Пилигрим - венок сонетов

1.
Монах в миру, в походе – пилигрим,
Забыв совсем о радостях покоя,
В Пространство посылает алгоритм
Спасения в Потоп в Ковчеге Ноя.

Любой цветок поёт рассвету гимн,
Льёт солнце на восходы краски,    
Тепло своё для роста и для ласки,
Энергию программную для Схим.

И Пилигрим за Посохом вступив
В пределы неизведанности нив
Все тяготы, лишения без стона

Отправит под Создателя резец,
Как промежуточный у странствий образец,
В Пространства и безвременья каноны.

2.
Пространства и безвременья каноны,
Как лотос в медитациях у сидх*, 
В безмолвии, при поиске короны,
На матрице оставит только штрих.

Но этот штрих, как лифт в октавах мозга,
Закинет в неизведанности край,         
В оазис, где свой караван-сарай,
А пилигрим в нём Падишах и розга.    

Он Мастер Йоги и Пророк от Бога,
В словах его одно величье слога
Без примеси обыденных харизм.

Скрипичный ключ у музыки органной,            
И блюз-звучание мелодий филигранных,
В них образ Божий, хоть он и не зрим

3.
В них образ божий, хоть он и не зрим
В них Истины Всевышнего уроки.
Когда Душа горит и всюду дым,      
В молчанье превращались жизни сроки.

И не кричит никто, что Смерть, горим…
В словах ведь правда то как Свет, то лжива.
Не сражены, а это, значит, живы,
Что толку от никчемных  пантомим.

У стада есть название толпа,
Ведёт пастух. Монаха - лишь тропа.
Всегда один, в своём уме, без клона.

Его ведёт от Знанья только цель, 
Хотя всегда на мушке сквозь прицел -
К Любви одной влеченье, как Закону.               

4.
К Любви одной влеченье, как Закону
Возможно лишь свободным существом,
Кто не привязан к стаду, его стону
По пище и общению с крестом.   

В творенье Блага нет препятствий, кроме   
Служенья Высшей Воли каждый миг.
Твой каждый день в сознанье – это ринг,
Где ты с собой сражаешься, не в коме.

Свобода – Дар, она лишь для творенья,
Даётся каждому для пробужденья,
Чтобы познать, кто Дьявол, Серафим…

Монах в миру – ответственность и личность,
Свобода Воли и Души лиричность,
Он - воин Света, как и Третий Рим.

5.   
Он воин Света, как и Третий Рим, -
Положен рунами на белый ватман.
В них образы миров (не в толще призм),
Что славятся Волхвами (Правь). Волхв - Брахман.

Смысл Православия – на чём стоим,
Когда от будней мы уходим окаянных, -
Прозренья шанс, но не в глазах  стеклянных
С девизом, что пожрать и с кем поспим…

Меняются природы времена,
Но не ржавеют мысли-стремена -
За листопадами пурга всё заметает.

Не ропщет пилигрим во тьме в ночи,
Не мерзнут и за пазухой ключи.   
Что Истину для встречных раскрывают.

6.
Что Истину для встречных раскрывает?..
В толпе: – не оступиться б, мысль одна,
Шагать и блеять, голоса срывая
За зрелище,  корыто (для раба).

Здесь пастухи себя не надрывают:
Шагаешь на убой, и ладно – друг,
Один, как все. Для всех единый круг -
Петля, и шкуру с мехом не сдирают.

Но пилигрим – надежды слабой тень,
Не льёт наветы на чужой плетень,
Лишь шелуху со слов иуд сдирает.

Среди волков и пастухов – звезда,
Его боятся эти, как всегда,      
Ведь не мечтатель-фантазёр - но знает

7.
Ведь не мечтатель-фантазёр – но знает,
Как начертать священные слова,
Что выплывают молча из сказаний,
Когда защиты сыплется канва.

Из немоты и слепоты предстанет
На суд ума, как чудо из чудес,
Срывая ниц всё волшебство небес,
Секреты Истины и Высшего Посланья.

Они ж барьеры пастухам и волкам,
Живут что с нами без любви и толка.
Они – та дверь, что открывает Сим.

И голограммы от иллюзий наших
Уже подсказка та, что стала старше,
Как различать на лицах тени (грим)

8.
Как различать на лицах тени (грим)?..
Они умны и совершенны тоже
(Умельцами засеян этот Рим) -
Раскрашены умело – всё на роже,

Хочу, по-матушке, сказать всем «блин»!
Могу по-русски (будет чуть иначе),
Но… всё равно, решаема задача,
Ведь только клином вышибают клин.

Задача не проста, и пауз не бывает,
И морду бить нельзя – она  страдает…
И с кем ещё меня б Судьба свела? 

