Лакей Генка Мелёхин. Про баяниста Огарова

Как-то раз в доме где служил лакеем Генка Мелёхин, оказался гость - баянист Василий Афанасьевич Огаров.

Он заявился поздно вечером с горячим желание кому-нибудь показать созданную им недавно песню.

Песня эта,
Как впрочем другие,
Незатеяливый простой мотив,
Только Вася без конца играет,
Душу добрую свою раскрыв.

А купец Медков послушал Васю,
Говорит - конечно молодец,
Только время поздние довольно,
От того и песням всем конец.

Огаров подкрутил усы, обида в нём была,
Но подченился баянист,
И всё ж пребрал меха.

Мелёхин, сидевший там же и наблюдавший всё это заметил как выступил пот на коже Василия, как заиграли желавки, похлеще самого баяна.

Но вслух Генка ничего не сказал, только пожалел бедного баяниста, ведь кроме баяна и не было ничего у Васи. Только песни в груди. Только жгучий драгоценный дар.

Провожая баяниста Генка всё-таки пожалел его словестно.

- Всё у тебя ещё будет, Вася , - Говорил Прохиндеев этому невзрачному, нескладному музыканту.

Был он и вправду обликом неказист: Широкоплечий, могучий, но вместе с тем кривопалый. Лицо Василия будто выдавалось вперёд, длинный нос, вьющиеся усы, густая борода. Да ещё море и шрамов на теле и лице.

Весь облик баяниста может и не самый нелепый, но робость его заставляла замечать в Василии только нелепости. То заикнётся, то споткнётся, то скажет невпопад. От всего этого Василий печалился и редко выходил в село

Вот и  сейчас придя к купцу и услышав, что-то обидевшие его он едва не взвыл.

Хотя Медков и не сказал ничего обидного, но горько было и солоно на душе баяниста Василия, что прервали песню его, что из самого сердца рвалась, что на теле исапариной проступала.

- Эх Гена, да разве я в обиде на хозяина твоего? - говорил Василий Генке перед уходом. - О другом печаль. Что песня не явилась в мир. - Мотив ведь вот отсюда идёт, - Василий приложил руку к груди, где колоколом билось сердце.

- Ты Генка, передай Михаилу Васильевичу поклон от Васьки-Баяниста- весело улыбнувшись и подкрутив усы сказал на прощание Вася Огаров и пошёл, наигрывая на баяне, будто утешал его, прося не печалиться о разорваном мотиве.