Глава 20. Искушение

20. Искушение

Уничтожьте записи о прошлом народа, оставьте его жить в невежестве относительно деяний предков — и опустевшие сосуды душ легко будет заполнить новой историей.
Оруэлл

— Ладно, я уже понял, что правда о царе Иване Грозном почему-то до сей поры у нас в стране является табу. — Лидин с силой потёр лицо и испытующе посмотрел на Монахова. — Хоть и не понимаю, почему. А вы объяснять не хотите…
— Хотелки тут не при чём, — хмуро уточнил Илья Ильич. — Я подписку о неразглашении давал. И не делайте круглые глаза — ничего секретного я вам пока не выдал. Всё, о чём рассказал, уже есть в свободном доступе в сети Интернет или официально опубликовано в виде журнальных статей и книг.
— Скажите хотя бы о том, как та книга с мемуарами Годунова попала к какому-то алкашу.
— Досадная случайность, — ответил Илья Ильич, чуть поморщившись. — У нас в институте есть группка студентов, вообразивших себя археологами. Тоже ищут Либерию…
— У нас, в Коломне? — поразился Лидин.
— А почему бы и нет? Коломна — удельный город московских князей. Не случайно здесь венчался с юной княжной Евдокией Суздальской Дмитрий Донской. Иван Грозный в Коломне не раз бывал. Под Коломенским кремлём обнаружены подземные галереи, которыми основательно никто пока не занимался. Известные лазы и двери в подземелье либо заперты, либо замурованы, чтобы не подвергать опасности жизнь самозваных исследователей. Однако некоторым из них, особо настырным, всё же удаётся время от времени проникать в запретные туннели.
Вот и месяц назад одна такая группа, возглавляемая, между прочим, бойкой девицей, проникла в подземный ход. Видимо, когда-то по нему защитники осаждённой врагами Коломны ходили к реке за водой. В одном из ответвлений от основного хода юные диггеры обнаружили дверь, взломали её и почувствовали себя Али-Бабой в пещере разбойников. Что они там обнаружили, я вам не скажу, однако их радостное скакание привело к обрушению потолка. Словом, ребята успели вынести только то, что держали в руках. Повезло, что никто не погиб.
После этого они более часа блуждали по подземелью — ход назад тоже завалило. Но, в конце концов, обнаружили дверь, открыв которую счастливчики и выбрались наружу, очутившись ночью на берегу Москва-реки. Пробираясь в город, они прошли через огород известного вам алкаша, где и обронили книгу. Далее понятно?
— Вполне. — Лидин удовлетворённо кивнул. — А как об этом узнали вы, если не секрет?
Монахов укоризненно покачал головой.
— Я всё же не понимаю, зачем вы мне всё рассказали? — устало откинулся на спинку стула Лидин. — Какой смысл меня вербовать? Я не историк, не редактор журнала и даже не чёрный археолог.
— Вы — писатель…
— …которого не печатают!
— Это исправимо, Игорь Владимирович. Прежде чем ответить на ваш последний вопрос, мне нужно знать, как вы относитесь к тому, что сейчас узнали?
— У меня довольно сложное чувство, — признался Лидин. — Я не понимаю, почему правда о царе Иване Грозном столь тщательно скрывается сотни лет. Мне очень не нравится, что нам впаривают о нём ложь, да ещё в школах! Я допускаю, что во всём этом есть некий смысл, раз была создана специальная служба, охраняющая эту странную тайну, но я не хочу принимать в этом участие. Так и доложите вашему начальству.
— Прекрасно! — неожиданно воскликнул Монахов, вставая.
Он прошёлся несколько раз от окна к двери и обратно, что-то тихо бормоча или напевая. Наконец, видимо, решившись, вновь сел  перед Лидиным и испытующе посмотрел тому прямо в глаза.
— Я сейчас открою вам ещё одну тайну, Игорь Владимирович, — тихо сказал Илья Ильич. — Брать с вас слово, что никому не расскажете, не буду. Но хочу предупредить: если проговоритесь, уберут нас обоих. Без всяких разговоров. Так мне продолжать?
Горло у Лидина вдруг пересохло, и он еле смог прохрипеть:
— Да, продолжайте.
— Внутри организации, охраняющей тайну Ивана Грозного, существует группа людей, желающих эту тайну обнародовать.
Я предлагаю вам оказать ей помощь. Ведь, насколько я понял, это не будет противоречить вашим убеждениям?
— Но что я могу?
