Миф о противниках в русском театре

   Между Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко и Константином Сергеевичем Станиславским не было никакого противостояния. Был обыкновенный рабочий процесс, включающий в себя всё: и солидарность и противоречия, и компромиссы и конценсус. Это был творческий союз дворянина и фабриканта - чрезвычайно плодовитое содружество, аналогичное союзу Энгельса с Марксом.

   Реальным идейным противостоянием, и то, в силу разницы в возрасте и опыте и вследствие некоторых иных обстоятельств, - не настолько серьёзным, можно было бы счесть расхождение во мнениях между Константином Алексеевым (Станиславским) и Карлом Казимиром Теодором (Всеволодом) Мейерхольдом, учеником Немировича-Данченко. Манифестация каждого из них предполагала приходить к одному и тому же - к "правде жизни" на сцене, диаметрально противоположным воззрениям оппонента на сей предмет путём.

   Станиславский, исходя из теории "от внутреннего к внешнему", требовал "вхождения в образ", предлагая актёру от глубинного понимания умственных процессов и душевных переживаний своего персонажа, полного его "оправдания" для себя, двигаться ко всем внешним аспектам роли, что и стало впоследствии основой школы русского театра (так называемая "система Станиславского"). Мейерхольд же шёл "от внешнего к внутреннему", то есть - обратного движения актёра от образа (костюма, грима, реквизита) к пониманию сути роли, внутренней жизни своего персонажа (голливудская школа, где и проработал Вл. И. Немирович-Данченко с 1925 по 1927 год, во многом заложив её основы).

   В действительности, расхождение во взглядах этих двух теоретиков театра было только поверхностным, лишь видимостью противоречия. Об этом свидетельствует, в частности, и то, что в наше время наиболее полноценной парадигмой, чаще всего используемой в актёрской игре, является совокупность этих, кажущихся противоположностями, доктрин. Что ныне и используется повсеместно по всему земному шару, создавая то, что мы называем современным театральным искусством.