Заклятья, как пример, - он груз на плечи.
Для пилигрима Посох - не калечить,
Быть на Пути без страха за дела

9.
Быть на Пути без страха за дела
Невозмутимым, и когда угрозы,         
И ждать времён, чтоб сказка расцвела.
Писать стихи, ведь остальное проза.
 
Уже летит в пространстве та стрела,
В болото, к нам, где море по колено.
Пусть не страшат наветы и измены,
В мирах других их Доля - для кола.

В оркестре барабан судьбы и ритмы
Не заглушат у скрипки песнь молитвы,
Высокое не спрячешь в рукава.

Нет – фанатизму и безумью Рока,
И клятва не нужна, как суть зарока, -         
Дорога многих здесь с ума свела

10.
Дорога многих здесь с ума свела.
Не выбирала, кто длинней, короче…
Не измеряла градусы угла, 
Когда весь мир за гранью время корчит.

А без ума беснуются тела,
Им радуется только в Нави Нечисть,
Которой всё равно, кого калечить, -
Была бы с ядом тонкая игла.

А в Яви биороботы, как знак,
Что, кто без Доли, явный чей-то брак,
Кто навредил тут, проявив беспечность.

Зачем всем ждать, когда исчезнет боль
(Чтобы познать частицу Жизни – соль),      
В цене одно – упрямства бесконечность

11.
В цене одно – упрямства бесконечность
В познанье мира, самого себя.
И пусть проявится, в итоге, безупречность,
Когда поймёшь суть счастья, всех любя.

И у Судьбы в страницах, видя вечность,
Сшиваешь стопкой, ведь идти на Суд
(Не тот, что нынче на земле иуд).
А в тот, где  с Совестью и Честью, Честность.

Я в зеркалах не вижу отраженья,      
Еще в мозгах, по-прежнему, сомненья,   
Но я уже поверил – Мир не плох.

Я выбираю новый вектор цели,
Где соловьиные встречают трели,
А Пилигрим, как Мастер у эпох

12.
А Пилигрим, как Мастер у эпох      
Отобран мною в эталон сравнений.
И я там тоже где-то между строк,
С одним из многих очень личных мнений.

Не вызвал в Бытие переполох,
В словах не проявилась лжи банальность,
Действительность (а в зеркалах РЕ-альность)
Мне подсказала - я ещё не сдох.

Мир наш здесь в ожидании распада,
Войны, которая как крик из Ада,
Расскажет всем, кто в свете вор и лох.

Лишь пилигрим с беспечною улыбкой
Уходит вдаль стиха по строчкам зыбким -
То рыцарь, то беЗстрашный скоморох

 
13.
То рыцарь, то беЗстрашный скоморох,
Он и нигде, но и всегда, где надо.
В лесу он вектор (на деревьях мох),
Покажет Путь и нищему и стаду.

С наградами не дружит – этих крох
Не признаёт (Что, мёртвому припарки?),
Последней он поделится цигаркой
И чаркой с другом, тоже (кто не плох).

Пусть в строчках, как  последняя черта,
Звучит в веках познания мечта
И узнавания Пути, как Млечность.

Здесь Образ для людей, в нём пилигрим -      
Нацелен на божественный экстрим.
Он утверждает только человечность

14.
Он утверждает только человечность,
Хотя сравним с ним ядерный фугас.
В миру предпочитает неизвестность, 
Ведь был в разведке, но ушёл в запас.

И пусть вокруг нехоженая местность,
Язык аборигена не знаком,
Следы ещё не скрытые песком -
Всегда так было: там, где люди, тесно.

Здесь тоже будет (но потом) иначе,
Мы ничего из прошлого не спрячем.
И после Третьего придёт Четвёртый Рим.

Как было раньше, в моде лишь Свобода.
В Единстве с ней, как Дар от Бога Рода,   
Монах  в миру, в походе – пилигрим.

15.
Монах в миру, в походе – пилигрим -
Пространства и безвременья каноны.
В них  образ Божий, хоть он и не зрим,
К Любви одной влеченье, как Закону.

Он воин Света, как и третий Рим,
Что Истину для встречных раскрывает.
Ведь не мечтатель-фантазёр – но знает,
Как различать на лицах тени (грим).

Быть на Пути без страха за дела -
Дорога многих здесь с ума свела.
В цене одно – упрямства бесконечность.

А пилигрим, как Мастер и у эпох,
То рыцарь, то беЗстрашный скоморох, -
Он утверждает только человечность.

*Сидх – экспериментирующий йог, который достигает совершенства путем усилий над собой, ведь они, как и йоги, осуществляют тройной контроль – над своим дыханием, над умом и своим семенем. Он вольный мыслитель и революционер, неподвластный влиянию догмы или ритуала. Сидхами называют мастеров, достигших последней третьей ступени. Это человек, достигший высочайшей ступени самореализации. Индийские – последователи Шивы, величайшего из Сиддхов