Конец шамана. Инсценировка

Действующие лица:
Ведущий – одет в костюм конца 19 века. На нём могут быть надеты сюртук, косоворотка, сапоги, а могут пиджак с шалевым воротником, шёлковая рубашка, брюки и ботинки. Он читает стихи от имени автора, манера чтения – классическое повествование, с передачей характерных особенностей речи образов.
Ильга – одета в летнее национальное платье, натура женственная, но требовательная к себе и другим. Часто бывает импульсивной, может мгновенно переходить от радости к печали и наоборот.
Данила – на нём косоворотка, пояс, холщовые брюки, заправленные в сапоги, картуз. Простой, без лишних комплексов, быстро принимающий решения, молодой крестьянский парень.
Елдан – одет в сценическое шаманское одеяние, которое в разных сценах должно быть разным. Постоянно в движении, подозрителен, жесток, хитёр и скрытен, речь проста, на людях постоянно разыгрывает сцены, чтобы укрепить свою власть. В монологе с идолом, в главе «Елдан», показывает своё истинное нутро.
Устинья – одета в длинное узорчатое платье с платком на голове. Открыта душой к людям, но непреклонна в вопросах веры и нравственности. Ум живой и проницательный. Символ одухотворённости.
Ерошка с Васькой – одеты в простую летнюю одежду, не обязательно национального стиля. Они - весёлые, но бесшабашные ребята, с детской натурой.
Инсценировка не является обязательной. Всё в ней можно менять в соответствии со своими возможностями, сценарным замыслом и режиссурой, за исключением текста самой поэмы.
При сокращённом составе действующих лиц:
Ведущий - читает текст за себя, Данилу и Ваську с Ерошкой.
Ильга – за себя и Устинью.
Елдан – играет только себя.
- При театрализации (инсценировке) поэмы необходимы мизансцены, игра актёров-чтецов, раскрывающих характеры героев.
- При прочтении поэмы выстраивать мизансцены не обязательно. Все действующие лица выступают в роли чтецов.
Инсценировка
 Занавес открыт. В глубине сцены, слева, стоит деревянный идол, рядом с ним - два кавалоза. Перед ним сложен небольшой костёр, с электрической имитацией огня. Вокруг костра лежат брёвна, на которые можно садиться, в одно из них воткнут топор. Под экраном - обласок с веслом, рядом с ним стоят камыши с головками и листьями. На первом плане, у авансцены, стоят несколько чурок, которые чтецы обыгрывают во время мизансцен. Справа от них, почти на авансцене, стоит столик ведущего, кресло. На столике горит настольная лампа, не гаснущая во время световой динамики инсценировки, и бутафорские чернильница с пером. 
 У правых кулис, в глубине сцены, стоит чум. Он соединён с закулисным пространством сцены. Из него герои театрального действия появляются на сцене, в нём они исчезают, уходя со сцены. Ведущий, участники ансамбля Варг Кара и В.П. Тузакова выходят на сцену из кулис.
 Звучат нарастающие звуки бубна и варгана. На экране мелькают картины Сибири: тайга, лось, медведь, белка на дереве, озеро, Обь, летят чайки, лебеди и др. Звуки варгана и бубна стихают. В национальном костюме на сцену выходит В.П. Тузакова и поёт песню «019. Мат чвэчом» (Моя земля). Здесь, и далее, песни взяты с диска «Обские напевы Нарымского края 2015 г», порядковые номера соответствуют песням на диске.
Голос ведущего: (на последних аккордах песни)

«Зимою, замерзая
в чуме,
И летом – в дождик или
зной,
Тайгою день и ночь
кочуя,
Искал он счастья, предок
мой».

(А. Немтушкин)

 Заиграла балалайка. На экране показываются фотографии строительства Обь-Енисейского канала, царя Николая второго (материал есть в интернете). На сцену выходят ведущий и Данила с балалайкой. Данила садится на бревно, возле костра, имитируя игру на балалайке.
 Ведущий садится за столик, открывает книгу «Конец шамана». Первое восьмистишие читает из книги, далее без неё. Читает бодро, с пафосом, иногда делая паузы. Во время пауз звуки балалайки звучат громче.

Ведущий:
Задумал как-то русский царь
Сосватать Обь за «Енисея»,
И, как всегда бывало встарь,
Издал указ, за Русь радея.
Канал в тайге, где нет дорог,
Честной народ, не усомнившись,
Пообещал построить в срок,
За длинный рубль подрядившись.

