Имя на поэтической поверке. Борис Чичибабин

     Такие строчки стихотворения запоминается навсегда, раз их, услышав, от них образно говоря,  «идёт мороз по коже».

«Одним стихам вовек не потускнеть,
да сколько их останется, однако.
Я так устал! Как раб или собака.
Сними с меня усталость, матерь Смерть».

     Замечательный, русский поэт Борис Алексеевич Чичибабин (16.01.1923 – 15.12.1994) всю жизнь  прожил на Украине, где он родился в 1923 году в г.Кременчуге. В жизни, по паспорту, носил фамилию отчима - Полушин, а как поэт печатался под фамилией матери – Чичибабин.

Борис Алексеевич воспитывался в семье офицера. До 1930 года семья  жила в посёлке Рогань под  Харьковом, где Борис пошёл в школу. В 1935 году Полушины переехали в г.Чугуев, где отчим получил должность начштаба эскадрильи Чугуевской школы пилотов.

Борис учился в чугуевской школе с 5-го по 10-ый класс. Здесь он постоянно посещал литературный кружок, публиковал свои стихи в школьной и даже городской газете под псевдонимом Борис-Рифмач. По окончанию школы Борис Чичибабин поступил на исторический факультет Харьковского университета.

Но война прервала занятия. Когда началась война, отчим вывез пасынка г.Батайск, где устроил его токарем в авиаремонтные мастерские.

     В ноябре 1942 года Борис Алексеевич был призван в армию, служил солдатом 35-го зенитного стрелкового полка в Грузинской ССР. В начале 1943 года поступил в школу авиаспециалистов в г.Гонбори. С июля 1943 года до самой Победы, служил механиком по авиаприборам, в разных авиационных частях. Несколько месяцев после Победы, занимал такую же должность в Чугуевском авиаучилище, затем был демобилизован по болезни (варикозное расширение вен с трофическими язвами).
Демобилизовавшись, в 1945 году, поступил на филологический факультет харьковского университета. Через год в июне 1946 года арест. Приговор -5 лет – «за антисоветскую агитацию».

Предположительно причиной ареста были стихи, где были такие строки, которые не понравились чекистам, в ироническом стихотворении «Мать моя посадница»:

«Пропечи страну дотла,
Песня – поножовщина,
Чтоб на землю не пришла
Новая ежовщина!»

После, почти, двухлетнего, (с июня 1946 года по март 1948 года) следствия, (Лубянка, Бутырская и Лефортовская тюрьмы, Борис Чичибабин был направлен, для отбытия пятилетнего срока в Вятлаг, Кировской области.

В тюрьме Борис Чичибабин написал известное стихотворение «Красные помидоры» а в лагере, стихотворение, ставшее песней «Махорка
 
     «Красные помидоры».

Кончусь, останусь жив ли,-
чем зарастёт провал?
В Игоревом Путивле
выгорела трава.

Школьные  коридоры –
тихие, не звенят…
Красные помидоры
кушайте без меня.

Как я дожил до прозы
с горькою головой?
Вечером на допросы
водит меня конвой.

Лестницы, коридоры,
хитрые письмена…
Красные помидоры
кушайте без меня.
1946 год. Тюрьма.

          «Махорка».
Меняю хлеб на горькую затяжку,
родимый дым приснился и запах.
И жить легко, и пропадать не тяжко
с курящейся цигаркою в зубах.

Я знал давно, задумчивый и зоркий,
что неспроста, простужен и сердит,
и в корешках, и в листиках махорки
мохнатый дьявол жмётся и сидит.

А здесь, среди чахоточного быта,
где холод лют, а хижины мокры,
все искушенья жизни позабытой
для нас остались в пригоршне махры.

Горсть табаку, газетная полоска –
какое счастье проще и полней?
И вдруг во рту погаснет папироска,
и заскучает воля обо мне.

Один из тех, что «ну давай покурим»,
сболтнёт, печаль надеждой осквернив,
что у ворот задумавшихся тюрем
нам остаются рады и верны.

А мне и так не жалко и не горько.
Я не хочу нечаянных порук.
Дымись дотла, душа моя махорка,
мой дорогой и ядовитый друг.
1946 год. Вятлаг.

