5325. Каждодневное размышление над Словом Божьим

Добрый самарянин 1

«И вот, один законник встал и, искушая Его, сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?» (Лк. 10:25).

Большое собрание, затаив дыхание, ожидало ответа Иисуса… Но Христос, истинный сердцеведец, понимал замыслы и намерения Своих врагов. Обратившемуся к Нему законнику Он задал встречный вопрос: «В законе что написано? как читаешь?».. И законник ответил: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя»… Законник задал прямой и ясный вопрос, и ответ на него также был прямым и ясным… Отвечая на вопрос: «В законе что написано? как читаешь?», законник опустил многочисленные церемониальные и обрядовые предписания как не имеющие ценности и привел лишь два великих принципа, на которых зиждутся весь Закон и Пророки. Иисус похвалил его за мудрость и сказал: «Так поступай, и будешь жить»…

Отвечая на вопрос: «Кто мой ближний?», Иисус рассказал притчу о добром самарянине. Он знал, что иудеи считали своими ближними только соотечественников, а на язычников смотрели с презрением, называя их псами, необрезанными, нечистыми и оскверненными. Но более всех прочих они презирали самарян… Однако Иисус сказал: «Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым»…

Пока страдалец лежит в таком состоянии, мимо проходит священник, но едва бросает взгляд на израненного и, не желая навлекать на себя неприятности и расходы, переходит на другую сторону дороги. Затем идет левит. Из любопытства он останавливается и смотрит на страдальца, но в его сердце нет чувства сострадания, которое побудило бы помочь умирающему. Ему не нравится утруждать себя, и он, считая, что это не его забота, проходит мимо. Оба эти человека были причастны к священному служению и заявляли, что знают Писание и могут его толковать. Они прошли школу национальной нетерпимости и прониклись себялюбием, недалекостью и чувством собственной исключительности. Они не питали расположения ни к кому, кроме иудеев. Они смотрят на израненного человека, но не могут понять, принадлежит ли он к их народу или нет. Он вполне мог оказаться самарянином — и они отворачиваются.