Нечисть в наши дни

Вставал  изящный  месяц  молодой,
Звенящий  ветер  тучки  споро  гнал,
Веснушчатою  россыпью  ночной
Космический  простор  слегка  мерцал.

В  глухом  лесу  в  безлюдной  тишине
Какой-то  сущий  дрищ  сидел  на  пне,
Высок,  мосласт,  аж  мумии  стройней
И  изнутри  неярко  пламенел.

Он  был,   похоже,  очень  раздражён
И  злобные  слова  ворчал  под   нос,
За  десять  вёрст  бежали  звери  вон –
Преследовал  панический  психоз.

Но  вот  отвыражался  сухобздень,
Во  всю  скелетную  поднялся  длинь
И  вдруг  ракетой  над  землёй  взлетел
И  вскоре  выбрал  курс  в  ночную  стынь.



Тем  временем  на  краешке  села
В  чудной  избёнке  бабочка  спала,
Гербарии  по  стенам  –  во  дела,
Знахаркою  и  травницей  была.

Не  старая  и  ладная  собой,
Лицом  и  статью  видная  вполне,
Она  могла  рукой  умерить  боль,
Речами  грусть  оставить  в  стороне.

Но  точно  так  могла  привадить  хворь,
Тоскою  смертной  душу  напитать,
Казалось,  в  ней  таилось  колдовство,
Способное  по-всякому  влиять.

Она  спала  довольно  нервным  сном,
Ворочаясь  и  что-то  бормоча,
Рывком  проснулась – на  дворе  темно,
Предощущением  виски  стучат.

Вдруг  завыванье,  а  потом  хлопок
В  каморочке,  где  газовый  котёл.
«Ага,  пожаловал,  костлявый  голубок,
Совсем  забросил – и  таки  пришёл!»

- Привет,  хозяюшка,  поди,  не  спишь? –
Скрипучий  голос  глухо  прозвучал.
- Я  по  тебе  соскучился,  малыш,
Когда  в  последний  раз-то  навещал?

Он  показался – высохший  мертвец,
В  плаще  старинном,  в  мягких  сапогах,
Она  скривилась – знатный  удалец,
Стал  в  собственном  обличье  напрягать.

Ночной  порой  всегда  он  прилетал
И  в  вытяжку  эффектно  проникал,
От  аллергии  световой  страдал
И  шумом  о  себе  предупреждал.

- Какой  же  ты,  Кощеюшка,  урод,
Страшён  по  жизни  да  ещё  раскис.
Соскучился!  Хрен,  чахнешь  от  невзгод –
Людские  достиженья  тянут  вниз.
Ну  ладно,  не  серчай,  саму  тошнит.
Тебя  утешу – и  себя  с  тобой,
Давай-ка  принимай  приличный  вид,
Хошь  как,  а  пободаемся  с  судьбой.

- Совсем  очеловечилась,  Яга!
Что  баская  да  лепая – ценю,
Но  костяная  всё  ж  таки  нога –
Поститься  не  обрыдло,  жрать  фигню?

- Ой-ёй,  владыка,  и  не  говори,
Сплошной  в  пищевареньи  дисбаланс,
И  психику  ничем  не  обдурить –
Замучил  искушением  соблазн.
Людишек-то  приходится  целить,
А  у  самой  аж  слюнки-то  текут,
А  как  профессию-то  мне  сменить –
И  по  душе  и  во  бабла  дают?

- Ты  чё  несёшь,  за  лексикой  следи,
Душа  ещё  какая-то  у  ней!

- Слышь,  не  перебивай-ка,  погоди,
Не расходись  ты,  тоже,  царь  зверей!
Дак  вот,  порою  пользуешь  кого –
Такой-то  аппетитненький  субъект,
Ах,  по  мозгам  бы  тюкнула  его,
Не  то  её – на  праздничный  обед.
Нельзя,  разок  отведаешь – шабаш,
Придётся  в  дебри  ноги  уносить,
А  мне  теперь-то  без людей  куда  ж,
При  господах-то  хочется  пожить.
Да  ты,  владыка, не  мертвей  лицом,
И  так  красавчик – краше  в  гроб  кладут,
Зато  бессмертный – со  своим яйцом
Игольным – а  людишки  все  помрут!
И,  кстати,  сколько  мне  прикажешь  ждать?
Просила  ж,  как  родного,  обратись
В  кого-нибудь  живого,  да  видать –
Совсем  затрахала  мозги-то  жизнь.