— Как, по-вашему, правдивые факты об Иване Грозном проникают к простым людям?
— Утечки? — предположил Лидин.
— Правильно! Я сам передам вам перевод на современный русский язык не только мемуаров Бориса Годунова, но и некоторых других документов той эпохи. По этим материалам вы, Игорь Владимирович, напишите исторический роман…
— Не получится! — с досадой воскликнул Лидин. — Я всегда писал только научно-фантастические рассказы. Вы мне предлагаете невозможное: сменить одновременно и жанр, и форму произведения. И при этом выдать нечто читабельное! Вы, Илья Ильич, ещё больший фантаст, чем я.
— А вы попробуйте, — попросил Монахов. — Отказаться-то всегда успеете, если не получится. Я, Игорь Владимирович, честно говоря, не вижу особой разницы между историческим и фантастическим романом. Как оно было в прошлом, мы уже не знаем, а как будет в будущем, ещё не знаем. Разница не столь уж велика.
— Ну, это вы хватили, Илья Ильич! — возмутился Лидин. — О прошлом сохранились всякие документы: летописи, письма, статуи, картины, мемуары…
— Бросьте, Игорь Владимирович, — пренебрежительно махнул рукой Монахов, — вы сами прекрасно знаете, что летописи и хроники постоянно редактируются в угоду сиюминутной власти, а письма и мемуары всегда выражают лишь чьё-то личное мнение. На этой спорной основе и работают официальные историки.
— Откуда же мне тогда знать, что те материалы, которые вы мне дадите, более правдивы?
— Мы знаем точно, за что Европа до сих пор ненавидит русского царя Ивана Грозного: он не отдал северо-западные земли Руси Польше и Швеции, Поволжье — Турции, а остальную часть Московии — под власть германского императора Священной Римской империи, а также отказался подчинить Русскую Церковь Папе Римскому.
Против русского царя ещё при его жизни в Европе была развёрнута беспрецедентная клеветническая кампания, в которой приняли участие и бежавшие из Руси бояре-предатели, самым известным представителем которых являлся князь Андрей Курбский. Было написано и отпечатано большими тиражами множество откровенно лживых «воспоминаний» бывших опричников из числа иностранных наёмников, авантюристов и шпионов, нарисованы оскорбительные карикатуры, которые массово распространялись в виде листовок. Теперь все эти лживые измышления средневековой информационной войны выдаются нынешними историками за достоверные первоисточники, написанные якобы незаинтересованными современниками.
Самое противное, что точно также поступают и российские историки! Из учебника в учебник, из книги в книгу кочует образ царя Ивана Грозного — безжалостного тирана, массового убийцы собственного народа, пьяницы и распутника, убившего в припадке безумия собственного сына. Утверждается, что страна при нём обнищала и обезлюдела, что и привело позднее к Смуте.
— С Европой всё понятно, — отмахнулся Лидин. — Но я-то спрашивал вас о царе. Ладно, сына он не убивал, под Европу не лёг, но для Руси-то он что хорошего сделал? Ужасы опричнины, например, разве тоже выдумка ангажированных историков?
— Оставим пока в стороне опричнину, — сказал Монахов. — Вы достаточно подробно узнаете о ней из мемуаров Годунова и других материалов. Что, спрашиваете, сделал Иван Грозный для России? Что ж, могу вкратце перечислить.
Илья Ильич достал из кармана пиджака потрёпанную записную книжку, нашёл нужную страницу и, сверяясь с ней, сухим лекторским тоном произнёс:
— Царь Иван IV правил сорок три года. Когда юный Иван Васильевич вступил на престол, территория России составляла 2,8 миллиона квадратных километров. В конце его царствования она увеличилась почти вдвое — до 5,4 миллиона квадратных километров. То бишь Московия по территории стала больше всей остальной тогдашней Европы. За это время население Руси, несмотря на непрерывные войны, выросло почти на 40 процентов и достигло 12 миллионов человек. Это по поводу баек про обезлюдевшую при Иване Грозном Русь.
Далее. Царь провёл, как бы сказали сейчас, административную, судебную и военную реформы. У стрельцов появилась первая на Руси военная форма. При Грозном был принят Судебник — свод законов, где было сто статей. Тринадцать видов преступлений карались смертью. Высшим судьёй по любому делу был государь, и только после его вердикта приговор приводился в исполнение. Царь мог отменить смертный приговор и часто пользовался своим правом. Это к вопросу о тиране и массовом убийце собственных подданных.