Две речки – Кеть и Малый Кас,
Притоки главных рек Сибири,
Где и «Макар телят не пас»,
Соединить в одну решили.
Крепили срубом берега,
На шлюзы лиственницы клали –
Монарх велел, чтоб на века
Канал сибирский создавали.

Встаёт из-за столика, прохаживается по сцене.

Обь-Енисейский водный путь
Великой стройкой объявили,
А чтобы время не тянуть,
Канал с утра до ночи рыли.
За труд подённый мужикам
Копеек семьдесят давали,
А токарям и кузнецам
Целковый даже начисляли.

Вначале жили кое-как:
Трава – постель, пеньки – подушки,
Потом построили барак,
Больницу, баню, склад, избушки.
Людей нагнали, словно мух,
Баландой скверною кормили,
А, испустивших Божий дух,
Крестясь, в могилах хоронили.

За восемь лет, что шёл крепёж,
В делах житейских было всяко:
Болезни, голод, бунт и вошь,
Дела частенько шли двояко,
Но главный враг был – комары,
От коих негде было скрыться,
И тучи чёрной мошкары,
Исподтишка, кусавшей лица.

Показывает рукой на Данилу.
Народ лишения терпел,
Ругая всех и вся, негоже,
А кто на вольности был смел,
Бежали к вдовушкам пригожим,
Иль в юрты к местным остякам, *
На положение изгоя,
Но, всё равно, ни тут, ни там –
Нигде им не было покоя.

Балалайка смолкает. Ведущий садится за столик. Данила, на последних словах ведущего, вешает балалайку за спину, берёт в правую руку топор, играет им, как саблей, подходит к чуркам, втыкает топор в чурку. Ставит одну ногу на чурку, скрестив руки на колене. Читает текст, глядя в зал. Иногда он подходит к ведущему, как бы рассказывая ему своё повествование.

Данила: (глядит в зал)
В одной из шлюзовых бригад,
Работал плотником Данила.
Сбежать он тоже был бы рад,
Пока кондрашка не хватила,
Да всё товарища искал, –
Один рекой бежать боялся, –
Но от судьбы не убежал: (громко и с ужасом)
С лесов строительных сорвался.

Удивлённо.
Но жив остался. Видно, он (подходит к ведущему)
В рубашке розовой родился,
Коль не погиб, а в долгий сон,
Как звери в спячку, погрузился.
В больнице местные врачи (на зрителя)
Диагностировали кому,
Но, как ни бились, не могли
Вернуть сознание больному.

На экране появляется портрет и дом барона Аминова.
Начальник ведомства барон (смотрит и показывает на экран)
Бьорк Александрович Аминов, *
В двух экспедициях пешком            
Прошедший путь тропой звериной,
Был инженер и старожил               
Обь-Енисейского канала, 
За что в народе получил
Крутую кличку Генерала (поворачивается к зрителям).

Когда о коме он узнал,
Жалея плотника Данилу,
Прорабу строго приказал: (грозит кулаком)
– «Лечить, а не зарыть в могилу!»
А тот, с ухмылкой на губах,
С бароном, вроде, согласился,
Но, усомнившись во врачах,
Искать целителя пустился (громко).
Держа топор на плече, исчезает в чуме.

***

Одновременно с уходом Данилы раздаётся звук бубна и варгана. На экране мелькают кадры: чум, медведь, тайга, река.
 
Ведущий:
А в это время, близ Кети,
В низовьях речки Ломоватой,
На стан, где жили остяки,
Медведь ворвался бесноватый.
Поранил лапой двух собак,
Убил домашнюю косулю,
Ревя, как бешеный варнак, *
Он сам себя обрёк на пулю.

Ходит по сцене.
Спасая свой остяцкий стан,
Свершив обряд, из суеверья,
Шаман, по имени Елдан (громкий выстрел из ружья, варган и бубен смолкают),
Убил взбесившегося зверя.
Медвежью шкуру посолив (радостно потирает руки),
Со старшей дочкой сел на лодку,
На Генеральский стан приплыв,
Отдал трофей в обмен на водку.

 Заиграла балалайка, ведущий быстро садится за столик.
А «ухмыльнувшийся» прораб,
Поймав его, сказал шаману:
– "У нас в больнице Божий раб 
Неделю спит, как плотник спьяну,
Так я прошу тебя, дружок,
Верни из комы душу в тело,
А не вернёшь, не дай-то Бог,
Как бы твоя не отлетела!»