     В1949 году родители Бориса Чичибабина отправили его стихи в «Огонёк». И консультантка редакции прислала ответ «по поручению товарища Суркова».
Ответ абсолютно стандартный, какие многие получали в прежние годы. Так вот оценивая стихи, как плохие и беспомощные и фактически, уговаривая Чичибабина не писать вовсе, консультантка решила его утешить. «Ведь вы работаете, тов. Чичибабин. Ваш труд, кем бы вы ни были, нужен, полезен стране и народу, ведь не только писатели и поэты нужны Родине».


     Горькая ирония в том, что именно в это время Чичибабин  был «нужен Родине» в качестве заключённого Вятлага, на лесоповале. На свободу, в Харьков, Борис Чичибабин вышел в 1951 году. Долгое время был разнорабочим, около года проработал в Харьковском театре русской драмы подсобным рабочим сцены, потом окончил бухгалтерские курсы, которые были самым быстрым и доступным способом получить специальность.

Ярый противник сталинизма, Борис Чичибабин, в 1959 году, написал яркое стихотворение «Клянусь на знамени весёлом» , имеющем второе название:

      «Не умер Сталин».

Однако радоваться рано-
и пусть орёт иной оракул,
что не болеть зажившим ранам,
что не вернуться злым оравам,
что труп врага уже не знамя,
что я рискую быть отсталым,
пусть он орёт, - а я – то знаю:
не умер Сталин.

Как будто дело всё в убитых,
в безвестно канувших на Север-
а разве веку не в убыток
то зло, что он в сердцах посеял?
Пока есть бедность и богатство,
пока мы лгать не перестанем
и не отучимся бояться,-
не умер Сталин.

Пока во лжи неукротимы
сидят холёные, как ханы,
антисемитские кретины
и государственные хамы,
покуда взяточник заносчив
и волокитчик беспечален,
пока добычи ждёт доносчик,-
не умер Сталин.

И не по старой ли привычке
невежды стали наготове-
навешать всяческие лычки
на свежее и молодое?
У славы путь неодинаков.
пока на радость сытым стаям
подонки травят Пастернаков,-
не умер Сталин.

А в нас самих, труслив и хищен,
не дух ли сталинский таится,
когда мы истины не ищем,
а только нового боимся?
Я на неправду чёртом ринусь,
не уступлю в бою со старым,
но как тут быть, когда внутри нас
не умер Сталин?

Клянусь на знамени весёлом
сражаться праведно и честно,
что будет путь мой крут и солон,
пока исчадье не исчезло,
что не сверну, и не покаюсь,
и не скажусь в бою усталым,
пока дышу я и покамест
не умер Сталин.
1959 год.

     Первый сборник стихов «Молодость» выпустил в 1963 году, в Москве, на излёте «оттепели». В 1966 году Бориса Чичибабина приняли в Союз писателей СССР, одну из рекомендаций написал детский поэт Самуил Маршак.

     В 1968 году Борис Алексеевич снова попал в опалу, по настоянию КГБ, власть закрыла в Харькове, руководимую им литературную студию, а в 1973 году,
Борис Чичибабин был исключён из Союза писателей СССР за стихи «Памяти Твардовского», «Солженицыну», «Галичу», и «С Украиной в крови я живу на земле Украины».

В 1974 году поэта вызывали в КГБ. Там ему пришлось подписать предупреждение о том, что, если он продолжит распространять самиздатовскую литературу и читать стихи антисоветского содержания, на него может быть заведено дело.

     На страницы печати Борис Алексеевич вернулся лишь в 1987 году, одновременно с восстановлением  в рядах Союза Писателей СССР.

     В середине 80-х у Бориса Чичибабина вышли два сборника стихов: «Мои шестидесятые» изд./Днепро и «Колокол» за счёт автора. Большие подборки стихов были опубликованы в журналах: «Новый мир», «Знамя», «Звезда», «Юность». Поэт участвует в работе общества «Мемориал», даёт интервью, совершает поездки в Италию, в Израиль.

     Среди друзей Бориса Чичибабина были: Б.Слуцкий, С.Маршак, И.Эренбург, В,Шкловский, А.Галич. Он переписывался с ними, был у них в гостях ,в Москве. Посвящал им свои стихи.
Вот одно примечательное стихотворение, из двух, посвящённых Александру Галичу:

 «Посмертная благодарность А.А.Галичу».

Чем сердцу русскому утещиться?
Кому печаль свою расскажем?
Мы все рабы в своём отечестве,
но с революционным стажем.

Во лжи и страхе как не бейся я,
а никуда от них не денусь.
Спасибо, русская поэзия:
ты не покинула в беде нас.

