Наш образ жизни

        Из-за вкуса к экстренным непосильным задачам, которые каждый раз оказывались нам всё-таки под силу, мы пренебрегаем условиями жизни, питанием, миримся с лагерным видом наших городов и селений, с состоянием дорог, с превращением простора в сплошную свалку, с неменьшим засорением голов временными уродливыми идеологическими постройками. Заботы о разумном внешнем и внутреннем обустройстве нам скучны именно потому что не требуют пьянящего напряжения сверхсил. Мы чувствуем себя избранниками истории и ждем ее призыва. Как ни отчаивается наш школьный учитель перед пассивным классом, который и не желает учиться и разболтан, сильнее уверенное знание, что пробьет час, и некое высшее требование соберет этих недорослей вокруг общего дела.

            В. Бибихин.


       Вот такая черта характера русского и вот такие они, наши ставки. Сразу тянет спросить: плохо это или хорошо? Сразу, кое-кого тянет ответить - плохо, ужасно плохо, а кое-кого тянет воодушевиться и даже очень - вот какие мы альтруисты!
       Но сначала наверное, нужно хотя бы признать, что "вот так есть" - вот так нам в руки положена наша судьба - вот так вот. На наших бескрайних просторах, не только географических, но и временных, даже если кто захочет жить не по закону этому, его обяжут. Или - обвяжут, повяжут временем рассыпанным на разные части по разным углам жития нашего, сделают это тихо и незаметно, исподволь - через материал, материю самой нашей жизни. Кто ещё не ощутил на себе этого, тот - глупец.
       Некоторые, конечно, сбегают. И большинство, исходя из той же самой проблемы, собственно. Так принять или сбежать? Возникает фантом Кьеркегора с его "или-или".
       Но давайте сначала повторим вслед за Бибихином: сперва увидеть, а не где-то чувствовать там исподволь. Увидеть по возможности ясно...
Но ведь и увидеть ясно тоже не дают, - через что увидишь тут ясно? "Спим" мы значительную часть нашей жизни и в сонном ворочаньи существуем. Годами мы тихоходны на многое, ну а как время подвига приходит, что тогда мы быстры? Нет, тоже тихоходны, только мощны.
       Вспомним образ нашего Ильи-Муромца: спал на печи 30 лет(считай уже богатырь - столько проспать! да это и есть богатырство по-нашему - физиологическая мощь - во сне, в загуле, в подвиге), а беда пришла проснулся и... "разметал всех врагов". Потом, наверное, снова заснул, скучно ведь... Мощи влить себя совсем некуда.
       Я когда-то, помнится русскую проблему выражала двумя словами: нечем и некуда. А так - "всё хорошо"...
       Но и разгадка ведь должна быть у этого - что мы есть такое?
Мы есть - общее, так исторически сложилось, повелось на Руси - так единственно завоевалось. И как раз это "общее" мы и видим, то в лежачем положении, то в стоячем. В лежачем оно - "общак" - не дом, не гостиница, а общежитие, ну а в худших вариантах - конюшня, стойло, притон или вертеп; в стоячем оно - именно "общее" со всеми его достоинствами, то есть - подвиг, героизм, усилие вверх приподняться над стойлом нашем. Так и живём как Ваньки-встаньки, чередуя "общак" и "общее", как по сути одно, только собранное вокруг какого-то действия или не собранное. Нас толкают и мы падаем, "ворочаемся в грязи" (Башлачёв), нас бьют до нельзя - вспоминаем о принципах и встаём - "приподнимаемся"(Башлачёв).
       На "общее" в России делать ставку только и возможно, всё остальное проваливается с треском или "рассасывается само собой". В России нельзя сделать ставку на форму - себе же дороже будет. И так мы и не научились в истории, так и не взяли этот барьер.

       Но где нет формы, там нет индивидуальности, нет завершения ничему, нет завершённости. Возьмитесь за что угодно - у нас всё не завершено. "Половина дороги" - нам имя. И пока половину строим мы эту - мы хорошие. А как переходим к той, что достроить не способны, превращаемся в свиней. Русский человек никогда не превращается в хищника - вы заметили это? Русский человек превращается в свинью. Наш демонизм заключён в нашем свинстве и распущенности, это не демонизм западного толка. Нет, нет, это собственноручно изобретённый, "доморощенный" демонизм - распущенности всех границ. А было что распускать, были границы? В том-то и дело, что в нашем человеческих состояниях, все наши границы по отношению к нашим внутренним переживаниям оказываются формальными или поверхностными, надуманными, и потому как только наше "нутро" устаёт их нести и выполнять, оно тотчас же, как вполне естественное и неокультуренное по-настоящему нутро, даёт о себе знать. Хамство, свинство, грубость, тупость, слабость, лень, разгильдяйство - вот наши бесы. Все они пасутся на том, что алмаз нашей души не обработан, так что у кого есть этот алмаз, он всё равно, хоть и сверкает, но не там, так здесь, обвивается этими демонами, ну а кого его нет, тот представляет из себя лишь их наглядное "безобразие".
      Мы - не ограниченные, мы - безграничные... как та лужа, которая зияет в нашем дворе.

      В каком смысле здесь имеется ввиду завершённость, когда я пишу - завершенность? Завершенность как понятность. Мы мало понятны друг другу и себе, крайне мало понятны. Мы - невнятны.
      Наша речь течёт, от одного места реки к какому-то другому месту той же реки, но с каких островов она начинается и куда она течёт, мы не знаем. Нашу речь разливает в половодье, затягивает в водовороты, обрывает в полёт водопадов, но наша речь - всегда течёт, всегда - река. Наша речь - сплошное становление, как и мы сами.
      Вот уже долгие годы своей истории мы становимся, но кем и чем?
Кажется, что все устали об этом задумываться, так долго мы уже "течём". Пора бы наконец-то кем-то и стать, кем-то определённым.
Но вот тут с нами случается незадача.
      Как писал Владимир Владимирович Маяковский - "кем же мне стать?" Как известно конкретная определённость отбрасывает всё, что не попадает в её границы, само определение есть известного рода "отсечение", но наша "широкая душа" такое не в состоянии претерпеть - уж лучше никем, но с массой потенциальных возможностей, чем явственно выраженным кем-то без привычного горизонта во все стороны. Тут наш предел. Не надуманный, теперь уже, а настоящий. Тут мы упёрлись и упираемся - "ни пяди врагу".
      "Позади Москва" - метафизика души нашей - отступать некуда.