Раздаётся дикий хохот, ведущий под звуки балалайки быстро уходит в кулисы.

                Тот свет

На экране шаманский бубен, раздаются звуки варгана. В шаманском одеянии, с бубном в руках из шалаша на сцену входит Елдан. Подыгрывая варгану на бубне, он делает несколько характерных движений и прыжков. Первое четверостишие читает почти шёпотом, доверительно, разъясняя глубокую разницу между шаманами, второе - громко, с гордостью.

Ерлан:
«Сумпы’тыль куп» – шаман-остяк,
Всю жизнь шаманит в чуме белом,
«Камытыры’ль куп» – чёрный маг,
Камлает духам только в сером.
Елдан не просто в сером жил (показывает на чум),
Но, в раж войдя, под звуки бубна,
С самим Торумом * говорил (показывает на идола),
Душой впадая в транс прилюдно (бубен и варган смолкаютО.

Елдан: (бежит к костру и читает громко, скороговоркой)
Когда чиновник приказал
Явиться с дочерью к Даниле,
Перечить тот ему не стал,
А подчинился грубой силе.
Каждое предложение читает раздельно.
Больного вынеся во двор,
Водой обрызгал из колодца,
От бересты разжёг костёр (костёр на сцене вспыхивает),
И стал за жизнь его бороться.

Вновь раздаются звуки варгана. Елдан сначала разогревает бубен у костра, затем камлает, выкрикивая нечленораздельные звуки. Ходит скачками вокруг костра. К нему присоединяется мужская группа ансамбля Варг Кара с бубнами в руках и исполняет «Танец бубна». Шаман несколько раз ударяет в свой бубен, танцоры эхом повторяют его звуковой рисунок. Ритм танца убыстряется, затем замедляется. Танцоры, двигаясь как тени, молча ходят вокруг шамана, он пытается вырваться из круга.

Елдан:
Призывно пел и голосил (постоянно бегает внутри живого круга),
Шептал Даниле что-то в ушко,
У духов помощи просил,
Стуча по бубну колотушкой.
Истошно дуя в свой варган, *
Надев бубенчики на косы,
Для пущей важности шаман (громко)
Дурман-траву на угли бросил.
На экране пламенем вспыхнул костёр, шаман вырывается из мужского круга, покачиваясь и тяжело дыша.

Лиловый дым от травки вмиг
Наполнил ядами дыханье,
В мозги шаманские проник,
Затмив неясностью сознанье.
Схватив потухший уголёк,
Он с дочкой Ильгой * попрощался,
Оставил жизнь, и… за порог,
В загробный мир душой умчался (в изнеможении падает).

Танцоры, резко и быстро ударяя в бубны, уходят со сцены. На экране проносятся фантасмагорические кадры животных, растений, речки. Появляется кадр: паук на паутине. Сверху на лежащего шамана падает сеть, связанная из крепких верёвок, и канат, с узлами. Узлы нужны для того, чтобы легче по нему лазить.

***
Елдан очнулся, берётся за сеть, поднимается по ней, виснет и раскачивается, озираясь по сторонам, читает текст. В этой главе сеть надо обыграть, как границу между мирами.

Елдан:
Не раз шаманская душа,
Стрелою в тонкий мир летала,
Из летаргического сна
Людей обратно возвращала.
Влетев в неведомый туннель,
Где благодать лучом струилась,
Как на цветок мохнатый шмель,
На берег речки приземлилась (слезает с сети, раздаются булькающие звуки воды).

Река делила Божью Твердь
На плотный мир и мир духовный.
В одном жила Старуха Смерть,
Другой был Господу покорный.
Шамана чёрная душа (подходит к канату залазит на него),
Не ощущая тяжесть тела,
Тихонько фибрами шурша,
Бесовский заговор запела:

– «Как синим дымом уголька
Огонь желает насладиться,
Так пусть ко мне издалека
Душа Данилы устремится» (раздаются раскаты грома, сверкнула молния, Ерлан спрыгивает с каната, бежит за сеть).
В ответ болезная душа
Из ниоткуда появилась,
Перед Елданом, мельтеша,
С печальной просьбой обратилась:

Сеть заколыхалась. Елдан смотрит вверх.
Голос Данилы: (искажённый эхом)
– «Когда вернёшься в жизнь, Елдан,
Сокрой мой прах в могильной нише,
Поскольку тело моё там
Уже не к жизни, к смерти ближе.
Я в мир духовный улечу,
И там, от века и до века,
Я буду жить, как захочу,
А не юродивым калекой».
 
