Январь

За окнами вьюга охотится гончим псом
На жёлтые блики танцующих фонарей.
Мой дом - моя крепость, но всё-таки в этот дом
Врывается холод и лезет из всех щелей.
Я в доме одна. Тихо светит в углу камин,
Но именно светит, тепла и в помине нет.
На блюде лежит недоеденный мандарин.
Ласкает Шопен и ласкает колючий плед
Мой слух и тревожные руки. Метёт январь,
Уже две минуты с рождения января.
"Спаситель грядеши" - но так говорили встарь,
Никто его больше не ждёт. И от фонаря
Унылые тени спускаются на порог,
Мохатые, колкие. Как бы не наступить
На них ненароком, себе не изранить ног
И красным сугробы в округе не окропить.
Не буду вставать. Пусть доплавится стеарин,
Теперь и свечам не положен пчелиный воск.
А тени бегут от фарфоровых балерин,
Следы от полозьев меняют следы колёс:
То время несётся. А я замерла во вне.
И близится год восемнадцатый на штыках.
Мне чудятся, только забудусь в тревожном сне,
Кровавые звёзды на войлочных колпаках,
Мохнатые тени, растоптанные во мгле,
Разбитые лица фарфоровых балерин,
На белом столе недоеденный белый хлеб...
И запах, так пахнет пылающий керосин.
От этого запаха тошно десятки лет,
От запаха ели, затащенной на порог,
От хохота снега, когда осторожный след,
Ложится в его белизну посреди дорог.
Годами пытаюсь согреться с тех пор. Но там
За окнами хлещет вожжами, что злой ямщик
Метель мою память. И белая темнота
Меня хочет в пасть приоткрытую затащить.
Но я научусь не бояться тебя, январь,
Напрасно ты воешь как дикий, голодный зверь.
За окнами в снежной пучине горит фонарь.
Спаситель грядеши - и я открываю дверь.