Гость  в  раздраженьи  топнул  сапогом,
С  шипением  окутался  парком,
Бубня  скороговоркой  матерком,
Шагнул  весьма  приглядным  мужичком.

Высок,  широк  в  плечах,  лицом  пригож,
Не  стар,  не  молод,  свеженько  одет,
Собою  по-хорошему  хорош.

- Совсем  другое  дело,  молодец,
С  таким  тобой  приятно  говорить.
Не  говоря  про  то,  чтобы  прилечь.
Хоть  говорят – с  лица  воды  не  пить,
Но  должен  разговор  свободно  течь.
Поведай  же,  Кощеюшка,  печаль,
Небось,  тебя,  болезного,  пойму,
А  я  тебе  свою  открою  жаль –
Чё  ж  маяться-то  нам  по  одному.

- Да  что  тут  ведать, -  голосом  иным,
Как  музыкой  волшебной,  заиграл, -
Сама  ведь  знаешь – нынче  мы  смешны,
Теперь  людская  мелочь  правит  бал.
Забрали  власть – поди-ка  подступись,
Того  гляди – бессмертного  убьют,
Боюсь  за  свой  любимый  организм,
Ведь   нехотя  ж  яйцо  моё  найдут!
Без  продыха,  больные,  мельтешат,
Изрыли  землю,  всюду  нос  суют,
Иголку  ненароком  повредят –
Вот  тут-то  мне,  могучему,  капут!
Со  страху  перепрятал  я  ларец –
В  тайгу,  в  глубинку,  эдак  от  греха.
Спаси-помилуй,  Люцифер-отец.
Был  лих – теперь  судьба  моя  лиха!

- Ой-ёй,  твоё  величество,  беда,
Ведь  ты  помрёшь – и  мы  с  тобой  того!

- Не  горе,  чай,  забота – это  да,
Я  позабочусь,  я  же  деловой.
 Беда – что  настроенье  на  нуле,
Сама  сказала  пять  минут  назад:
Народец  человечий  обнаглел –
Охота,  страсть,  крутого  потерзать!
Сам  по  себе-то  человечек – тьфу,
Мне  полплевка – и  он  уже  погиб,
Недаром  же  себя  они  зовут,
Слыхал  не  раз  я,  дескать,  пенотип.
Но,  сгоношившись  в  огроменный  скоп,
Открыли  чуда  лучше  наших  чуд,
Простолюдина  взять  совсем  легко,
А  шишек  чудесами  берегут.
Бывалоче,  в  минувшие  века
Царя  любого  мог  легко  украсть,
А  нынче,  если  вождь  не  мелюзга,
Охрана  мне  украсть  его  не  даст.
Мог  воинству  помочь  врагов  разбить,
На  целую  страну  обрушить  мор,
Весь  род  людской  в  рабов  мог  превратить,
Но  исполняя  Божий  приговор.
А  нынче  мне  не  только  Бог  указ –
Мной  понукает  давешняя  грязь,
Блуждаю  в  мыслях,  не  смыкаю  глаз –
Как  возвратить  могущества  хоть  часть?
Уж  про  войну  и  вовсе  нету  слов –
От  расчленёнок  сил  нет  воскресать,
Я  нынче  на  войне  паскудно  плох –
Хоть  не  убьют,  но  лучше  не  встревать.
Касаемо  же  пагубных  зараз –
Могильник  что  мне  стоит  откопать,
Но  говорю  же – мерзкий  Бог  не  даст,
С  Ним  вовсе  мочи  нету  воевать.
Послал  кого-то  Он  за  мной  следить,
И  чуть  я  только  меру  перейду,
Всё  наперекосяк,  ядрить-мадрить,
Всю  обсирает  ангел  красоту.
И  ты,  двурушница,  к  людишкам  льнёшь,
В  них  понимаешь  истинных  господ,
Тем не  меня – себя  ты  предаёшь,
Тем  приближаешь  общий  наш  извод!

