Анка-наркоманка и Лёвушкин кирпич

“Если романы графа Льва Николаевича сократить в пять раз, а затем полученное сократить ещё трижды, всё равно выйдет очень длинная скучная мелодрама ни о чём, к тому же прескверно написанная”
-
“Чудо-юдо: нежный граф
Превратился в книжный шкаф!”
(И. Бродский (1940 -1996) – “Представление”, 1986)
-
“Читая толстые опусы Графа Толстого, ясно слышишь, как слово «Графоманство» звучит долго и основательно, как кимвал ”
-
“Левочка мне вдруг говорит: «А я написал полтора листочка и, кажется, хорошо»”
( Записи С. А. Толстой о работе над романом  “Анна Каренина” )

- - -
Статья рассчитана на читателей, которые действительно способны медленно и проникновенно вслушиваться в мелодику и в гармонию всего, что называется словом ТЕКСТ – то есть в плоть Литературы.
Ибо хороший текст – это, прежде всего, Музыка. То же самое, что и партитура, только вместо нот – буквы.
Все, кто приучил себя с детства выискивать в книгах лишь сюжетики, развлекательные истории, но структуры, пластики самого текста не видят и не слышат, скорее всего, ничего не поймут.

Несколько тем и вопросов, рассмотренных в этой статье:
-  -  Роман Льва Толстого  как образец некачественной литературы.
-  -  Смысл эпиграфа к роману о… Страхе и Страданиях.
-  -  Наличие Знаний и способность грамотно передать Знания на письме.
-  -  Соотношение формы и содержания. Объём текста и количество информации.
-  -  Понятие “Звучание Качественного Текста”. Музыкальность, мелодичность. Лёгкость, грациозность, юмор.

Итак, попробуем сначала вслушаться и вчитаться в тексты нашего графа на примере романа “Анна Каренина”.
Фрагмент первый:
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему»
Этой памятной каждому школьнику фразой начинается толстенная книга ( в разных изданиях – от 900 до 1060 страниц ).
Ого !  Солидный увесистый кирпич.
В «полтора листочка» Лёвочка никак не мог уложиться, разве что крайне редко – в баснях для детей.
Вам ведь нравятся эти слова в одной строке – “счастливые семьи несчастливая семья несчастлива”.
Гениально ведь, да !
Первая же строка толстенного романа утверждает… какую-то ахинею.
Лёвочка, абсолютно не умея сказать, что конкретно называется словом “Счастье”, и что такое “Несчастье”, как бы скромно постулирует, что писать о “счастливых семьях” нет нужды, ибо это уж совсем тоскливое болото, и все уснут сразу, а вот “несчастные семьи” - это сама мякотка для писателя, и это крайне важно абсолютно каждому читателю, - вычитывать на сотнях страниц, чем и как именно несчастна каждая несчастливая семья.
( наш граф всю жизнь мучился этими вопросами, но так и не понял, что просто-напросто эти два слова – пустые лексемы, и никакого содержания в них быть не может ),
Однако Лёвушка про фальшивое слово “Семья” тоже не знал, и сказать ничего разумного не мог. ( Потому, видимо, сам и сбежал из семьи ).
Суть “великого романа великого писателя” сводится лишь к тому, что кучка неврастеников – Вронский, Каренин, ещё несколько тёток и дядек, и сама Анна – просто глупые люди, не способные ни о чём спокойно договориться, и даже желающие друг другу или себе смерти.
“Алексей Александрович остановился и побледнел. Он ясно понял теперь, с какою силой он желал её смерти.— <…>  сказал Алексей Александрович, и, испытывая некоторое облегчение от известия, что есть всё-таки надежда смерти, он вошёл в переднюю”.  ( Часть четвёртая. Глава 17 )
В точности как и у Феди Достоевского – бесконечные интриги, скандалы, жуткий театральный пафос везде и во всём, неврастения, ипохондрия и прочая унылая, но бурная психиатрия.
Но Феденька в отличие от Лёвушки сам был человеком с кучей диагнозов с самого детства, потому и нудные романы его – сплошная ледяная хандра, чахотка и психопатии с эпилепсиями.
А граф наш сидел на яснополянской диете и гимнастику делал, и косил сам и дрова рубил.
Ему-то с каких прототипов про больных истеричных людей писать ? Чего ради он задумал эту многостраничную нудятину ?
В итоге имеем примитивный, но длиннющий рассказ про мающуюся от полного безделья женщину-истеричку, потреблявшую морфий и потому в состоянии депрессии и аффекта сиганувшую под паровоз.
И всё.
Просто Лёвушка не способен был мыслить и выражаться кратко, вот и растянулась эта тягомотина на 900 с лишним страниц,  и получился нудный роман ни о чём.
«Вчера вечером он [Толстой] мне сказал, что ему представился тип женщины, замужней, из высшего общества, но потерявшей себя. Он говорил, что задача его сделать эту женщину только жалкой и не виноватой и что как только ему представился этот тип, так все лица и мужские типы, предоставлявшиеся прежде, нашли себе место и сгруппировались вокруг этой женщины»
(С. А. Толстая - 24 февраля 1870 г.)


Но мы хотели вчитаться в текст самого романа, посмотреть на его текстуру, на то, из чего состоит такое понятие как “язык великого автора”.

