Русская Мадонна. Часть 1, глава 5

          ГЛАВА ПЯТАЯ

               1

Война и мир! Как многое о них
Нам не рассказано до сей поры.
Война, когда есть общий враг,
И примирение враждующих людей.
Но есть условности в суждении таком:
Порочный ум находит выгоду во всем.
Когда же обстоятельства сильней его,
Пороку он велит уйти в подполье.
Так зарождается единый дух страны.
Порой, его зовут патриотизмом.
Но мы уйдем от громких фраз,
Чтоб описать сложнейшее явление:
На тяжкую, запутанную жизнь страны
Наложен был огонь мертвящий.

               2

Война всем задает вопросы:
Боец ты или так себе?
Чем ценен дом тебе, жилище,
И где проходит у него граница?
Врага при этом надо постигать,
Рассказами о нем не обольщаться.
Не ровен час, столкнешься с ним,
Ты должен знать его в лицо.
И главное - увидеть цель войны,
Для всех и для тебя, пока живого.
Война ведь продолженье жизни той,
Что миром ложно называлась.
Порок и святость те же в ней враги:
Борьба меж ними становится смертельной.

               3               

В душе у Любы слились воедино
Любовь к стране и человеку в ней.
Бог строго обошелся с ними,
Наслав врагов и внешних, и внутри.
Враг внешний бьет сильней, больнее,
Понятно, как бороться с ним,
Как поступить с собой должны,
Чтоб место на войне найти.
Решенье Любы зрело долго.
Ведь сыну только третий год.
Она от брака странного вдова:
У Миши нет законного отца.
Война же с легкостью всесильной
Рубила предрассудки жизни мирной.

               4

На фронт Любаша попросилась.
Для многих странен сей порыв:
Ужель усталость лет последних
Звала покончить с нею навсегда?
Тревожно Люба смотрит в лица
Людей, стремящихся на фронт.
Они должны ведь сознавать,
Что это - как самоубийство.
Без выучки, сноровки
На фронт, под пулеметы,
Тем оценить себя в один патрон.
Так не должно быть у людей.
Но разбираться с этим нет уж мочи:
Она послушна зову сердца.

               5

Чтоб Любу строго не судить,
Как и стоящих с ней в военкоматах,
Должны мы положение страны понять:
Кто мог спасти её от страшного врага?
Детей и стариков как будто забывали,
Чтоб их спасти, в окопы залегали.
Бежать, казалось, некуда уже,
Хоть многим это удавалось.
Где армия и власть неважно им.
Не ждать же немцев дома у себя.
Невзгоды, ненависть к врагу
Отвагу в людях высекали.
Беспутство власти и бессилие свое
Народ обильно кровью искупал.

               6

Война бесславная к Москве подходит.
Любаша служит в медсанбате,
Затем уж в госпитале фронтовом -
Обычное движение по службе.
Мишутка у соседки Маши.
Разлуку трудно оправдать,
Но дни суровые всему порука.
Работа санитарки ей привычна:
Уколы, жалобы, попытки утешенья -
Последнее давалось ей трудней всего.
Теперь слова какие находить,
Когда перед тобой юнцы.
Они чисты, как белые листы,
Лишь кровь алеет на белье.

               7

Вот Игорёк - вчерашний школьник.
Ему уже не бегать, в прошлом все.
Лежит без ног: как жалко тело,
Когда движенья лишено.
Глаза открыты, голова к стене,
Один он в горести безмолвной.
Все чувства в нем без слов обнажены,
Нет утешенья в безвозвратном прошлом.
Наверно, будущим, ожиданьем жил,
Как ими жить теперь – неясно.
Любаша руку на его плечо кладёт,
Чтоб буйство его горьких чувств смягчить.
Нужна ль она ему в преодолении их?
Ей трудно побороть в себе неловкость.


               8

И все ж была бравада у солдат:
Раненье легкое, беспечный нрав,
Лихое небреженье жизнью:
Стремление сбежать на фронт.
Безмолвно Люба за ними наблюдает
И в мыслям безутешным отдаётся:
Проста и непорочна молодежь,
И как убого представление о жизни.
Кураж безмерной власти победил и их,
Лишив того их, что в них должно бы быть.
Взрастила власть их для войны:
Красна, мол, смерть, коль на виду.
Не слышался в них голос изнутри,
А внешний властно им свое твердил.