В разгар всемирного угарища,
когда в стране царили рыла,
нам песни Александра Галича
пора абсурдная дарила.

Теперь, у сердца бесконвойного
став одесную и ошую,
нам говорят друзья покойного,
что он украл судьбу чужую.

Я мало знал его, и с вами я
о сём предмете не толкую-
но надо ж Божие призвание,
чтоб выбрать именно такую!

Возможно ли по воле случая,
испив испуг смерторежимца,
послав к чертям благополучие,
на подвиг певческий решиться?

Не знаю впредь, предам ли, струшу ли:
страна у нас передовая,-
но как мы песни эти слушали,
из уст в уста передовая!

Как их боялись – вот какая вещь-
врали, хапужники, невежды!
Спасибо, Александр Аркадьевич,
от нашей выжившей надежды.
1988год.

     Бориса Чичибабина, в 1993году пригласили принять участие в вечере памяти Александра Галича в Центральном Доме Литератора, он закончил своё выступление стихотворением: «Посмертная благодарность А.А.Галичу». Последние строки он произнёс, повернувшись лицом, к большому портрету Галича. Возникло ощущение, что Александр Аркадьевич слышит его.

Примечательно, что Чичибабин и Галич, скончались в один день, 15 декабря, с разницей в 17 лет, первый в 1994 году, второй в 1977 году.

     В 1990 году Борис Чичибабин стал лауреатом Государственной премии СССР за сборник стихотворений «Колокола».

     Осенью1994 года Борис Чичибабин принимал участие в поэтическом вечере, организованном «Литературной газетой», в киноконцертном зале «Октябрь», в Москве, и полностью показанному по Центральному телевидению.

Борис Чичибабин читал своё стихотворение,
«Плач по утраченной Родине» - которое ему, непременно, нужно было прочесть перед переполненным залом и телекамерами. И он прочёл:

С мороза душу в адский жар
впихнули голышом:
я с родины не уезжал -
за что ж её лишён?

Драмой были окрашены последние 2 года жизни Бориса Чичибабина, он мучительно переживал распад Советского Союза:

     «Плач по утраченной родине».

Судьбе не крикнешь: «Чур – чура,
не мне держать ответ!»
Что было родиной вчера,
того сегодня нет.

Я плачу в мире не о той,
которую не зря
назвали, споря с немотой,
империею зла,

но о другой, стовековой,
чей звон в душе снежист,
всегда грядущей, за кого
мы отдавали жизнь.

С мороза душу в адский жар
впихнули голышом:
я с родины не уезжал-
за что ж её лишён?

Какой нас дьявол ввёл в соблазн
и мы – то кто при нём?
Но в мире нет её пространств
и нет её времён

Исчезла вдруг с лица земли
тайком в один из дней,
а мы, как надо, не смогли
и попрощаться с ней.

Что больше нет её, понять
живому не дано:
ведь родина – она как мать,
она и мы - одно…

В её снегах смеялась смерть
с косою за плечом
и, отобрав руду и нефть,
поила первачом.

Её судили стар и мал,
и барды, и князья,
но, проклиная, каждый знал,
что без неё нельзя.

И тот, кто клял, душою креп
и прозревал вину,
и рад был украинский хлеб
молдавскому вину.

К нам обернулась бездной высь,
и меркнет Божий свет…
Мы в той отчизне родились,
которой больше нет.

     Через полтора месяца после вступления выступления в Москве Бориса Чичибабина не стало.
     Он скончался, в возрасте 71 года, 15-го декабря 1994 года в г. Харькове, где прожил всю послевоенную жизнь, проработав бухгалтером в трамвайно-троллейбусном управлении, вплоть до пенсионного возраста, а точнее - старшим мастером материально- заготовительной службы (попросту - счетоводом).
 Не дожил, менее месяца, до своего 72 дня рождения.
Похоронен на 2-ом кладбище Харькова.

Нам осталось от этого светлого и замечательного поэта, кроме изумительных стихов, на добрую память и мучительные вопросы, обращённые к людям:

«Я русский поэт. Я всегда жил в Харькове и никуда из него не уезжал. Но стал человеком без Родины. Потому что моя Родина - это большая страна, и для этой страны я писал свои стихи.
А теперь меня хотят границей отделить от русской культуры, русской литературы. Конечно, гораздо легче всё/сломать. Но тот, кому дано лишь ломать, создавать не способен.