Были созданы сеть церковно-приходских школ и почтовая служба, организовано книгопечатание, основано 155 новых городов и крепостей, построено более ста церквей и монастырей. Внимание, вопрос: когда и как всё это сумел сделать разрушитель страны? Вот только не надо говорить, что всё создал сам народ вопреки тирану.
— Не буду, — покорно склонил голову Лидин. — Вопреки тирану сделать ничего невозможно. На то он и тиран.
— Правильно.
Монахов одобрительно кивнул.
— Пойдём далее. Иван Грозный даже по отзывам врагов был очень умён, расчётлив, ехиден, хладнокровен и смел. Несмотря на безрадостное сиротское детство, царь был поразительно начитан — не зря всю жизнь Либерию возил с собой, — имел отличную память, любил петь и сочинял музыку (его стихиры сохранились и исполняются по сей день). Он прекрасно владел пером, оставив богатое эпистолярное наследие и, принимая во внимание его полемическую переписку с Курбским и другими лицами, можно сказать, что царь Иван Грозный является основоположником русской публицистики. Достаточно?
Илья Ильич сунул записную книжку обратно в карман.
— Вполне! — согласился Лидин и ехидно посмотрел на Монахова. — Однако, как вы сказали, территория России увеличилась вдвое, а население всего на сорок процентов. А куда же ещё шестьдесят делось?
— Так ведь за счёт Дикого поля, Поволжья и Сибири! — усмехнулся Илья Ильич. — А эти земли и в то время были не столь густо заселены, как русские. Ну и конечно война с чумой тоже собрали свои жертвы.
— Ладно, убедили. — Лидин кивнул. — Но Смута-то всё же произошла после смерти Ивана Грозного! Значит, не всё так уж хорошо было, как вы говорите, Илья Ильич.
— Да, это излюбленный аргумент ненавистников Ивана Грозного. А вы можете назвать даты смерти царя и начала Смуты?
— Нет, — признался Лидин. — Война с поляками и самозванцами вроде бы была в 1612 году…
— Хорошо, я вам помогу, — сказал Монахов, снисходительно усмехаясь. — Царь Иван Грозный умер в начале 1584 года, а Лже-дмитрий I двинулся вместе с польским войском и казаками на Русь в конце 1604 года. Двадцать лет разделяют эти два события, Игорь Владимирович! Идём дальше: до Смуты на русском троне успело смениться два царя: сын Грозного Фёдор Иванович и Борис
Годунов, хотя конечно все эти годы правил именно Годунов. И правил, надо сказать, довольно хорошо.
Монахов вновь извлёк и раскрыл свою записную книжку.
— В 1585 году в России была построена крепость Воронеж, в 1586 — Ливны. Вдоль Волги от Казани до Астрахани построили города Самара (1586), Царицын (1589) и Саратов (1590). В 1592 году восстановили город Елец. На Донце в 1596 году был построен город Белгород, южнее в 1600 году был выстроен Царёв-Борисов. В Сибири в 1603 году был основан Томск. По личному приказу царя в 1602 году была построена самая современная на тот момент в Европе крепостная стена Смоленска, которую впоследствии стали называть «каменным ожерельем Земли русской». Через несколько лет, когда в Москве уже давно хозяйничали поляки, их король Сигизмунд со всей своей армией всё никак не мог взять Смоленск!
Так что, Игорь Владимирович, и после смерти Ивана IV Грозного обширное строительство по всей России активно продолжалось, что свидетельствует о наличии в царской казне необходимых для этого денежных средств!
— Так почему же возникла Смута? — с недоумением, спросил Лидин. — Может быть не царь Иван Грозный, а Борис Годунов в ней виноват?
— Я кратко обрисую вам, Игорь Владимирович, некоторые ключевые моменты, произошедшие в те двадцать лет между кончиной Ивана Грозного и началом Смуты.
Илья Ильич привычно перешёл на лекторский тон, время от времени сверяясь с записями в своей записной книжке.
— Пропустим время правления царя Фёдора Ивановича. Этот последний сын Ивана Грозного скончался 17 января 1598 года, не оставив наследников. С его смертью прервалась мужская линия московского рода Рюриковичей.
На девятый день после смерти мужа вдова царя Фёдора, сестра Бориса Годунова царица Ирина заявила, что она отрекается от престола и удаляется в монастырь. Ирина хотела передать трон своему брату, ведь он и так фактически правил Россией вместо царя Фёдора, но Борис Годунов категорически отказался. Он понимал, что родовитые бояре, тем более те, что были в родстве с Рюриковичами, ни за что не согласятся уступить ему право на русский трон.
