Предел?!

О, Боже, как мне одиноко! –
Лететь строкой в неведомую высь.
Слезой кропить сей миг жестокий.
Гнать, крадучись, по стуже жизни мысль.
…Мне – долгий век пустыни тёмен
законами неписанных систем.
Бывает, рядом, лучик томен,
лишь, шёпотом до излучений тем?!

Печаль нирваны – чей-то, идол
ночами на песке средь тишины.
Столь много горечи я видел –
чем гейзерами в память вхожи сны.
Они надрывно рвут расклады
секунд, минут, часов недель и дней,
что, Боже мой, кричу: «Не надо!»
А морок окончательно сильней

утюжит мою плоть и душу
сарказмом одиночества тугим.
И средь ночей я воплем трушу,
чтоб не желать подобного другим.
Сожмёт тоска моё предсердье
крапивной лихорадкой маеты.
Теряю под собой суть тверди,
принадлежащей стопам суеты.

Падением – полётны сроки,
а болью приземлений тела кладь.
Ну, молвил кто, что не жестокий
сей мир, а в океанах сонна гладь?!
Вот, вновь, скрутили боли в скобку:
ближайший срок утерян навсегда.
Я вкусен хвори – как похлёбка?!
Предсмертная удобная еда!

Порог страданий – выше, выше:
дням одиночества печальней стать.
Зачем Господь поэта в нише
закрыл «болезной», может, кто сказать?!
… О, Боже, как мне одиноко! –
Лететь строкой в неведомую высь.
Слезой кропить сей миг жестокий.
Гнать, крадучись, по стуже жизни мысль.

                ***