Фрагмент второй:
«Она живо представила себе Вронского с его твёрдым и нежным лицом, этими покорными и твёрдыми глазами, просящими любви и возбуждающими любовь».
Про  “Анну Каренину” сам автор писал зачем-то А. А. Толстой: “Моя Анна надоела мне, как горькая редька”.
Так что ж здесь удивительного, если много-много раз в тексте попадается это дурацкое прилагательное “твёрдый”.
У Толстого, которому писать не хотелось, всё затвердевает – твёрдая походка, твёрдые шаги, твёрдый взгляд, глаза, твёрдая поступь, твёрдое лицо много раз в романе твёрдое, мозги у Льва Николаевича тоже окаменелые, то есть жутко твёрдые.
Вы слышите звучание этого –
Любовь на твёрдо-нежном лице возбуждается твёрдыми глазами, просящими любви. ( ! )
Круто же !
Какую оценку поставит учительница на уроке русского языка за такую фразищу ?
Но Лёвушка – глухой, то есть “великий русский писатель”, потому ему автоматически ставят пять с плюсом.
Хотя смысла в данной фразе не понял никто, и сам Толстой – первый из всех.
Ещё:
“На лестницу всходили женские шаги”.
Шаги всходят у Толстого.
Твёрдые, конечно, шаги.

Следующий фрагмент - “про люпоффь” по-толстовски:
“… ей оставалось только унижаться и просить прощения; а в жизни теперь, кроме его, у ней никого не было, так что она и к нему обращала свою мольбу о прощении. Она, глядя на него, физически чувствовала свое унижение и ничего больше не могла говорить. Он же чувствовал то, что должен чувствовать убийца, когда видит тело, лишенное им жизни. Это тело, лишенное им жизни, была их любовь, первый период их любви”
(Часть вторая, глава 11)
А суть здесь не более чем в том, что Каренина с Вронским наконец-то совокупились.  Ура !
Ну и что?
Почему во время полового акта эта дама “физически чувствовала свое унижение” ? Она что - Маркиза де Сада начиталась, пришла в БДСМ поиграться и… неожиданно выиграла ?
Кто какое метафорическое тело метафорически жизни лишил, почему любовь “была”, какие у любви периоды бывают, почему нужно дрожать и просить прощения ?
Откуда столько припадков, истерик, стыда, лихорадки, злобы, ненависти, ревности, отчаяния… - одновременно причём ?
И это всё лишь потому, что существует libido, присущее как женщинам, так и мужчинам, - любого звания, сословия, опыта, возраста ?
Ребята, хотите похотливостями позабавиться – да на здоровье! – трите свои половые органы хоть до полного возгорания. Вдвоём, втроём, хоть всем коллективом. Но чего ради в бутафорские страсти играться и челюстями трясти ?
Что за белиберду несёт яснополянский бородач ?
Кто-нибудь верит в этот нелепый пыльный водевиль ?
Почему сотни страниц толстого романа посвящены психопатии ?  Какая конкретно цель преследовалась автором ?
“«Я сделала дурно и потому не хочу счастия, не хочу развода и буду страдать позором и разлукой с сыном». Но, как ни искренно хотела Анна страдать, она не страдала.”  (Часть пятая. Глава восьмая)
Ох ты ж !
Весь роман о том – хотела страдать какая-то дура или страдать на самом деле никак не получалось у неё ?
И всё ?
“И хотя она убедилась, что начинается охлаждение, ей все-таки нечего было делать, нельзя было ни в чем изменить своих отношений к нему. Точно так же как прежде, одною любовью и привлекательностью она могла удержать его”.
( Часть шестая. Глава 32 )
“Если он, не любя меня, из долга будет добр, нежен ко мне, а того не будет, чего я хочу, – да это хуже в тысячу раз даже, чем злоба! Это – ад! А это-то и есть. Он уж давно не любит меня. А где кончается любовь, там начинается ненависть”.
“И я накажу его и избавлюсь от всех и от себя”, — говорит Анна.
"...Анна, для которой ложь, чуждая её природе..."  ……   "... я не люблю лгать, я не переношу лжи..."… - столько много фраз в романе про ложь.
Так весь роман Лёвушкин – ложь. ( ! )
В начале разговора с Долли Анна сказала: «Я непростительно счастлива», а в конце его призналась: «Я именно несчастна».
Замечательно же !
Например, Кити отвечает:
“- Мне не о чем сокрушаться и утешаться. Я настолько горда, что  никогда не позволю себе любить человека, который меня не любит”.  ( Часть вторая. Глава третья )
А… как же фразы «Бог есть Любовь» и «Возлюби ближнего своего, как самого себя», которые Лёвушка показушно цитировать обожал всю жизнь ?
Персонажи его текстов – не понимают даже, что говорят, зачем болтают неведомые им слова.
Почему кого-то нужно “удержать любовью” ?
Зачем ? И… как ?

Ещё:
“ Да, брат, женщины — это винт, на котором всё вертится. Вот и моё дело плохо, очень плохо. И всё от женщин.
Ты мне скажи откровенно, — продолжал он, достав сигару и держась одною рукой за бокал, — ты мне дай совет.
— Но в чём же?
— Вот в чём. Положим, ты женат, ты любишь жену, но ты увлекся другою женщиной...
— Извини, но я решительно не понимаю этого, как бы... все равно как не понимаю, как бы я теперь, наевшись, тут же пошёл мимо калачной и украл бы калач.
Глаза Степана Аркадьича блестели больше обыкновенного.
— Отчего же? Калач иногда так пахнет, что не удержишься”.
( Часть первая. Глава 11 )

Вслушаемся в мелодику этого предложения:
“Алексей Александрович стоял лицом к лицу пред жизнью, пред возможностью любви в его жене к кому-нибудь, кроме его, и это-то казалось ему очень бестолковым и непонятным, потому что это была сама жизнь.”
( Часть вторая, глава 8)
В одном предложении - “пред пред его его это-то ему потому что это” – гениально написано !
Особенно если стоишь перед жизнью, и это-то была сама жизнь !
Другая строка там же:
“Обдумывая, что он скажет, он пожалел о том, что для домашнего употребления, так незаметно, он должен употребить своё время и силы ума”.
Волшебно звучит – “употребить для домашнего употребления”.
Ещё:
“«Без чести, без сердца, без религии, испорченная женщина! Это я всегда знал и всегда видел, хотя и старался, жалея её, обманывать себя», — сказал он себе”
( Это муж о жене. Часть третья. Глава восьмая)
Что за… дерьмо этот лёвушкин текст ? 
Так говорит человек в свои 50 лет ? О жене, с которой прожил уже больше десяти лет в одном доме, в одной кровати ?
Он в гипнозе жил все эти годы, и пробудился только что ?
Вопрос нам всем:
Зачем Лёвочка так долго и подробно рассказывает о человеке очень взрослом, но дико глупом ? Это же не фельетон, не сатира, не фонвизинский “Недоросль”.