               9

Была на фронте молодежь иная.
Ее Любаша называла сельской.
Война ей - сон кошмарный:
Все страшно, непонятно в нем.
Подавлен был солдат деревни.
Здоров иль ранен, он всегда
Подвоха ждал, готовился к нему.
В нем властвовал природы голос.
Из стен родных, лесов дремучих
Он ввергнут в огненное пекло.
Им помыкали все и даже рядовые:
Затравлен он, как заяц на охоте.
Всё было волчьей стаей для него,
Что окружало на войне.

               10

Нередко приходилось Любе
На поле боя раненых искать.
Кромешный ад снаружи и внутри:
Чем человека после этого пронять?
Был этот ад страшней того,
Что в детстве рисовали Любе.
Коль ты увидел на земле его,
Чего бояться там, на небесах.
Внезапно оборвется жизнь,
А с ней и мысли, что в себе носила.
Уйдут невзгоды лет прошедших,
Забытым и прощёным будешь всеми.
Живи спокойно в миг последний,
Ведь под тобой уже подведена черта.

               11

Конечно же, условны обобщенья:
Читает разные нам монологи смерть.
От человека многое зависит,
От состояния его души.
Но дух, витающий на фронте,
Нещадно подчинял себе людей.
Стихийным был, неуловимым,
Отвагу чаще у бойцов рождал.
Все жили ожиданием победы.
Ее искали во взглядах командира,
В движенье техники, раскатах канонады
И настроении бойцов с передовой.
Победа! Всем нужна хоть малая победа.
Уж нестерпима стужа ожидания ее.

               12

Бог миловал, хранил Любашу
Для будущих невзгод.
Раненье легкое, победа -
Она в Москве на десять дней.
Хотя столица уже не фронтовая,
Но жизнь трудна как никогда.
Что было – отдано победе,
Что будет – не пришло еще.
Мишутка изменился мало,
Хоть говорил уж многие слова.
И первые из них не мама, папа,
А «тетя Маша» услышала она.
Ее кольнуло болью сердце:
Ещё одна ей плата за души порыв.

               13

Порыв души – загадочная фраза.
Что кроется за ней?
Душа имеет власть над нами.
А что господствует над ней?
Ее, возможно, дух неволит.
Но это спорный разговор.
Дух делится один на многих,
Душа ж у каждого своя.
Любашина для нас понятна,
За ней следим мы много лет.
Она живёт не днём текущим,
А ожиданьем будущих времен.
Возможно, спорно утвержденье,
Но как иначе нам понять ее.

               14

Души неясные движенья
Порой нам трудно объяснить.
Не потому ли так длинны романы,
Что души их героев желают объяснить.
Ещё загадочны порывы Любы нам:
Зачем искать ей трудные пути?
Почти что все свои невзгоды,
Она могла успешно обойти.
Но о прошедшем так можно ль говорить:
Нам не известно как отзовется в будущем оно.
Любой ответ оспорить можем мы:
Ведь жизнь не прожита ещё.
Идти вперед по ней необходимо нам,
В том без доверия к себе не обойтись.

                15 

Сыночек Миша беспокоит Любу.
Не замечает в нем душевных чувств:
На ласки, что ему дарила,
Он неохотно отвечал.
Не замечала в нем и радости общенья.
Подарки от неё он неохотно брал.
В те десять дней, что дома прожила,
Не изменил он отношенье к ней –
Соседка Маша была ему родней.
Разлука ль виновата в том?
Увы, она и раньше замечала,
Что не была ему желаннее других.
И все ж надежду сохраняла:
С годами измениться все должно.

               16

Ночами Люба вспоминает
Свою прифронтовую жизнь.
И те трагичные минуты,
Что составляют суть войны.
А также мысли о войне
Средь немощи, страданий,
Что приходилось слышать ей
От раненых солдат и офицеров.
Как армии сдавались в плен.
Что нет, порой, винтовок у солдат,
Что немец и коварен, и жесток -
Нас давит мощью непомерной.
Мол наши силы вялы и слабы -
Лишь чудо может нас спасти.