     Я сразу понял, что наши реформы - чистая конструкция, потому что опять все делается без любви, без Бога, без желания добра каждому отдельному человеку»

     Когда кто-нибудь начинал мямлить о реформах и обретённой наконец свободе - Борис Чичибабин давал достойный отпор, говоря:

     «А у нас у всех ложное понимание свободы. Я не могу быть свободным, когда гибнет культура, когда одна порочная мораль заменяется другой, когда газеты и журналы под угрозой закрытия, когда люди перестают читать книги.
Я не могу оставаться безучастным, когда всё подвергается уничтожению и осмеянию. Это и есть революция. Новые ниспровергатели готовы сбросить с корабля современности не только отжившее, но и все талантливое, живое, что было до них».

     Отсюда чичибабинское отрицание буржуазности:

«Ещё не спала чешуя с нас,
но, всем соблазнам вопреки,
поэзия и буржуазность -
принципиальные враги».

     Ему было омерзительно не столько буржуазность, сколько культа буржуазности её зацикленность на брюхе, на разврате, её жестокость и равнодушие к прочим смертным, не сумевшим или не успевшим схватить жар-птицу.

    Он ещё в 1991 году почуял, что современная русская буржуазность антихудожественна, бездуховна, способна поглотить все вокруг, пожрать самой себя, культуру, страну, наконец. Борис Чичибабин об этом говорил, его не слышали.

Кричал - не верили, сталинскому зеку, диссиденту, натерпевшись от коммунистов по самые ноздри. Когда услышали, приклеили «красный ярлык « и продолжали жить как жили.

     Борис Чичибабин - писал, что зачем стихи, если они не о главном, если после них в мире не прибавится, хоть на капельку доброты и любви, а жизнь не станет, хоть чуть-чуть одухотворённее и гармоничнее.

     В заключение хочу полностью процитировать стихотворение Бориса Чичибабина, написанное им в состоянии сильной депрессии в 1967 году, в связи с житейскими неурядицами, со строк которого, начал писать заметку, о творческом и жизненном пути Бориса Чичибабина:

               ***
Сними с меня усталость, матерь Смерть.
Я не прошу награды за работу,
но ниспошли остуду и дремоту
на моё тело, длинное как жердь.

Я так устал. Мне стало все равно,
Ко мне всего на три часа из суток
приходит сон, томителен и чуток,
и в сон желанье смерти вселено.

Мне книгу зла читать невмоготу,
а книга блага вся перелисталась.
О матерь Смерть, сними с меня усталость,
покрой рядном худую наготу.

На лоб и грудь дохни своим ледком,
дай отдохнуть светло и беспробудно.
Я так устал. Мне сроду было трудно,
что всем другим привычно и легко.

Я верил в дух, безумен и упрям,
я Бога звал  и видел ад воочью,
и рвётся тело в судорогах ночью,
и кровь из носу хлещёт по утрам.

Одним стихам вовек не потускнеть,
да сколько их останется, однако.
Я так устал! Как раб или собака.
Сними с меня усталость, матерь Смерть.
1967 год.

     В конце жизни Борис Чичибабин писал: «Я всегда знал, что я самый счастливый человек на свете, разве может быть большее счастье в жизни, чем знать, что твои стихи услышаны, что они нашли отклик и обрели друзей.

     Спасибо всем, кто любит мои стихи. Я до сих пор не могу поверить, что они пришли к людям, что их печатают, читают, слушают, что их – вот чудо! – кто-то любит. Ведь людей любящих стихи, я убеждён в этом – неизмеримо меньше, чем людей, пишущих».

Память о Борисе Алексеевиче Чичибабине была увековечена на родной земле.

     Именем Чичибабина, названа улица, 8-го Съезда Советов, в центре г. Харькова, в районе Госпрома, на которой он жил в 1950-х годах.
На этой улице, названной в его честь, сооружена мемориальная доска со скульптурным портретом поэта.
Мемориальная доска установлена также на доме, в котором жил и умер поэт.
В Харькове ежегодно проводится поэтический фестиваль – Чичибабинские чтения.
В Чугуевской общеобразовательной школе №1, есть музей Б.А.Чичибабина.

     Посмертно Борис Алексеевич Чичибабин награждён орденом «За заслуги» III степени, в 1998 году.

Из поэтического наследия Бориса Чичибабина.

