Лилиенкрон. Рыцарь, мужик и черт. Пер. А. Добрынин

Рыцарь, мужик и черт

Жил рыцарь, шпоры он носил
И шкуру драл что было сил
С крестьянишек покорных.
Но помню бабушки рассказ
О том, как пережил он час
Из самых-самых черных.

У рыцаря имелся лес;
Дрожала сень его древес,
Полна трезвоном птичьим,
И там, громада из громад,
Рос дуб – коряв и узловат,
Он поражал величьем.

Да, был тот дуб обхватов в шесть,
А рядом жил бобыль. Поесть –
И то не знал, где взять бы.
И мимо хаты горюна
Однажды рыцарь скакуна
Гнал в город из усадьбы.

Встречает рыцарь мужичка,
Сдержал коня и свысока
Сказал ему с усмешкой:
«Пора валить мои леса.
Вот этот дуб за два часа
Свали-ка, да не мешкай.

Не справишься – не обессудь:
Велю тебя плетями вздуть, –
За недоимки, кстати».
Мужик – молить, поклоны класть:
Ведь не свалить такую страсть
И дровосечьей рати!

Но рыцарь молвил: «Ерунда,
Мужик всё сделает, когда
Спасти захочет шкуру».
И ускакал. Мужик перстом
Смахнул слезу и за кустом
Заметил вдруг фигуру.

И, не по-здешнему одет,
Выходит человек на свет,
Где луч острее копий,
И говорит: «Мы свалим дуб,
Ведь я изрядный лесоруб
Из рыцарских холопей».

Сталь заметалась, как сполох,
Разнесся треск, раздался вздох,
И лес поколебался.
И ахнуть не успел мужик,
Как ствол обтесанный – вжик-вжик –
В телеге оказался.

Мужик в недоуменье: ствол
Не приведи Господь тяжел,
А лошади паршивы –
Три чахлых вороных одра…
Но лесоруб кричит: «Пора!
Давай в повозку, живо!»

И через лужи и бугры,
Потея и пыхтя, одры
Поволокли повозку,
А лесоруб их знай сечет,
Везде достанет, припечет,
Внахлестку, вперехлестку.

«Грешно скотину истязать», –
Мужик хотел ему сказать,
Но все слова забылись –
Ведь у того из-под ногтей
Два раза по пяти огней,
Как десять жал, пробились.

Из дому рыцарь увидал
Телегу и забормотал:
«Срубили? Вот досада,
Выходит, мужика не трожь…
Возница, стой! Куда везешь?
Чего тебе здесь надо?»

Возница прокартавил тут:
«Я тот, кого нигде не ждут –
Вот как и милость ваша,
Но присмотритесь-ка к коням:
Ваш дед, ваш прадед – по краям,
А коренник – папаша.

Ты, может, думаешь – я вру?!»
И хвать по каждому одру:
Мол, высказаться просим!
И клячи блеют: «Это мы,
Живем в аду, средь жаркой тьмы,
И там чертей мы возим.

Узнали мы, наш сын и внук,
Работу, худшую из мук,
От коей рвутся жилы…»
А черт хохочет: «Разумей:
У них в аду куда теплей,
Чем в холоде могилы».

Черт пламенем дохнул слегка
И говорит: «Простись пока
С дрянной своей роднею,
Но троном собственным клянусь:
Не образумишься – вернусь,
Поскольку я не откажусь
Поездить четвернею!»