               17

Любаша верила словам,
Звучавшим без утайки.
Солдатам нечего терять,
В словах не ищут оправданья.
Победа и немалая пришла.
А, значит, чудо состоялось.
Любаша ищет, в чем оно,
Созвучно ли желаньям Бога.
Сцепились силы разные в войне.
У каждой есть свой вождь.
Безбожны они обе в своей сути,
Но с ними там и здесь народ.
Их надо Богу рассудить:
«Какие силы ободрить?»

               18

Один народ суров к себе.
Вождя осознанно избрал.
Величие свое вознес он до небес.
Войной стремится подтвердить его.
Он поборол в себе извечную культуру.
Тем оправдание жестокостям нашел.
Стезей народа, избранного небом
Порядок новый хочет утвердить.
Но все его усилия напрасны -
Высокомерие противно Богу.
Ему вражда и ненависть чужда,
С ней путь к погибели бесславной.
Найдя начало надменному пути,
Легко увидеть и бессилие конца его.

               19

Другой народ безволен, вроде.
Покорен и воздействию стихий.
Дал обмануть себя посулам вожделенным,
Теперь нещадно по его счетам платил.
В своем движении державном,
Своих пределов он не осознал.
Все впереди должно быть у него,
Поэтому, наверно, и ближе Богу.
Отчаянная сила в нем живет.
В борьбе увидел он свою усладу.
Война всем стала для него:
Отрадой мести безотчетной,
Возможностью преодоления себя,
Надеждой на судьбину лучшую.

               20

Стихии, потаенные в народах,
Вступать в войну вначале не спешили.
Судьбу ее решали лишь вожди:
Их ум, коварство, лицемерье.
Кто победил меж ними ясно всем.
Теперь в войну вступали их народы.
В одном их силы уставали быстро.
В другом же долго пробуждались.
К народам и природа была не равнодушна.
Она тем помогала, кто был милее ей:
Морозы лютые косили больше тех,
Кто непривычен был для них.
Два чуда Люба видела в войне:
Прозрения ночей бессонных.

               21

И все же норов у природы
Был непростительно жесток.
Любаше не забыть морозы,
Тогда, в боях перед Москвой.
Луна и звезды освещали поле.
Скрипучий снег и ветер жёг лицо.
Дыхание прерывисто и осторожно:
Инстинкт боится холод загонять в нутро.
Привозят раненых дневного боя.
Ей страшно их отогревать.
Мороз сковал безжизненно тела -
Непрочно их ледовое единство.
В тепле его ей трудно сохранить,
В нем тленность тела проявлялась быстро.

               22

Жестокостям войны нет оправданья.
Ведь не она решает, как нам жить.
Есть логика нашего развития -
Войной ее остановить нельзя.
В энергии вражды нет оснований.
Она не может созидать, хотя …
И созидание тогда успешно,
Когда оно способно побеждать.
Жизнь – состязанье созиданий,
Их вдохновляющих иллюзий.
В них победитель не случаен,
И не война его определяет.
В начале всякого движенья
Заложен результат его.

               23

Любовь Михайловна не знает,
Как в будущем ей жить.
Она хоть и участница войны,
Но оправданья не находит ей.
Пусть роль ее в войне пассивна:
Последствия лишь устраняет.
Она ж всегда стремилась к жизни
Созвучной и ее желаньям.
Пока ж она – солдат в халате
И знает цену послабленьям.
Свободе мысли оправданья нет:
Ей надо ждать созвучного момента.
Так, после долгих размышлений,
Готова Люба к новым испытаниям.

               24

Все мысли вольные забыты.
Она при новом назначенье:
Воронеж, госпиталь армейский.
Она подвластна дисциплине строгой.
Усталость от войны не та,
Что накопилась в жизни мирной:
Нет воли посидеть одной,
Нет мочи для бессонной ночи.
Потоку раненых нет конца.
Их стоны буднично - привычны.
Работа в том, чтоб тело оживлять,
Для ратных дел и будней трудовых.
Солдаты не юнцы уже - бойцы,
Любаше с ними легче.