И грызня между боярами не заставила себя ждать. Громче всех кричали о своих правах московские бояре Романовы. Но и другие, например, Шуйские, не собирались им уступать. Тогда Патриарх созвал 17 февраля Земский собор, который большинством голосов избрал царём России Бориса Годунова. Так что Годунов вовсе не захватывал власть, как некоторые думают, а получил её, как сказали бы сейчас, в результате прямых и открытых выборов в честной конкурентной борьбе с именитыми соперниками-боярами.
Но и теперь Годунов занимать трон не торопился, потому что бояре не смирились со своим поражением, и Борис не желал развязывания гражданской войны. Ещё два месяца он продолжал жить у сестры в монастыре, и только после многочисленных просьб москвичей вернулся в Москву, где 13 мая 1598 года получил благословение от Патриарха и поселился со своей семьёй в Кремле.
Всё лето люди Годунова собирали подписи российской знати под документами в поддержку царя Бориса. Когда большинство знатных боярских родов смирились с избранием Годунова и подписали клятву верности новому царю, Борис окончательно решился принять власть. Вот почему избранный Земским собором 17 февраля, Годунов венчался на царство лишь 11 сентября 1598 года.
Но некоторые знатные боярские семьи, особенно Романовы, не смирились и продолжали всячески интриговать против нового царя. В их среде за Годуновым закрепилось нелестное прозвище — рабоцарь. Так как московские Романовы продолжали громко претендовать на российский трон, всё их семейство подверглось опале. В 1600 году Фёдор Никитич и его жена Ксения Ивановна Романовы были насильно пострижены в монашество под именами Филарет и Марфа. Это окончательно лишило их права на корону. Но остался их сын Михаил Романов, которому в то время было всего четыре года. Его отправили в поместье дяди под Владимиром. Годунов пожалел мальца, не приняв во внимание, что тот со временем может вырасти во взрослого и опасного соперника. Борис удалил с доски ключевые фигуры, забыв, что имеются и другие: родственники, соратники, единомышленники и, наконец, подчинённые, способные объединиться вокруг пока малолетнего вождя. Да и Филарет с Марфой вряд ли оборвали все связи с миром.
Словом, в 1604 году по стране стали расползаться слухи, что погибший в Угличе сын Ивана Грозного царевич Дмитрий якобы выжил и находится среди казаков. Самозванца поддержали не только иезуиты, но некоторые польские магнаты и русские бояре.
Но даже через двадцать лет после смерти Ивана Грозного польский король Сигизмунд не осмелился напасть на Россию. Помочь Лжедмитрию завоевать русский трон согласились лишь несколько польско-литовских магнатов — Мнишек, Сапёга и Вишневецкий, а также украинские и запорожские казаки. Король был против этой авантюры, и до определённого момента Польша соблюдала условия мира с Россией. Так что Лжедмитрий пошёл на Москву фактически во главе частной армии. Эта армия была легко разбита царским войском 21 января 1605 года у Севска, самозванец вынужден был бежать и долго скрывался где-то в районе Путивля.
Но вдруг — вот странное совпадение! — русского царя Бориса Годунова внезапно сразил смертельный недуг. Отобедав 13 апреля 1605 года с иностранными послами в Золотой палате, царь поднялся на балкон верхних покоев, и у него внезапно хлынула кровь изо рта, носа и ушей. Врачи не смогли спасти государя. Промучившись два часа и успев принять иноческий сан, царь скончался.
— Да, история... — задумчиво протянул Лидин. — Похоже, что и Годунова тоже того — отравили…
— Скорее всего, — не стал возражать Монахов. — Но продолжим. Последними словами Годунов благословил на царство сына Фёдора. Это был весьма умный и прекрасно образованный юноша. К примеру, царевич лично составил первую в истории географическую карту России. По планам Бориса Годунова Фёдор должен был жениться на дочери карталинского царя Георгия X Елене и присоединить Картли к России, но не успел.
Часть российских бояр, изначально недовольная избранием Бориса Годунова русским царём, подняла в Москве бунт против
воцарения его сына и 11 июня 1605 года объявила царём Лжедмитрия. Фёдор был низложен и арестован, а 20 июня он и его мать погибли от рук подосланных убийц. Сестру Фёдора Ксению Лжедмитрий, обосновавшись в Кремле, сделал своей наложницей. Вот таким образом русские бояре отблагодарили Бориса Годунова за двадцать лет процветания России под его руководством. Добровольно отдав без боя русский трон Лжедмитрию, бояре ввергли страну в гражданскую войну. Вот как, Игорь Владимирович, началась Смута!