Выдержка из реалий 1875 года:
“Работа над романом тяготила Л. Н. Толстого («я поневоле засел писать»), он часто откладывал его, занимаясь образовательными программами («я отрываюсь от людей реальных к вымышленным»); и был равнодушен к его успеху.
В письме к Фету он говорил, что «скучная и пошлая Анна К. ему противна»…”
….
Моцарт по такому поводу обожал изъясняться фразами типа: “Не хочешь сра..ь – не мучай задницу”.
Но Лёвушка, мучившийся своими муторными рукописями годами, Моцарта не слушал.
А фрагмент очень любопытен тем, что Лёва в эти годы вдруг возомнил себя педагогом ( о - ! ), и с особым, с каким-то бараньим упорством взялся настырно учить всех людей, а заодно полемизировать с теми, кто умел это делать.
И вопрошал: «Не есть ли знания – зло? А надо ли на самом деле давать простым людям знания, ведь знания отдаляют людей от природы!».
Чем лишний раз подтвердил, что никаких знаний в его графоманстве нет и не предполагалось даже.
“Люди в полном слиянии с природой” – как это реально должно быть у Лёвушки ? Что за ерунду он болтал ?

Какие знания есть у героев романа ?
Да никаких абсолютно.
Почему этот факт почти никогда не смущает читателей толстых семейных романов – вот вопрос вопросов !?
Человек тратит недели на прочтение огромной книги, персонажи которой не обладают знаниями.
А… что конкретно тогда необходимо там вычитать ?
Давайте это выясним.
Скажите, что сообщил нам Вронский всеми своими репликами ? Что полезного передал каждому из нас граф Толстой через этого персонажа ?
Какими знаниями обладает Анна Облонская-Каренина ?
Она вообще… умна хотя бы в свои то ли 26, то ли в 28 лет ? Ей не больше по сюжету.
Цитата: "Не то что умна, но сердечная удивительно".
А её мужу, следовательно, около 50-ти.
Хорошо, вроде бы этот человек должен быть… хотя бы взрослый. И что же ценного поведал вам господин Каренин ?
Взрослый муж, государственный деятель – ничего не понимает ни в Отношениях, ни в Любви, ни в Диалогах с женою, ни в смысле собственной жизни, ни в жизни сына.
Зачем необходим Стива Аркадьевич Облонский, Анькин брат ? Я и так знаю, что балбесов очень много в реальности. Повсюду и всегда – во все времена.
И вы все это знаете.
И Лёва это знал и видел каждый день.
Может быть, Лёвин интересен чем-то ? Чем ? Занудной маниловщиной ?

Мы сейчас говорим о том, что без доверия к смыслу прочтение даже состояться не может, как физический акт.
В реплику каждого “героя” и в авторские описания этих выдуманных персонажей должны быть вложены какие-то знания, хотя бы сведения о чём-то важном, по меньшей мере.
Если человек обладает знаниями, он интриганом быть не может.
Понимающий человек занят собою, ему интересно саморазвитие, поиск, обучение, а не дурацкие реверансы с дамочками-морфинистками, не бутафорские страсти – сопли – рыдания, не скачки на Фру-Фру от скуки, не театральное хватание за пистолет и прыгание под паровоз.

А у нас получается, что… мы тратим время на прочтение почти тысячи страниц ( ! ) романа, в котором все персонажи – глупые люди.
Нет ? А какой герой в романе умён и делом занят ?
Если я ничему не учусь, если во мне не возникает ни малейшей тяги к познанию того, чем в совершенстве владеет персонаж рассказа, то чем я занимаюсь на самом деле, вычитывая сотни тысяч строк ?
В чём смысл потребления этого хлама ?

Возьмите небольшую книгу – “Faust”.
Что ни страница, или даже строфа – то не просто знания, а сумма знаний, спрессованных в великолепную поэзию.
Если все слова романа-трагедии Goethe вытянуть в прозаический текст, страниц получится менее сотни.
Но каждый прочитавший эту книгу обретает знания навсегда. Ибо в ней – бездна смыслов.
Плюс ко всему – эти знания стимулируют каждого прочесть ещё десятки серьёзных книг. Даже сотни книг !
Так должен работать Текст.
И речь о художественном поэтическом тексте ( ! ), а не о пособии «Начала математического анализа».

У Толстого в романе знаний нет ни в одной строке.
Там вообще нет ничего.
Вернее, на сотнях страниц есть бесконечные противоречия и нестыковки, а также вскрикивания и эмоциональные всплески:
"... это не игрушка, эта женщина дороже для меня жизни..." ( Вронский об Анне ) 
"... страсть, связывавшая их, была так сильна, что они оба забывали обо всем другом, кроме своей любви"
И чуть далее:
“Вронский между тем, несмотря на полное осуществление того, чего он желал так долго, не был вполне счастлив. Он скоро почувствовал, что осуществление его желания доставило ему только песчинку из той горы счастия, которой он ожидал. Это осуществление показало ему ту вечную ошибку, которую делают люди, представляя себе счастие осуществлением желания. Первое время после того, как он соединился с нею и надел штатское платье, он почувствовал всю прелесть свободы вообще, которой он не знал прежде, и свободы любви, и был доволен, но недолго. Он скоро почувствовал, что в душе его поднялись желания желаний, тоска”
( Часть пятая. Восьмая глава )
Опять про Счастье и Несчастье. То есть – нам нужно читать кучу страниц про метания юного глупого психопата.

