата точит нож.

23 июнь 1991




МУЖЧИНАМ РОССИИ

Наверно, на то есть причины,
И слышится часто упрёк,
Что слабыми стали мужчины,
Прошёл их блистательный срок.

Забыли мужчины отвагу,
Достоинство, доблесть и честь.
Господствует в мире бумага,
В почёте холуйская лесть.

Но нет, не надейтесь витии,
Жрецы мирового вранья:
Ещё не погибла Россия,
Проснутся её сыновья!

Разбудит уставшие души
Пронзительный сабельный свист.
На море, под небом, на суше
Сыграет атаку горнист.

И рабские рухнут оковы,
И с глаз пелена упадёт.
Мы станем Мужчинами снова,
Мы снова умчимся в поход.


И будут горячие кони
Топтать золотое жнивьё,
И будут мужские ладони
Сжимать боевое копьё.

Поднимется старое знамя,
Наступит решительный срок.
И спор вековой между нами
Решит беспощадный клинок!

Июль 1991





ПРОЩАЙ, ЗАДУМЧИВЫЙ ИРТЫШ

Прощай, задумчивый Иртыш,
Прощай и город над рекой.
Ты не Москва и не Париж,
Клянусь своею головой.

Твой быт на «Г» не дар богов
Командировочному люду.
Ты не Марсель и не Ростов,
Но всё ж тебя я не забуду.

Когда-то здесь в твоих краях
Я принял первое крещенье,
Когда испытывал в полях
Безумных физиков творенье.

За тридцать лет я стал другим,
А ты всё тот, без измененья.
Лишь лейтенантов поколенья
Сменились по частям твоим.

Прощай же, город над рекой,
Который Берегом зовётся!
Прощай, Иртыш, но мне сдаётся,
Что снова встречусь я с тобой.

07 июля 1991

Любовь прошла

Напрасно я ловлю твой взгляд,
Глаза твои мне говорят:
«Любовь прошла». Кто виноват?
Мне знать об этом не дано.

Кто виноват, любовь моя?
Быть может ты, а может я.
И я один брожу, грустя,
По тихим улицам давно.

А на пути берёзки в ряд
Под ветром тихо шелестят,
И листья жёлтые стучат
В твоё закрытое окно.

Звезде мечты не засиять,
Вернуть любовь нельзя опять.
Я пью из чаши бытия
Разлуки горькое вино.

Сентябрь 1991


ДНИ, СЛОВНО СТРУИ КАТУНИ

Дни, словно струи Катуни
Так безудержно летят.
Словно гитарные струны,
Строки поют и звенят.

Ветер-шалун задирает
Юбки берёзок до плеч,
Жёлтой листвой провожает
Время нечаянных встреч.

Милая, если придётся,
Вспомни вечерний костёр,
Вспомни алтайское солнце,
Белые саваны гор,

Неба высокого просинь,
Гром, как прощальный салют,
Шепот задумчивых сосен,
Нашей палатки уют.

Может быть в будущем встреча
Не повторится опять,
В зимний простуженный вечер
Буду тебя вспоминать.

В старой избе на опушке
За новогодним столом
Я подниму свою кружку
С добрым грузинским вином.

Вспомню походные муки,
Страсти речных переправ,
Добрые, тёплые руки
С запахом ягод и трав.

Словно нежданный подарок,
Вспомню улыбку твою.
Тихо заплачет гитара,
Грустную песню спою.

20 декабря 1991
ТО БЫЛ ЗЛОЙ РОК

Красотою – сама Афродита!
Сколько душ извела до меня?
Ты тиха тишиной аммонита,
И хитра, и мудра, как змея.
Ирек Сабиров
То был злой рок, или несчастный случай,
Я это понял только лишь сейчас,
Когда в толпе на сборище научном
Случайно глянул в бездну твоих глаз.

Я наперёд всё знал, но, Боже правый,
Ты так умна, красива, холодна,
Что эту чашу сладостной отравы
Я незаметно осушил до дна.

Не первый раз нога теряет стремя,
Но шепчет мне берёзонька о том,
Что боль пройдёт, ведь лучший лекарь – время
Залижет эту рану языком.

А в грустный час последнего свиданья
Скажу тебе всего немного слов:
«Ты – королева северных сияний,
Ты – ведьма наших сумрачных лесов».

08 марта 1995



ДЕВУШКЕ ВОСТОКА

Солом, моя Шехерезада!
Ты блещешь дивною красой.
Тебе подвластны силы ада
И чары страсти роковой.

В твои глаза, клянусь Кораном,
Боюсь нечаянно взглянуть,
Чтоб, околдованный дурманом,
В них невзначай не утонуть.