- Э,  брось,  владыка,  горе  горевать,
К  тому  ж   напраслину  не  возводи –
Мы  лишь  при  людях  можем  поживать,
Ведь  наше  счастье  в  том,  чтоб  им  вредить.
Нельзя  же  сильненьких  не  уважать,
Но  тем  приятнее  подгадить  им,
Исподтишка  так,  знаешь,  сокрушать
Лишь  изредка  умением  своим.
Притом  они,  с  их  хитреньким  умом,
Цивильность  классную  изобрели.
Мы  нашим  преогромным  колдовством
Такое  бы  смайстрячить  хрен  смогли.
От  завлекалок  ихних  веселей,
Вот  для  примера,  значит,  Интернет:
Не  вставши  с  места,  обо  всей  земле
Узнаешь  всё – чего  там  только  нет!

- Да  что  я,  Интернета  не  видал?
Меня  воротит  просто  от  людей.
Встречался  б  с  ними  эдак…  иногда –
Когда  угодно  прихоти  моей.
Ты  ж  с  ними – ухитрилась  и  срослась,
Врачуешь  вон,  обходишься  без  мук,
Ты  с  ними,  Ёжка,  так  сказать,  вась-вась,
Проведать  можешь  каждый  их  кунштюк.
А  что,  и  вправду  ихний  Интернет
Всеведущий,  всезнающий  такой?
Найду  ли  на  любой  вопрос  ответ,
Найдётся  ль  в  Интернете  спец  любой?

- Чевой-то  ты  замыслил,  государь,
Уж  больно  грозен-то  твой  негатив?
Людишек  хочешь  постращать,  как  встарь,
Планетное  делище  замутить?

- А  то – пора  бы  сильненьким  вломить,
Уродов  хитрожопых  опустить,
Прикольно,  что  без  них  не  обойтись –
Врага  его  оружьем  надо  бить.
Подружка  Ёжка,  ты  уж  извини,
С  полночи  аж  пеняю  я  тебе,
Мне  нравится,  что  ты  вась-вась  с  людьми,
Поможешь,  в  Интернете  покорпев?
Задумал  я  крутую  шишку  взять,
Которого  всех  пуще  стерегут,
Давно  пора  тварюгам  показать,
Что  некто,  кроме  них,  на  свете  крут.
Кто  самый-самый  изо  всех  вождей
И  у  кого  охрана – хоть  куда?
Американский,  знамо,  президент,
Его  украсть – не  рыбку  из  пруда.
Похитить,  подержать,  потом  вернуть,
Не  убивать,  хоть  хочется  убить,
Чтоб  испытали  все  людишки  жуть,
Но  не  пытались  после  отомстить.
Тут  документы,  знаешь  ли,  нужны,
Чтоб  носу  и  комар  не  подточил,
Чтоб  я  в  Америке,  как  ни  взгляни,
Смотрелся  как  исконный  старожил.
И  нужен  мне  компьютерный  мастак,
Чтоб  всю  айтишность  на  лету  бы  сёк,
Всю  подноготную  чтоб  завсегда
Без  проволочек  предоставить  мог.
Давай,  Ягуся,  пошуруй,  сыщи,
Ты  двинутая  юзерша  у  нас.
Я,  словно  кур,  прилаженный  в  ощип,
Да  не  ощиплют,  твари,  в  этот  раз.
А  я  тебе  покамест  подсоблю
В  насущности  потребности  большой,
Хоть  в  Африке  вождишку  изловлю –
Полакомишься,  девка,  хорошо.

- Твоими  бы  устами  мёд  бы  пить,
И  всё  ж  таки  спеца  нашебуршу,
Я  видео  смогу  заворожить –
Вот  выложу  в  ютуб  и  погожу.
Реклама-то  уже  есть  у  меня,
Но  только  по  целительским  делам,
Сам  знаешь,  как  умею  соблазнять –
Любой  людишке  фору  в  этом  дам.

- Ты  молодца,  Ягусенька,  давай,
В любодеяньях  мне  ль  тебя  учить,
Мужчин  ли,  женщин  разных  завлекай,
Чтоб  нужного  тем  проще  зацепить.
А  я  в  командировку  полетел –
Какой  конкретно  у  тебя  заказ?

- Приволоки  мне  негра  пожирней
И  поздоровше,  значит – про  запас.