О габаритах текстов:
В 1892 году впервые была опубликована “Палата №6” Антона Павловича Чехова.
Размер в современном издании – примерно 40 страниц.
Есть описание нескольких лет жизни человека, его внешность, деятельность, характер, рассуждения и смерть в итоге, есть другие герои, есть второстепенные персонажи, есть интерьеры, пейзажи, атмосфера, философия и т. д.
Рассказ «Попрыгунья» 1891 года – 20 страниц. Есть интриги, измены, смерть.
«Душечка» - всего 10 страниц. Рассказ написан в 1898-м году за 10 дней. Тоже - про женскую любовь, да ещё и все мужья умерли.

А Толстому понадобилась почти тысяча страниц, чтобы выразить чушь какую-то:
“замужняя женщина, да ещё и с ребёнком восьмилетним, от скуки решила «поиграться в любовь» с молодым дядькой, а потом, под воздействием морфина и приступов затяжной нарастающей депрессии рассталась с жизнью при помощи паровоза, несмотря на любовь, которая вдруг стала невыносимой почему-то, и, несмотря на рождение дочери от любимого дядьки, которого почему-то уже не любила она, а ненавидела, в отличие от любви к сыну, с которым вынужденно рассталась, но оказывается, и сына не так любит как надо…” ну, и… как-то так. 
Но чем вся эта психомутотень обусловлена, никто не понимал даже приблизительно, тем более сама героиня.
Вот и всё, по сути.
Побочные партии занудного скучного Лёвина, дебила Стивы, ещё десятка персонажей – унылы и размыты.
Какие-то Долли, Кити, Бетси… ( то ли дамы это, то ли это клички собачек в цирке-шапито! И, скажите, - что реально кому должны были дать эти клички в интонационном звучании текста ? Как это работает ? ),
Чехову потребовалось бы страниц 25, может быть, или 30, и неделя работы, чтобы описать то же самое и отредактировать.
А толстому графу – несколько лет и тысяча листов бумаги, и ещё пару тысяч на черновики.
“Вина Анны для Толстого - в уклонении от предназначения жены и матери” – написал  Ранчин Андрей Михайлович, современный филолог.
Господин Ранчин, так одной строчки и достаточно вполне: уклонялась дамочка, да и ладно. Ну, дура она. Да и Бог с ней.
О такой ерунде необходимо толстенную книгу писать было ?

Далее – про знания:
Никто из выдуманных Лёвушкой героев не знает, как переводится слово “Любовь”, но постоянно все маются какой-то психодурью, используя это слово.
Выше уже был приведён фрагмент, в котором Любовь по Толстому – это такая субстанция, которая “твёрдыми глазами возбуждается”.
Никто в книге не рассуждает, не дискутирует ни с кем о Любви.
Есть слово Измена – с самых первых строк романа.
Но диалоги о слове “Измена” ни с кем никто не ведёт. Не предлагает хотя бы иного ракурса взгляда.
( А кто что реально где там в чём изменил на самом деле ? На какой странице что изменилось хотя бы на миллиметр ? )
Зачем Вронский вдруг застрелиться решил ? От какой скуки ?
Как “избавление от страдания” ? А чего это ты вдруг решил пострадать, Алёшенька ? Только потому, что поговорил с мужем Анькиным – с Карениным ?
Где здравые объяснения всем этим показушным поступкам ?
Что реально смешалось в доме Облонских ?
Ничего не смешалось. Все как жили в бессмысленности и праздности, так в том и остались.
Лёва для завязки романа и вычурности ради влепил метафорический глагол, и не более.

Вот в голове у Толстого было столько мешанины, что выразить кратко и внятно ничего никогда не получалось у него.
Ни в какой области знаний. 
Ревностно хватался Лёвушка про Религию писать много раз, и про Веру, и про Евангелия – запутался и заблудился настолько, что просто плюнул на это гиблое дело.
Взялся было за статьи об Искусстве – но запутался ещё больше, да так, что у него в итоге не осталось вообще почти никакого Искусства нигде на свете.
Почитайте опусы его и трактаты на эти темы, сами убедитесь.
Он ещё и про экономику писал, про крестьянство, про политику, про литературу, про культуру… - 90 томов в итоге вышло.
Цитата из восьмой главы пятой части “Карениной”– прям автобиографична:
“И как голодное животное хватает всякий попадающийся предмет, надеясь найти в нём пищу, так и Вронский совершенно бессознательно хватался то за политику, то за новые книги, то за картины”.
Хорошо, что хоть про Музыку граф не писал трактаты, так как глухой был – и ничего не понимал ни в мелодике, ни в ритмике, ни в композиции, ни в гармонии. 
(  Цитата: “Музыка хороша тем, что она соединяет людей в одном чувстве”. 
И другая цитата: “Вообще, страшная вещь музыка. Что это такое? Я не понимаю. Что такое музыка? Что она делает? И зачем она делает то, что делает?”. 
Вот и всё, что мог выдавить из себя граф. Музыка для него – просто стимулятор сентиментальной слезоточивости, и не более.
Юный А. Б. Гольденвейзер о нём:
“Когда Лев Николаевич слушал музыку, если исполняемое и исполнитель ему нравились, она его очень сильно захватывала. Он иногда не мог даже удержаться и во время исполнения как-то одобрительно кряхтел, а то даже и вскрикивал: «А-а...». Чаще же всего обливался слезами” ).
Ясно всё.
Потому и все тексты у этого глухого автора тяжеловесны и бессвязны как замёрзшая груда сваленных как попало кирпичей.