Но если бы по воле рока
 Я смог бы стать Али-Бабой,
То стала б ты, о дочь Востока,
Клянусь сединами Пророка,
Моею младшею женой.

21 марта 1996



НЕ ТЕБЯ Я ЛЮБЛЮ

Не тебя я люблю, а другую.
Ту, которую выдумал сам,
Ту мечту свою голубую,
Что приходит во сне по ночам.

Унесёт меня добрая фея
В край забытого детского сна,
Где мужчины живут, не старея,
Где всегда зеленеет весна.

Там звеняще поют ураганы,
В этой сказке для взрослых детей,
Капитаны Гель-гью, Зурбагана,
Бригантины солёных морей.

Там забуду томленье и муку,
Повинуясь бесстрастной судьбе.
А стихи про любовь и разлуку
Пусть другой сочиняет тебе.

Уплыву в дальний край без заботы,
Никого, никого не любя.
Только странно, Ассоль отчего-то
Так похожа лицом на тебя.

Сентябрь1997


МИЛЫЙ ДРУГ

Милый друг, пред обителью вечною
Есть ли смысл в речах и словах?
Значит видно судьбою отмечено
Упокоиться в этих краях.

Расставаться с Украиной милою,
Чтобы вместо акаций и роз
Поднялся над твоею могилою
Белый саван уральских берёз.

Нынче тризну справляя печальную,
Говорю тебе, друг мой: «Прощай,
Видишь, в дымке снегами хрустальными
Флаги вывесил старый Домбай».

Будут зори вставать предрассветные,
Твой последний покой озарять,
И берёзка, сестра милосердная,
Будет тихие сны навевать.

Февраль 1998

ЗЕМНОЙ ЗАКОН ВЕРША

Земной закон верша,
на сосны и на скалы
Повесил фонари
осенний листопад.

Не надо утешать,
ведь прожито немало,
И что ни говори,
а жизнь пошла на спад

Всему приходит срок,
всему своё начало.
Сменил давно уже
пуховку на тулуп.
И старый молоток
уж не гремит на скалах,
И где-то в гараже
ржавеет ледоруб.

Вот тянется на юг
клин журавлей усталый.
Мы будем провожать
последний их парад.
Ну что, мой старый друг,
налей ещё в бокалы,
Нам есть что вспоминать
в осенний листопад.

О прожитых годах
под тихий стон гитары
Об этом и другом
толкует нам грузин.
Пусть седина в висках,
но мы душой не стары,
И мы ещё найдём
занятье для мужчин!

11 ноября 2001



СТАРОМУ ДРУГУ

Уже виски покрылись сединою,
И сердце гонит с перебоем кровь.
Уже с ума не сводит нас с тобою
Случайный взгляд, случайная любовь.

Мы постарели, друг мой, нет секрета.
Как незаметно минули года!
Но каюсь я, запретные сюжеты
Порой весенней снятся иногда.

Когда веленьем матушки Природы
Замкнёт свой круг Земная Карусель,
Когда растают синие сугробы,
И запоёт весенняя капель.

Тогда опять мы вспомним наши годы,
Таёжный край в росистом серебре.
И наши горы, дальние походы,
И поцелуй девчонки на заре.

Чтоб вспомнить те закаты и рассветы,
Нальём в бокалы горького вина.
До той поры, пока нам солнце светит,
Пускай звенит гитарная струна.

Ноябрь 2001


РЫДАЯ ЖАРКИМИ СЛЕЗАМИ

Рыдая жаркими слезами,
Горели свечи на столе.
Как май зелеными глазами
Зачем смутила душу мне?

К чему будить воспоминанья
О днях, прошедших уж давно?
Вино любви, вино страданий
До капли выпито оно.

О днях прошедших не жалею,
Но тяжкий крест мои года.
Я стар, как грех, лесная фея,
А ты, как радость, молода.

Тебе ещё процвесть весною
Уральской розой суждено.
Мне ж пить осеннею порою
Раздумий горькое вино.

Октябрь 2008


НОЧНОЙ ПОЕЗД

Ночь за окном, лишь месяц золотой,
Порой сквозь тучи, выглянет несмело.
В вагоне тишь, лишь кто-то за стеной
Сквозь стук колёс храпит остервенело.

Младенцы спят. Утихла пьянь и рвань,
Устала плакать горькими слезами.
А я не сплю, оплачиваю дань
Для наших дней немодными стихами.

Плывут огни в ночной туманной мгле.
Вдыхаю запах высохшей полыни
И машинально пальцем на стекле
Пишу украдкой снова Ваше имя.

02 февраля 2010