               25

Воронеж жил войной привычно.
Везде солдаты, техника сражений.
Меж ними суетился житель мирный,
Ища свой вечный интерес.
Где помогал, где вопрошал,
Судьбу свою определить стремился:
Узнать, где остановится война,
Чем жертвовать ему придется.
Усталость, недоверие в лице,
К заботам прежним тяготенье,
И ожидание неотвратимого конца -
Судьбе готов он подчиниться.
Её должны определить две силы:
Одна уж здесь, другая на подходе.

               26

Так человек простой, советский
По наковальне маялся неспешно.
Он знал, что по нему ударит молот,
Лишь позабыть себя не может,
Хоть всеми позабыт давно.
Он все давно уж потерял,
Что смыслом жизни ощущалось.
Осталась, правда, жизнь сама,
Пора и с ней определяться.
Так обнаженье человека
Достигло своего предела.
Что хорошо, что плохо в нем
Решат события войны,
Фронтами поделившими Россию.

               27

Враг наступал.
Любаше ясно было,
Что город вряд ли устоит.
Беда привычна и трагична,
Но и в пространстве тоже наше чудо.
Враг растечется по его просторам,
Попробуй, собери потом:
Врагу сопротивляться будет легче
В условиях безбрежного пространства.
Ему откроется множество дорог,
Он может выбирать себе любую.
Обман немалый в том таится,
Когда сопротивления движенью нет
И обольщение ликует свой недолгий век.

               28

В момент угрозы окруженья
Решенья зреют быстро.
Приказ Любаше: раненых везти
На излечение в Москву.
Садовое кольцо у трех вокзалов,
Где мрачной Сухаревки дух витает.
В старинном здании, как во дворце,
Приют надежный от боев и смерти
Находят раненые фронтовики.
К Любаше радость подступила.
Ей ясно было без сомнений:
Покончено с дорогами войны.
Она к ним не вернется больше.
Искать пути иные будет в жизни.

               29

Хотя война кровавая отныне
Закончилась для Любы навсегда.
Все ж страх, рождаемый боями,
В ней будет долго пребывать.
Во сне, забвении глубоком,
Она нередко будет ощущать
Убогость, уязвимость тела
Перед лицом бытующих угроз.
Тогда в ней оживал инстинкт:
Хотелось жить любой ценой.
Она боялась за себя,
За воевавших на фронтах войны:
Ужели страх, почти животный,
Поселится в них навсегда.

               30

Счастье военное многим загадка,
Хоть примитивно как перст.
Жив - это счастье, конечно,
Ведь пуля тебя не берет.
Если такое с тобою случилось,
Значит ты нужен на этой земле:
Дело творить, любить и плодиться
За не пришедших с войны.
Удача твоя - это их неудача,
Войне не бывать без потерь.
Счастье такое бывает непрочным,
В прятки играть с ним нельзя.
Чтобы покоя в душе не терять,
Ушедшим из жизни долги отдавай.

               31

Как жить? Теперь решала Люба.
О многом ей надо размышлять.
Работу, трудности с ребенком
И множество иных проблем
Она, конечно, одолеет,
Но хочет знать она  - зачем?
Хоть о вопросе этом и читала,
Но ранее его себе не задавала.
Теперь о важности ответа
Она не забывала никогда.
Война, как видно, подвела ее
К желанью осознанья жизни:
Тот воз, что лёгким ей казался,
Взывал к логичным оправданьям.

               32

До той поры жила Любаша,
Ведомая врожденным чувством:
Любовью к тем, кто рядом с ней,
И долгом помогать другому.
Но чувства стали подводить ее,
Наверно, им мешали мысли:
Достойна ли она решать,
Что нужно в самом деле человеку.
Она вертелась в зле людском,
Старалась быть ему помехой.
Оно ж росло и вширь, и в глубь,
Ее толкая к трудному решению:
Забыться, жить как все,
Иль избранным путем идти?