Об Эпиграфе - "Мне отмщение, и Аз воздам".
В русском переводе старославянский фрагмент, использованный Толстым, полностью звучит так:
“У Меня отмщение и воздаяние, когда поколеблется нога их; ибо близок день погибели их, скоро наступит уготованное для них”. ( Deut., 32; 35 )
“Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь. Не будь побежден злом, но побеждай зло добром” ( Римл., 12; 19, 21 )
Особо сказать нечего, на самом деле.
Толстой всегда интерпретировал Евангельские и Ветхозаветные тексты настолько примитивно, вульгарно, что говорить о Понимании, о Смыслах, о какой-то хотя бы серьёзности никак не получится.
Он вообще не знал, как слова Бог, Логос, Вера, Любовь, Покаяние, Крещение… переводятся хотя бы, и зачем и кем были написаны Евангелия, которые он вдруг принялся объяснять на все лады.
Потому просто вляпал строчку – какая первая попалась – лишь бы пафосно выглядело.
Вот такая строка из Второзакония в качестве эпиграфа к роману подошла бы намного точнее, просто идеально:
“Ибо они народ, потерявший рассудок, и нет в них смысла”. ( Deut., 32; 28 )

Теперь о Страхе.
В романе все постоянно чего-то боятся. Всё пропитано страхом и дрожью.
Боятся подумать, узнать, сказать, изложить, объяснить, размышлять, обсуждать…
Персонажи делают что-то, а думают потом.
Не наоборот.
И сделав, начинают дрожать, паниковать, волноваться, переживать, истерить, …. – то есть хренью маяться.
Если уж сделано что-то – то…поздно.
Кто, что постоянно мешает им всем сначала думать, а потом уже развлекаться всякими адюльтерами ?

Ещё фрагмент – из первоначального варианта рукописи:
«Было что-то вызывающее и дерзкое в её одежде и походке и что-то простое и смиренное в её лице с большими чёрными глазами и улыбкой такой же как у брата Стивы»
Ой.
Вы слышите вообще, какие слова и как Толстой группирует в строку ?
Получается из текста, что главная героиня – это какая-то сопливая панк-девочка в колготках с дырками, с заклёпками на кожанке и с пирсингом, на которую прохожие вынужденно обращают внимание.
Только в данный момент Анька уже просто курнула травки, и потому расплылась в тихой смиренной улыбке, иногда хлопая большими чёрными глазами.
Что могут означать прилагательные “дерзкое и вызывающее” в одежде самой обычной, заурядной женщины 1870-х годов, которая сама кроить и шить ничего не умела, и потому весь набор женских тряпок и шляпок покупала там же, где и все остальные дамы.

Ещё:
"... голова с своими тяжелыми косами и вьющимися волосами на висках,..."
И косы у неё есть и волосы на висках ! Это описание остывшего тела Карениной, вынутой из под паровоза.
Чудо-женщина !  В тексте ещё где-то и про пушок на губах есть, и про её полный стан:
…“как ни красив весь её полный стан”… и далее – “постанов её головы на красивых и широких плечах”…. “её полные плечи”,
но вдруг - "по тому изяществу и скромной грации, которые видны были во всей ее фигуре..." 
Прям темпераментная толстая знойная тётя соня получается, но одновременно “грациозная и скромно-изящная”.

Лёвушка, – явно из-за непомерной толщины своего романа, – забывал, что писал накануне, поэтому неоднократно встречаются одни и те же фразы:
"В гостиную входила Анна. Как всегда держась чрезвычайно прямо, своим быстрым, твёрдым и легким шагом, …“
"Каренина стояла неподвижно, держась чрезвычайно прямо..."
“Она стояла, как и всегда, чрезвычайно прямо держась…”
Да. Прямо… всё чрезвычайно прямо. - Часовой у мавзолея.
Не баба, а гусар какой-то – по плацу твёрдым шагом чеканит.
Искривил всю чрезвычайную прямоту разве что паровоз. Да и под колёса вагона Анька нырнула, скорее всего, чрезвычайно прямо, аки шпала.

Это – описание её мужа:
“У Каренина было петербургски свежее лицо, самоуверенная фигура, немного выдающаяся спина. При ходьбе он ворочал всем тазом и тупыми ногами. Круглая большая шляпа опиралась на уши. Зябкие и костлявые ноги…”
!
Да просто восторг !  - Идёт такой… государственный важный муж на ногах “тупых”, зябких и костлявых, тазом ворочает и спиною выдаётся немного. Ещё шляпа болтается на ушах.
Красиво.

А это – фрагмент про то, что конкретно тётю Аню под паровоз бросило:
"И так же, как прежде, занятиями днём и морфином по ночам она могла заглушать страшные мысли о том, что будет, если он разлюбит её”. ( Часть шестая. Глава 32 )
Да всё более чем просто.
Если человек глуп, то его представления о Любви, о Смысле, о Долге, о Задачах, об Отношениях… искажены до перверсий, либо вообще отсутствуют.
Но добывать знания такой человек не будет. Он более чем уверен, что знает ВСЁ.
Глупый человек неизбежно истеричен, вспыльчив, перемены настроения у него постоянны.
Реакции не успевают следовать за слишком быстро меняющимися впечатлениями.
И ко всему этому ещё подмешивается фармацея в виде морфия – со всеми соответствующими последствиями.
“Всё неправда, всё ложь, всё обман, все зло!” –  слова Карениной перед самоубийством.
Да,  - это характерные депрессивно-маниакально-реактивные эпизоды, биполярное расстройство, наркотическая зависимость и припадки – так написал бы современный дежурный врач-психиатр в экспертном заключении.
Короче – банальная тоска.

“В это самое время дочь ее заболела, Анна взялась ходить за нею, но и это не развлекло ее, тем более, что болезнь не была опасна. Как она ни старалась, она не могла любить эту девочку, а притворяться в любви она не могла”
( ! )
Лёвушка ещё дурнее, чем выдуманная им самим Аня.
А мы – вообще не знаю кто, если читаем такую ерунду – “… взялась, но это не развлекло её …” ( ! )
Может быть, мы все поплакать ещё должны, зарыдать на этом фрагменте толстовского текста о том, как мамашу должно было развлечь от скуки лечение своей же дочери.
Досада однако ! Вот если бы опасна болезнь была, то развлечений точно было б намного больше !
А так – тю…
……..

