Конечная-бесконечная математика...

Конечная-бесконечная математика...
(Кирен и Дарку посвящается...)


Как давно не посещало это обожаемое мною чувство -
эйфория.
Что может быть прекраснее этой лёгкости, этого
парения?
Посетило ведь вот, не ко времени.
И все эти высокие слова, о неиссякаемой отдаче себя,
кажутся чем-то, совершенно не относящимся к делу.
Так спокойно текла жизнь, так размеренно, так
упорядоченно.
И вдруг всё пошло наперекосяк. Будто тот стержень, на
котором держалось все моё бытие, вдруг вырвали, как
шпагу из ножен.
А сами ножны оказались тряпичными и осели.
И вот я сижу на коленях, на полу, в кухне своей
квартиры, а этот ребёнок с бритой головой, рыдает,
согнувшись каким-то странным крючком.
Поднять я его не в состоянии, но и смотреть на эту
худую спину, обтянутую чёрной трикотажной майкой,
сил моих нет.
Лопатки вздрагивают, как крылышки.
Он похож на кузнечика, случайно попавшего в
городскую квартиру и отчаянно пытающегося
осмыслить ситуацию.
Я нахожу решение.
Беру плед и подкладываю под него, а потом волоком
тащу свою добычу в комнату.
Он затаился под тёплым пледом, и больше не
всхлипывает.
Я подсовываю ему под голову маленькую диванную
подушку, и оставляю лежать, где лежит.
Завтра разберемся - "Как дошли мы до жизни такой", и
будем задавать вопросы - "Что делать?" и - " Кто
виноват?".
Кузнечик - мой сосед.
Вырос на глазах.
Я помню его, катающегося на горке, с шарфиком,
завязанным "назад".
Он ровесник моей дочери.
Дочь уехала на ПМЖ в Израиль, и я осталась одна,
если не считать Жакони - моего серого попугая.
Меньше всего мне хотелось бы быть дамой с кем-
нибудь - с попугаем, с горностаем, с единорогом.
Но с кем-то, видимо, человеку быть надо.
Так и возник в моей одинокой жизни Кузнечик.
Его непутевая "маман" переселилась к очередному
мужу - пятому, кажется.
И Кузнечик предоставлен сам себе.
Я тоже предоставлена сама себе - вот мы и разжигаем
иногда "у дороги костер".
Иногда, у нас даже получается.
Самое забавное в этой ситуации то, что я скучаю без
этого обормота.
Так скучаю, как никогда и ни по ком не скучала.
Никогда!
Его нет, и я схожу с ума. Места себе не нахожу.
Думаю - вот появись он сейчас передо мной, и я с
удовольствием распишу его физиономию "под
хохлому", раскатаю и лапши нарежу.
Появляется, и я растекаюсь сиропом, забываю все свои
благие намерения, и начинаю вытаскивать его из
очередной депрессии или, или, или...
Мало ли из чего можно вытаскивать юношу его лет.
Утром я не обнаруживаю Кузнечика на полу.
Плед аккуратно сложен и водружен вместе с подушкой
на диван.
Пахнет растворимым кофе.
На кухне стоит тарелка с тостами и чашка кофе.
Одна.
Моя чашка, с надписью - "Я люблю суп".
Кузнечик, этот маленький нахал, отмокает в ванне.
Лежит в пене.
Блаженствует.
Из пенного облака торчит только его бритая голова.
Такая трогательная, такая незащищенная, такая...
любимая.
Я смотрю на эту голову и ужасаюсь - как она еще цела-
то?
Цела в этой мутной круговерти, называемой жизнью.
Он открывает глаза и видит меня.
Протягивает руку, тянется ко мне.
Я уже понимаю, что произойдёт. Но даю ему свою
руку. Я никогда не откажу ему.
Он притягивает меня к себе.
Я сажусь на бортик ванны.
Он целует мою ладонь. Перебирает пальцы. Скользит
вверх по руке.
Откуда в нём эта опытность?
Или это просто инстинкт, просыпающийся в его
молодом теле, и безошибочно ведущий его к самым
потаенным уголкам женского?
Мне нет до этого никакого дела.
С этим маленьким мужчиной я впервые испытала то,
на что не могла уже и надеяться.
Я, прожившая двадцать лет в браке, не знала, что
такое... я даже сейчас не могу произнести то, что так и
рвется с языка.
А вот он может.
Он может всё!
Всё говорить и всё делать!
В его руках моё тело делается восковым, податливым,
послушным, и удивительно отзывчивым.
Я рада, что моё тело ещё не состарилось.
Рада, что я маленькая и хрупкая.
Рада, что у меня тонкие ноги с красивыми коленями, и
маленькая грудь с нежными розовыми сосками,
которые твердеют от его прикосновений.
Я ношу короткую стрижку, которая идет мне
чрезвычайно.
Я старше его на двадцать два года, но мой Кузнечик и
ухом не ведет.
Каждый раз после близости он спрашивает - Кирен,
когда вы позволите сделать вас честной женщиной?
Я смеюсь. Он настаивает. Он серьёзен. Он не боится
ничего.
Эпатаж - его стихия!
Кто-то из великих сказал - на свете могут быть две
трагедии - не получить то, о чём мечтаешь, и -
получить.
Боже! Как это верно!
Вот ведь оно - рядом, только руку протяни.
Такой желанный, такой ненаглядный, такой родной,
маленький...
Что же держит меня?
Что не дает мне стать счастливой?
Стыд?
Совесть?
Людской суд?
Вместе?
Отдельно?
Когда я так рассуждаю, мой друг говорит - ты что? Изучаешь
Дискретную математику?
Конечная математика!
Да. Моя любовь - конечная математика.
Конечная - бесконечная...
Кузнечик не понимает, что мы живём в параллельных
мирах. Что эти миры не сойдутся даже на горизонте,
как рельсы...
Он ещё маленький, мой Кузнечик.
Он ещё не знает, что час расставания так близок...



РИНА ФЕЛИКС