Варенье из смородины

Рассказ двадцать первый
Лето 1961 года тоже было жарким. В июне навсегда уехал из городка наш дружок Вовка Виноградов, а следом ещё несколько ребят. К июлю из Ситал-чая уехали все девчонки из нашего класса, кроме Любы Ивашковой. Мы с другом Вовкой Мурысиным остались вдвоём. Днём мы ходили на море купаться и ловить «бычков» или ходили за раками далеко к каменистой гряде. Каспийские раки очень вкусные и отличаются от речных своим крупным размером. Вот с ними у нас однажды и было приключение. От нашего мостика до гряды  было большое расстояние, и идти под солнцем по берегу было утомительно. Набрав полные сумки раков, мы пошли, в находящийся рядом посёлок Шураабад, в надежде доехать до Ситал-чая на попутной машине. На небольшой площади перед магазином мы увидели грузовик и побежали к нему. Вежливо поздоровавшись, я спросил по-азербайджански водителя, куда он едет и не подбросит ли он нас до Ситал-чая. Шофёр грубо буркнул «отур», садитесь, и пошёл в магазин. Мы забрались в кузов и стали ждать. Через некоторое время он вышел с двумя друзьями и подошёл к машине.Закурив, они стали о чём-то разговаривать, иногда поглядывая на нас. Говорили тихо, и я ничего не мог разобрать, но одну фразу я разобрал – «рус ушаглар», русские дети. Я прошептал об этом Вовке и он тут же вытаращил на меня глаза. Нас как ветром сдуло с машины. Напугавшись, мы помчались что есть духу в сторону моря. Усталость как рукой сняло, и мы чуть ли не бегом понеслись вдоль побережья назад к мостику. От моря до городка ещё шли несколько километров, высунув языки. Домой пришли уставшие, но с сумками полными раков. Вовкиной мамы дома не было и мы тут же выгрузили раков в тазик с водой и поставили на керогаз. Раки были очень вкусными, но больше на ту гряду у Шураабада мы не ходили. Вечерами крутили Вовкин «транзистор», слушая музыку и разглядывая огромную луну в отцовский трофейный бинокль. Конечно, вдвоём было не так весело, как компанией, но больше в городке из нашего класса никого не было. В июле мы с мамой опять поехали к бабушке. Сначала мы остановились в Москве у дяди Коли, а потом поехали в город Горький (Нижний Новгород), к маминой сестре тёте Маше. Она договорилась с соседом, чтобы он на своей машине «Победа» отвёз нас к бабушке в деревню Лещеевка, что была в 150 километрах от города. Ехали мы часа три, иногда останавливаясь, чтобы размять ноги. Я смотрел в окно на пробегавшие мимо поля и перелески, и мне казалось, что я еду в «Татре» с Зигмундом и Ганзелкой по Латинской Америке. В те времена личная машина была большой редкостью, и на дороге машин почти не было. Когда мы проезжали через деревни и останавливались попить воды у колодца, все с интересом и завистью смотрели на нас, окружив машину, а я ходил вокруг неё с таким видом, будто эта машина моя. Приехали мы в деревню к обеду. Нас встретила моя сестра Галка, которую я называл кузиной, как в книгах Майн Рида, и в которую был влюблён. Я ей прожужжал все уши рассказами про Кубу и Латинскую Америку, читал стихи и пел песни на всех языках. Ещё здесь была тётя Аня, которая недавно приехала в отпуск из Москвы. Тётя Аня, младшая сестра наших с Галкой мам, работала медсестрой в «Кремлёвке», в поликлинике, которая обслуживала членов ЦК, политбюро, правительство и их семьи. Все просили её рассказать про первых лиц государства, чем они болеют и как лечатся, но она отшучивалась и никогда ничего не рассказывала. Я сразу догадался, что это военная тайна. Вечерами, всей дружной семьёй, пили чай, а потом сидя на лавочке около дома, взрослые вспоминали детство, юность, студенческие годы и войну. Днём, когда мы с Галкой носились по полям, лугам, оврагам и лесу, наши мамы с бабушкой Полей варили варенье из смородины и крыжовника в тазу на костре. Лето пролетело и к сентябрю мы вернулись в Азербайджан. Городок Ситал-чай казался пустым. Хорошо, что у меня было любимое дело, и я продолжал усердно заниматься испанским языком.