На кого рассчитан роман ? - Вот этот вопрос ещё остался. Пожалуй, самый важный вопрос.
Давайте представим читательскую аудиторию.
Все книги в мире, так или иначе, разделены по возрастным или профессиональным категориям.
Есть школьные хрестоматии, литература учебная, для самых маленьких, для студентов, научная, для специалистов узкого профиля и т. д.
А есть ещё дурацкая литература.  ( Посчитайте, сколько томиков-кирпичей абсолютно нечитабельного барахла предлагается сегодня в любом книжном магазине )
Дурацкая – это когда читатель должен быть очень тупым.
Он покупает и читает толстенный роман, абсолютно никакой пользы, никаких знаний не получает, и в итоге – так как роман числится в разделе «великая русская классика», - молчаливо кладёт его на полку.
Школьникам пятнадцати лет роман Толстого неинтересен более чем.
Включать в школьную программу тексты объёмом свыше двухсот страниц абсолютно нецелесообразно.
Ученики элементарно не имеют времени прочесть и запомнить всё напридуманное Толстым.
( В романе про Анну –  более сотни действующих лиц. В романе “Война и Мир”  - 559 персонажей ( ! )
Алё. Зачем это подросткам ? Только на перечисление всех уйдёт несколько уроков. Кому так уж шибко надо, потом, – на исторических факультетах в университетах и в аспирантуре могут подробно всё изучить про войну и её героев пофамильно подсчитывать, и написать диссертации на эти пыльные темы ).
А в школе можно прочесть три десятка рассказов того же Чехова, и прекрасно всё узнать о русской жизни 19-го века.

Чехова читать вкусно. Занятно, Легко. Забавно, Интересно. Смешно.
“Фауст” Гёте читается на одном дыхании. Глубочайшая во всех смыслах трагедия ( ! ) – весёлая, живая и лёгкая.
Андрей Платонов – наиболее серьёзный прозаик из всех – а “Чевенгур” читается запоем, глаза хотят перечитывать фрагменты снова и снова, хотя – описана жуткая трагедия человека и мира в целом.
Эти авторы владели языком !
Их круглосуточно цитировать хочется:
“Пашинцев догадался, что он идёт разутым-раздетым ради бедноты коммунизма, и поэтому не стеснялся будущих встречных женщин.
Первой встретилась Клавдюша; наспех оглядев тело Пашинцева, она закрыла платком глаза, как татарка.
"Ужасно вялый мужчина, - подумала она, - весь в родинках, да чистый - шершавости в нём нет!" - и сказала вслух:
- Здесь, граждане, ведь не фронт - голым ходить не вполне прилично”

И не просто цитировать.
Читая строки Платонова, вы думаете, прежде всего, о себе ! Ибо Текст – о каждом.
Вот в чём феномен качественной литературы.

У Платонова в романе тоже есть персонаж Алексей:
“- Какая кооперация? Какой тебе путь, когда мы дошли? Что ты, дорогой гражданин! Это вы тут жили ради бога на рабочей дороге. Теперь, братец ты мой, путей нету, - люди доехали.
- Куда? - покорно спросил Алексей Алексеевич, утрачивая кооперативную надежду в сердце.
- Как куда? - в коммунизм жизни. Читал Карла Маркса?
- Нет, товарищ Чепурный.
- А вот надо читать, дорогой товарищ: история уж кончилась, а ты и не заметил”.

Толстой не читается вообще. ( ! )
Это тяжёлый, монотонный, вялый, нудный, дряблый какой-то текст, в котором нет ни юмора, ни гротеска, ни самоиронии, ни модуляций в другие тональности.
Знаний, как уже говорилось, даже близко никаких нет.
Кирпич кирпичом – в стену не вставишь, но печь топить можно.
Где в романе наиболее выразительный фрагмент, написанный виртуозно, сочно, кратко, понятно ?
Попробуйте, поищите. 
Чего ж никто не цитирует никогда нашего графа, если он такой  ”великий-превиликий“ ?

Одна строка у Чехова даёт вам картину психических состояний сразу нескольких персонажей и ситуации в целом.
“…«Иван Петрович скончался сегодня скоропостижно сючала ждем распоряжений хохороны вторник». Так и было напечатано в телеграмме «хохороны» и какое-то ещё непонятное слово «сючала»; подпись была режиссера опереточной труппы”.
Вот что такое писательское мастерство. Здесь сразу несколько художественных приёмов грамотного литератора.
Текст звучит.
Речь вроде бы о смерти, о похоронах, а читающему смешно до слёз, и хочется перечитать и читать дальше.
Текст работает.

А у толстого Толстого в текстах не работает ничего.
Это писатель – описатель.
Он будто делает длинную-предлинную опись какого-то склада, протокол составляет как сонный бухгалтер-кладовщик: «сдал – принял – расписался».

К примеру, героиня Оленька у Чехова – умна, интересна ?
Нет.
Это просто скучная, но приторно-добрая глупая душечка-пампушечка конца 19-го века.
( Кукин – скукин… кукиш…. Племянникова – пряникова… оперетта… Пустовалов… сючала – мочала… и т. д. ).
Десяти страниц для рассказа более чем достаточно.
И текст живой, лёгкий. Вот что такое звучащий сочный литературный текст.

Анна Облонская-Каренина – умна, интересна чем-то ?
Более чем нет.
Это тоскующая по театральным показушным страстям глупая истеричная злая неуравновешенная дама, выедающая всем и себе мозг и употреблявшая ко всему морфий. 
Зачем 900 страниц тогда ?