— Но почему же тогда в ней обвиняют Ивана Грозного?
— Слушайте дальше, Игорь Владимирович, и вы сами всё поймёте. Когда Лжедмитрий I утвердился на русском троне, он тут же приказал вернуть из ссылки Романовых. Интересно, да? Освобождённый Филарет занял при Лжедмитрии главный церковный пост. Когда же самозванца сверг Василий Шуйский, Филарет с 1608 года взял на себя роль «наречённого патриарха» Лжедмитрия II. Однако попадающим в лагерь самозванца гостям Филарет называл себя его пленником. 
Самозванцы, как известно, действовали не сами по себе, а по указке иезуитов и поляков. Но у Филарета были свои планы насчёт русского трона, и поэтому позднее он наотрез отказался подписывать составленный поляками договор о передаче русского престола польскому королевичу, католику Владиславу. За непослушание поляки и в самом деле арестовали Филарета. На что рассчитывал признавший царями двух Лжедмитриев Филарет, стало понятно через несколько лет.
В 1612 году войска ополчения освободили Москву. В начале 1613 года был созван первый всесословный Земский собор. Путём голосования предстояло избрать нового царя. Было выдвинуто более десяти кандидатур, в том числе князей Дмитрия Трубецкого и Дмитрия Пожарского. Иностранцев в качестве претендентов на русский престол уже не рассматривали.
Подросший к этому времени Михаил Фёдорович Романов доводился внучатым племянником Ивану Грозному и двоюродным племянником последнему русскому царю из московской ветви династии Рюриковичей — Фёдору Ивановичу. Это родство явилось решающим аргументом в его пользу, и 3 марта 1613 года юный Михаил Романов получил царскую корону.
В 1619 году было заключено перемирие с Польшей. Филарет, освобождённый из плена, возвратился в Москву, после чего в России на долгие годы перестали созывать Земские соборы. Большинство историков уверено, что вплоть до кончины патриарха в 1633 году именно Филарет правил Россией, а не его сын.
А вы бы, Игорь Владимирович, будучи на месте польского короля, отпустили бы такого человека, как Филарет, точно зная, что именно он станет фактическим правителем страны, с которой вы давно и безуспешно воюете? Причём, между вами заключено всего лишь перемирие, а не мир.
— Что-то не верю я в подобную доброту поляков, — не задумываясь, ответил Лидин.
Монахов только одобрительно хмыкнул.
— После кончины Филарета его сын Михаил ещё двенадцать лет правил самостоятельно. Уже при нём, первом царе из династии Романовых, начал складываться миф, что в Смуте виноваты последствия якобы дурного управления царя Ивана Грозного, тем более, что вступиться за того было некому. Да и Европу эта версия вполне устраивала, так как отлично вписывалась во всю ту ложь, что была придумана на Западе о Грозном.
— Хотите сказать, Илья Ильич, что Романовы переложили собственную вину на того, кого в Европе никто защищать не стал, а на Руси не решился?
— Заметьте: это вновь вы сказали, Игорь Владимирович!
— Ладно, подведём итоги. С Романовыми всё понятно: им было выгодно изображение Западом царя Ивана Грозного кровожадным, сумасшедшим негодяем, разрушившим страну. Борис Годунов был опорочен как интриган и властолюбец, погубивший царевича Дмитрия ради захвата русского престола. Большевикам оправдывать и возвеличивать царей Ивана Грозного и Бориса Годунова было абсолютно не с руки. Но зачем скрывать от народа правду нынешней российской власти?
— Отвечу вам словами Алексея Константиновича Толстого, автора исторического романа об опричниках «Князь Серебряный»:
«Ходить бывает склизко
По камешкам иным,
Итак, о том, что близко,
Мы лучше умолчим».
— Присягу блюдёте, — с досадой произнёс Лидин.
— Блюду, — закрыл тему Монахов. — Так что вы решили, Игорь Владимирович, насчёт романа? Жанр, как мы с вами почти согласились, не проблема. Что касается формы — ну попробуйте составить роман в виде последовательности бесед Бориса Годунова с сыном. Каждая беседа — отдельный рассказ. А роман можно назвать хотя бы так — «Откровения царя Бориса». Как вам такая идея?
