Зелёная миля

Я ничего не смыслю в литературе и кинематографе,
но у меня каждый день - своя Зелёная миля,
к Темной башне за человеком в черном
я не хочу ничего, не мечтал стать никем, не стремлюсь к тому чтобы
воспроизводить у себя в голове механическое письмо,
густо замешанное,
на данных мне в ощущениях,
эмпатических образах
Мне нелепо, делать это, будто в творчестве
типа национального балета ставить
танец с саблями на потеху светским партработникам,
Меня нет здесь, ведь уже родившись с надрезом в сердце,
я ранен смертельно и Слово выходит из меня толчками через легкие -
в бесконечность
Нет и нет. Я не поэт-декадент,
Я поэт-проекция, калька и оттиск
к тому же, ничего не смыслящий в критике и течениях,
но уже попирающий своими грязными башмаками
столь любимые вами опусы Паланика, Кафки и Сэллиджера
Ведь если бы я умер и попал в правоверный рай
то сидел бы в объятиях гурий
переодически проливая остывший чай
на Белое солнце пустыни
подперев подбородок как на картинах Врубеля
а потом,
у сунитского старика выменял бы верблюда
и обмотав лицо куфией, а чресла туалетной бумагой
свалил бы в родные пенаты через Узбекистан
напрочь безумным - к финалу собственной саги
двигаясь по броуновским маршрутам
примерной походкой чумного и прокаженного
Выгуливал бы своего двугорбого,
прямо по торговым центрам
яркого южного города,
Остерегаясь лишь радостных лиц полиции,
и объективов смартфонов
И уж тем более
мне делать нечего в современной поэзии
в ней быть, это как сниматься в ретро-кино
в роли неженки, влезшего в петлю от запаха всего этого комьюнити
бронзовеющих поэтесс и относительно популярных рэперов
пихающих дрожащими пальцами, свои цветы зла
в пустую папиросину - длинной очереди на концерт
кривой линии, обелеченных ими, фанов, фолловеров,
завсегдатаев телеграм каналов
а я ничего соображаю в русской трагедии,
не знаю её характерные черт
Так и не начинал Отцы и дети
Достоевский мне, вместо, подставки к кофейной кружке
Чему их мне научить? Зачем им меня слушать?
Куда мне?
Только запереться в грязном баре,
В собственных воспоминаниях
снова и снова обсуждать это с молодым турменеджером,
группы-пародии на литографию будней Колфилда
Пытаясь перекричать музыку - «ну и похуй!», орал в ответ он
«Писать проще трахаться, так заповедал Уайльд»
И он был прав
Ведь мне все равно о чем - буквы сливаются,
сюжеты выстраиваются в апатию
Ведь жизнь до тридцати, состоит
из беспорядочных эмоциональных связей
И я как лучший друг человека собираю объедки,
тыкаюсь мокрым носом в безразличие,
испытываю привязанность,
к озлобленным двуногим
которые будто в угаре трехдневной свадьбы
пытаются попасть карандашом в бутылку шампанского,
забавы ради, а мне нужен кто-то,
тот кто поймет
как прекрасно молчать.
Вот когда есть двое
и едва брезжит рассвет за шторами
и когда горы
и в них кислородный голод
то ли убьет,
то ли сильнее сделает
и не попробовав -
не узнать

(С) Саторин