“Отцы и дети” – это роман.
Есть всё – быт, нравы, образы, дворянство, влюблённость, нигилизм, слёзы, поцелуи, конфликты, дуэль, лягушки, тиф, смерть, эпилог…
Объём – 160 страниц ( ! )
А зачем больше ?

Есть закон элементарной физиологии:
мозг любого человека усваивает информацию наиболее качественно, если объём информации не превышает временной отрезок, в котором процессы запоминания и обработки протекают максимально активно.
Серьёзные Музыкальные произведения – это камертон восприятия информации.
( Если задать вопрос музыканту – почему данное произведение длится 8 минут, например, – что он ответит ? )
Именно по причине строгого соответствия смыслам временной размер симфоний Бетховена, Чайковского – полчаса, сорок минут, час; а Гайдна, Моцарта – двадцать, двадцать пять минут.
Концерт – полчаса, минут сорок.
Сюита, Соната – минут двенадцать, семнадцать, двадцать.
Фуга, Токката –  семь - десять; Мазурки Шопена, прелюдии Скрябина – три-четыре минуты.
А то и меньше.
Даже если самые крупные произведения – оратория Баха, к примеру, два часа длится, – это реально воспринять за один сеанс.
Почему крайне важно понимать эти законы.
Да потому что если форма произведения охватывается целиком, психика человека не страдает, а, напротив, - все ресурсы устремляются на проникновение в содержание, в распаковку информации, в раскрытие замыслов автора.
Ухо не устаёт.
Стихи размером две-три строфы – самая идеальная форма и объём.
Произведение охватывается целиком. Глаз читателя видит поле одной страницы, видит одновременно первую букву стиха и последнюю.
Рассказ в несколько страниц – прекрасно.
Повесть в несколько десятков страниц – замечательно.
Но романы и эпопеи…
Тысячи страниц !  И более даже… ( Есть романы объёмом и в три тысячи страниц и в пять тысяч, и даже в двадцать семь томов… ).
Зачем нужны эти «Саги о Форсайтах» ? Никто не в состоянии прочесть такую скучную многотомность сразу. Нужно прерываться на обед, на сон, на прогулки, на реальную свою жизнь.
Какой-то человек-автор выдумал сюжет, персонажей, диалоги, а другой человек - читатель должен потратить недели своей жизни на знакомство с выдумкой ?
С галлюцинацией другого человека всего лишь ?  С его сном или бредом ?
С каким-то бесконечно унылым говнищем про хоббитов, к примеру !
Что за трёхтомное бредовое «Содружество кольца с Властелином колец» на языке “кхуздул” ?
Какой в Толкине толк ?
Зачем эти бесконечные «Хождения по мукам» ?
Чем толще, тем лучше что ли, - думали все эти Толстые толстые. 
(  Забавно, что Толкин очень и очень даже похож на Толстого, если тому сбрить бороду ).

Почему это “макулатура тоскливая” ?
Объясняю:
Автор, не способный выразить мысль кратким точным языком, неизбежно заставляет читателя поглощать то, что информации уже не содержит никакой.
Просто на сотни страниц разлита какая-то мутная заплесневелая жижа и размазана как попало.
Форма рушится, расплывается неизбежно.
Даже логики в поведении героев нет элементарной. Она исчезает, так как не может существовать.

Если для трапезы достаточно нескольких минут, то зачем сидеть за обеденным столом целый день ?
С желудком и с организмом в целом случится нечто непоправимое, в самом лёгком случае - самоотравление.
Или попробуйте, например, слушать одну и ту же очень хорошую Музыку восемь часов беспрерывно.
С мозгом произойдёт нечто серьёзное, с психикой – тем более.
Это невозможно.  И это не нужно.
(  Для справки:
Человек способен слушать исполнение Музыки, не отвлекаясь на разного рода ассоциации, на самом деле всего лишь несколько секунд максимум.
Сам исполнитель – и того меньше, так как постоянно отвлекается на технические моменты интерпретации.
Наиболее длительным и адекватным процессом работы с Музыкальным текстом является внутреннее слушание – во время чтения и “внутреннего озвучания” оригинальной партитуры )
Но глупых людей глупые писатели приучили к… нескончаемым романам-кирпичам.

Роман – это форма плохой литературы разве что… для засыпания.
Поэтому наибольшее количество толстенных книг стало производиться в 18-м, в 19-м веке, когда сиделки, горничные или кто-то на ночь вслух читали нудные томики престарелым обитателям имений и родовых дворянских гнёзд.
И ещё романы – это и есть то самое, что сегодня круглосуточно показывается по телевизору и называется жвачка или многосерийное мыло.
То есть какая-то чушь ни о чём, но с эмоциями, лишь бы зритель сидел перед экраном в кресле, жевал попкорн или дремал.

Софья Андреевна не написала в своих дневниках об Ономастике, скорее всего потому, что это греческое слово не было ей ведомо, иначе бы сегодня все достоверно знали антропонимику, - почему персонажам романа даны такие имена и фамилии.
Скорее всего, Толстому приснился лермонтовский Арбенин, его жена, и весь пафос дутый, описанный в драме “Маскарад”.
( абсолютно пустая пьеса  “о чувствах, о ревности, о подозрительности” каких-то праздных картёжников, заполняющих свою жизнь только балами и болтовнёй ни о чём ).
Облонские - это Обломовы  ( роман почему-то писался Гончаровым аж 12 лет ( ! ) и опубликован в 1859 году ).

А в 1856 году был опубликован роман Флобера  «Madame Bovary».
У Гюстава -  дурочка Эмма ерундой мается от скуки, у Лёвушки – дура Анна.
Там мышьяк, тут морфий с паровозом.
Флоберовские персонажи равны толстовским по степени безделья и абсолютного непонимания – зачем сожительствуют друг с другом, зачем знакомятся и совокупляются.