            ***
Меня одолевает острое
и давящее чувство осени.
Живу на даче, как на острове.
и все; друзья меня забросили.

Ни с кем не пью, не философствую,
забыл и знать, как сердце влюбчиво.
Долбаю землю пересохшую
да перечитываю Тютчева.

В слепую глубь ломлюсь напористо
и не тужу о вдохновении,
а по утрам трясусь на поезде
служить в трамвайном управлении.

В обед слоняюсь по базарам,
где жмот зовёт меня папашей,
и весь мой мир засыпан жаром
и золотом листвы опавшей…

Не вижу снов, не слышу зова,
и будням я не вождь, а данник.
Как на себя, гляжу на дальних,
а на себя  как на чужого.

С меня, как с гаврика на следствии,
слетает позы позолота.
Никто  ни завтра, ни впоследствии
не постучит в мои ворота.

Я просто я. А был, наверное,
как все;, придуман ненароком.
Всё тише, всё обыкновеннее
я разговариваю с Богом.
1965

              ***
Живу на даче. Жизнь чудна. Своё повидло.
А между тем ещё одна душа погибла.

У мира прорва бедолаг: о сей минуте
кого-то держат в кандалах, как при Малюте.

Я только-только дотяну вот эту строчку,
а кровь людская не одну зальёт сорочку.

Уже за мной стучатся в дверь, уже торопят,
и что ни враг-то лютый зверь, что друг-то робот.

Покойся в сердце, мой Толстой, не рвись, не буйствуй,
мы все привычною стезёй проходим путь свой.

Глядим с тоскою, запёрты, вослед ушедшим,
что льда у лета, доброты просить у женщин.

Какое пламя на плечах! С ним нету сладу,
принять бы яду натощак, принять бы яду.

И ты, любовь моя, и ты- ладони, губы ль,-
от повседневной маяты идёшь на убыль.

Как смертью веки сведены, как смертью веки,
так все живём на свете мы в двадцатом веке.

Не зря грозой ревёт Господь в глухие уши:
-Бросайте всё! Пусть гибнет плоть. Спасайте души!

                ***
Кто - в панике, кто -в ярости,
а главная беда,
Что были мы товарищи,
а стали господа.

Ох, господа и дамы!
Рассыпался наш дом-
Бог весть теперь куда мы
несёмся и бредём.

Боюсь при свете свечек
смотреть на образа:
на лицах человечьих
звериные глаза.

В сердцах не сохранится
братающая высь,
коль русский с украинцем
спасаться разошлись.

Но злом налиты чащи
и смерть уже в крови,
а всё спасенье наше
в согласье и любви.

Не стану бить поклоны
ни трону, ни рублю-
в любимую влюблённый
 всё сущее люблю.

Спешу сказать всем людям,
кто в смуте не оглох,
что если мы полюбим-
то в нас воскреснет Бог.

Сойдёт тогда легко с нас
проклятие времён,
и исцелённый космос
мы в жизнь свою вернём.

Попробуйте – влюбитесь,-
иного не дано,-
и станете как витязь,
кем зло побеждено.

С души спадёт дремота,
остепенится прыть.
Нельзя, любя кого – то
весь мир не полюбить.
1991г.

              ***
Исповедальным стихом не украшен,
Никому я не враг, не злодей.
За Кавказским отторженным кряжем
Каждый день убивают людей.


Вся – то жизнь наша в смуте и страхе
И, военным железом звеня,
Не в Абхазии, так в Карабахе
Каждый день убивают меня.

Убивают, людей, не считая,
И в приевшейся гонке годов
Не держу перед злобой щита я
И давно уже к смерти готов.

Видно, без толку водит нас бес –то
В завирюхе безжизненных лет
Никуда я не трогался с места-
Дом остался, а родины нет.

Ни стихов там не слышно, ни мессы,
Только митинга вечного гам,
И кружат нас мошнастые бесы
По истории бывшей кругам.

Из души нашей выжата воля,
К вечным книгам пропал интерес,
И кричу и не вижу того я,
Кому нужен  мой стих позарез.

И в зверином оскале и вое
Мы уже не Христова родня,
И кричу и не вижу того я,
Кто хотел бы услышать меня.

Не мои – ни пространство, ни время,
Ни с обугленной вестью тетрадь.
Не под силу мне бренности бремя,
Но от бесов грешно умирать,

Быть не может земля без пророка.
Дай же сил мне, - Кого - то молю,-
Чтоб не смог я покинуть до срока
Обречённую землю мою.
1994 г.