— Попробовать, конечно, можно, — с сомнение ответил Лидин. — А как же вы? Ваши коллеги сразу поймут, кто дал мне материалы для романа.
— За меня беспокоитесь?
Илья Ильич улыбнулся.
— Это приятно…
— Не столько за вас, сколько за себя, — честно ответил Лидин. — Сами же сказали: в случае чего уберут обоих.
— Да, уберут, не сомневайтесь, — серьёзно подтвердил Монахов. — Но, во-первых, вы могли и сами прочесть ту книгу до того, как мы её у вас изъяли. Во-вторых, вы напишете и опубликуете художественный роман, а не перевод и уж тем более не сканы оригинала книги Годунова.
У нас сейчас чего только ни печатают — свобода! Ваш роман легко впишется в эту пёструю массу. Всерьёз его мало кто воспримет. А вот если с автором, то бишь с вами, что-нибудь случится, это привлечёт к роману гораздо больше читателей. Нашей службе это совершенно не нужно.
— Но зато нужно той группе в недрах вашей службы, от имени которой вы меня сейчас вербуете…
— Бог с вами, Игорь Владимирович, — возмущённо взмахнул руками Илья Ильич. — Нам гораздо выгоднее сотрудничать с вами и далее, чем использовать вас однократно. Материалов, которые по нашему мнению необходимо обнародовать как можно скорее, у нас на сотню таких, как вы, хватит. Только где ж эту сотню взять? Чем больше вовлечено участников, тем больше вероятность нарушения секретности.
— Ладно, проехали. Но если, как вы сами сказали, мало кто поверит в то, что я напишу в романе, в чём же тогда смысл?
— Курочка по зёрнышку клюёт, Игорь Владимирович. Вот вы сказали что «все знают», как Иван Грозный убил сына. Что это не так, известно в основном только немногим историкам. А простому народу продолжают впаривать ложь, и тот принимает её за истину. Как же нам донести правду до народа, не вступая в прямую борьбу с государством в лице той организации, в которой я состою?
— Ну не в виде же романа!
— Почему нет? Пушкин написал о том, как Сальери из зависти отравил Моцарта, и множество людей твёрдо в это верит! Такова сила искусства. Если появится один правдивый роман о царе Иване Грозном, другой, десятый, а там и сериальчик по ним кто-нибудь снимет…
— Понял, — вздохнул Лидин. — Идея неплоха.
— Итак, можно считать, что я вас завербовал?
— Считайте.
Лидин засмеялся.
— Дьявол вы, искуситель. Но подписывать кровью я ничего не буду. И не кровью тоже!
Монахов вздохнул с нескрываемым облегчением.
— Последний вопрос, Илья Ильич, как книга Годунова оказалась в подземелье нашего кремля?
— Кто ж теперь скажет? — Пожал плечами Монахов. — Возможно, книга была частью бесследно пропавших сокровищ бывшей жены обоих Лжедмитриев полячки Марины Мнишек. Эта аватюристка какое-то время прожила в Коломне вместе со своим последним мужем атаманом донских казаков Иваном Заруцким, здесь она и окончила свои дни в Круглой башне нашего кремля.
— Вы говорите про Маринкину башню?
— Конечно. Я очень рад, что мы договорились, Игорь Владимирович. — Монахов встал. — Извините, что задержал вас на целых два часа, вместо одного. Леночка, по-видимому, уже ушла…
— Не беда, я знаю, где её сейчас можно найти, — взглянув на часы, рассеянно ответил Лидин и тоже встал. — Скажите, Илья Ильич, неужели вы всё это затеяли только ради Ивана Грозного?
— Не только, — поразмыслив, ответил Монахов. — Вы следите за тем, что творится в мире? Всё сейчас происходит в точности так же, как при Иване Грозном. Россия укрепляется и возвышается, прирастает утерянными в прежние годы территориями. Европа и США ведут против неё информационную войну, распространяют лживые обвинения, того и гляди объединятся и нападут. «Бояре» ненадёжны, так же смотрят на Запад, различные «курбские» предают и сбегают, встают в ряды наших откровенных врагов. Подконтрольные Западу «самозванцы» рвутся к власти в России.А если ненавистного Западу русского «царя» так же, как и в прошлом, отравят? Вам нужны иностранные властители в Кремле и новая Смута в стране, Игорь Владимирович?
Лидин содрогнулся и вслед за Монаховым направился к двери...