Диалоги Марты и Мефистофеля в “Фаусте” – радостно, виртуозно написанные тексты.
Это живая речь людей, обладающая пластикой, мелодикой, ритмом, - поэтому текст музыкален, он звучит.
Лёвушкины нарративы и разговоры – тоскливые, неумелые пересказы о том, «что где произошло» и «кто что кому сказал».
«Он меня любит или нет ?» - ежедневно вопрошают молча и вслух все эти Эммы и Анны, понятия не имеющие, что такое Любовь и для чего это слово.

А представим на миг, что…
мы с вами сейчас захотели бы описать жизнь молодой женщины, которая… ничего не делает, ничем не занимается, нигде и ничему не учится, книг не читает, даже на фортепьянах не играет и в круизы не отправляется, хотя она богата, физически не инвалид, возможности есть любые и времени для всего более чем навалом.
Спустя полтора столетия после написания романа – сегодня таких женщин-прототипов Карениных-Арбениных более чем достаточно.
Вопрос:
Сколько страниц понадобится, чтобы такую даму описать ?
Да и полстраницы много, ибо скучно всё заранее.
Но если добавить некоего ловеласа ( ! )  и долго и нудно расписывать всякие чувства этой глупой дамы и физиологию гормональную, - ввести, так сказать, “романтику”, - получится огромный текст.
Мы, конечно, назовём его словом “роман”, голливуд снимет фильм с многомиллионным бюджетом, блэкджеком и шлю..ами, а в телевизоре сделают тысячесерийный сериал.
Так ведь теперь делается «искусство». Легко и быстро.
Цитата:
“Он часто слышал это слово «техника» и решительно не понимал, что такое под этим разумели. Он знал, что под этим словом разумели механическую способность писать и рисовать, совершенно независимую от содержания.
Часто он замечал, как и в настоящей похвале, что технику противополагали внутреннему достоинству, как будто можно было написать хорошо то, что было дурно”
( Часть пятая. Глава 11 )

Кстати, богатый граф Лев Николаевич, владелец поместья Ясной Поляны и крепостных, ко всему прочему альтруистом не был.
Дарить свои пухлые рукописи человечеству и бесплатно его просвещать он вовсе не собирался.
Напротив, - весьма упорно кассировал с Миши Каткова или с других издателей по 500 рублей серебром за печатный лист.
И жестко требовал выплаты незамедлительно, до начала набора и печати.
То есть просто зарабатывал денежки.
Гешефт делал.
При том, что… роман начал издаваться раньше, чем был дописан. ( ! )
То есть никто не знал в принципе, допишет он его вообще, или нет, и… что настрочит, чем там всё закончится.

Лёвочка писал: «Чтобы произведение было хорошо, надо любить в нём главную, основную мысль».
Писать-то писал, - да, верно, надо, - но ни один читатель не в состоянии хотя бы найти “основную мысль”, если она размазана на 900 страниц, и если она вообще была.
Хороший вопрос всем:
Как вы думаете, почему Лев Толстой не писал стихи ?
Да потому что Поэзия – это, прежде всего, плотность точно изложенных смыслов, предельная конденсация информации на единицу площади.

В маленькой трёхминутной органной прелюдии Баха содержится больше информации, чем в 90 томах писанины Толстого.
( Уже даже 100-томное издание есть. Толсто-то как ! – Сто толстых томов Толстого !  А вчитаться не во что )
В хокку Басё - всего семнадцать слогов - неизмеримо больше информации, смыслов и откровений, чем в “Анне Карениной”.

Почему так ?
Да потому что Лёвушка – не “великий русский писатель”, а просто бездарный, занудливый графоман.
Распиаренный пропагандой, и всё. ( как Толкин со своими говнофэнтези ).
Ну, да, любил он долго сидеть за столом, водить пером по бумаге, и многократно переписывать написанное.
Не наказуемо, конечно. ( Гоголевский Акакий Акакиевич - тоже любил переписывать ).

Но мало кто говорил графу правду в двух словах - “Лёвушка! Короче!”.


P S

Критика романа была ещё при жизни Толстого – в те же 70-е годы, когда он только что вышел в “Русском Вестнике”.
Почитайте Салтыкова-Щедрина, к примеру:
“Вероятно, Вы <...> читали роман Толстого о наилучшем устройстве быта детор<одных> частей. Ужасно думать, что ещё существует возможность строить романы на одних половых побуждениях <...> Мне кажется это подло и безнравственно”.

И, кстати…
То же самое безграничное “отсутствие мысли и всего вообще”, но зато обилие “побуждений половых” вы можете прослушать в любой попсе, - у Стаса Михайлова и Софы Ротарь особенно много такой “толстовщины”: все песнюхи про жизнь-любовь-жизнь, про “не хватает лишь тебя”, “только ты моя судьба”, “я грущу, не ропщу, приходи, я всё прощу” и пр. 
Без “твёрдых глаз” только почему-то.
И жутко плодовитый Михаил Танич (Танхилевич то есть) накарябал тысячи глубокомысленных наставительных текстов:
“Если любовь не сбудется, Ты поступай как хочется… /  Новая встреча лучшее  Средство от одиночества…” - вот вам сюжет всех романов с адюльтером.
…
Мечта сбывается и не сбывается.
Любовь приходит к нам порой не та-а-а… ( ! ).
Но, всё хорошее не забывается.
А всё хорошее и есть мечта” 

Классно же!
Ну, чем вам не “Анна Каренина” за три минуты, а ?
Ведь всё абсолютно то же самое, только короче.
Два притопа, три прихлопа – и готов весь лёвушкин роман.
Ну, не та любовь к нам приходит порою, “не та” ! – Что тут не понятного ?  “Любовь не та”, - и отвалите !
Под паровоз ныряйте все, кто не улавливает глубокого смысла песни.

А если б “та любовь” пришла – то и петь тогда не о чем, и толстенные романы писать тем более.

-

/26 12 2018/

-