В день гнева и межстрочечной любви

В день гнева и межстрочечной любви,
когда, казалось, каждый вздох – обуза,
и выпускали с трелью соловьи
проклятие вновь созданного блюза,
горчайшим ядом истекали города,
сочась, студёным изнывая зноем,
обрушивая небеса, – была тверда
вода, пленённая зимы покоем.

Напевным ритмом колыбель начал
раскачивалась мерно и неспешно,
и тот, кто этот мир родил-зачал,
ей подпевал; светло, безгрешно
катился день за синь далёких вод,
стекая лёгкими и нежными струями
в мерцающе-прекрасный небосвод,
его ласкающий пушистыми краями.

И замыкался пресловутый круг,
переливаясь радужной насмешкой,
для прочих неподвластен и упруг,
явившийся из областей нездешних,
с незримым воинством – хранитель-страж
сакральных тайн, чудес миротворения,
закрытых глаз предутренний мираж,
сердец пытливых яркое горение. ...

И вновь рождённый год, и мир, и день
грядут опять, переживая вечность,
не поворачивая время вспять,
но даруя порой беспечность,
гоня печали и забвения тень.


ЛА
09 января 2018 г.