Елдан лезет на сеть, раскачивается на ней, задрав голову кверху.

Елдан: (кричит)
– «Ты, паря, что?.. в своём уме?
– Душа шамана возразила, –
Верну здоровье я тебе,
И кровь опять забьётся в жилах.
А в мир иной ты не уйдёшь (смеётся),
Поскольку жизни срок не вышел (грозит кулаком и показывает фигу).
Вернись назад, ядрёна вошь,
Покуда тело ещё дышит! (Соскакивает на пол, подбегает к канату, раскручивает его «бочкой».)

Недаром Ильга, дочь моя,
Взывает к духам, что есть мочи,
Скажу, тебе я, не тая,
Давно уж девка замуж хочет.
Я за тебя её отдам (кричит, задрав голову),
Но, если ты её обманешь (останавливает канат),
Гроша за жизнь твою не дам,
К чертям собачьим в кому канешь».

Голос Данилы: (с эхом)
– «Ну, что ж, Елдан, твоя взяла,
– Сказал Данила, – Слово – дело!
Коль ты берёшь меня в зятья,
Согласен я вернуться в тело».
Сумбурная краткая какофония звуков. Елдан берёт бубен, ударяет в него в такт стихам. Канат и сеть поднимаются.
Елдан: (скороговоркой)
И, тотчас, будто в рану соль,
Иль нож кривой в него вонзился,
Через страдания и боль,
Данила в тело воротился.

Говорит медленно и нежно.
А Ильга, в транс себя введя,
Душой войдя Даниле в душу,
Примерив боль ту на себя,
Из тела выгнала наружу.
Балалайка заиграла плясовую, Елдан пляшет.
Голос ведущего:            
Данила сам на ноги встал,
С улыбкой Ильге поклонился,
Поцеловав её в уста, 
К врачам в больницу удалился.

Елдан: (продолжая плясать)
Шаман же, водку прихватив,
Немедля, с дочкой сел на лодку,
"Водички огненной" испив,
Запел, горланя во всю глотку:

Балалайка смолкла. Елдан, крадучись, восьмёркой, ходит вокруг чурок, поёт под варган.

 –"Иду я по лесу зелёному.
Собака бежит впереди.
А вот большой медведь лезет на дорожку,
И мне надо его убить.
Ружьё моё хорошо! (Звучит выстрел)
Я в него попал, и ах, как потекла кровь!" *

Под звуки варгана Елдан скрывается в чуме. В.П. Тузакова исполняет песню «018 Меджел надет» (Песня охотника).

                Ильга

На сцену с перевязанной головой выходит Данила, садится на чурку, страдая от боли. Звучит грустная музыка на балалайке.

Данила:
Леченья срок давно истёк,
Но боль в груди не проходила,
Скуля, как брошенный щенок,
Порой с ума сходил Данила.
К тому же, иволгою в сон
Ночами Ильга прилетала,
Зовя его за горизонт,
Счастливой жизни обещала.

Решив бежать, он денег дал (ходит по сцене быстрыми шагами)
Старшому шлюзовой бригады,
Чтоб тот начальству не сказал
И не чинил ему преграды.
Садится в обласок, работает веслом, говорит быстро, с волнением.
Потом врача перехитрил,
Сказав, что хочет искупаться,
А сам по речке вниз уплыл,
Где начались его мытарства.

Всю ночь, от жара весь в поту (говорит устало),
Искал Данила дым от чума,
Иль староверскую избу,
Потомков старца Аввакума, *
А утром, телом поостыв,
В бреду душевного страданья,
На воду вёсла опустив,
Упал на днище без сознанья.
Игра на балалайке обрывается. Данила падает на дно обласка.

***
На экране буря на реке, волны, орёл в небе. Завывания ветра. На сцену выходит ведущий, садится за столик.

Ведущий:
В кривой излучине Кети,
Где звери ходят к водопою,
И сети ставят остяки,
Гроза шумела над рекою.
В её бушующих ветрах,
Орлан, застывший на мгновенье,
Увидел лодку на волнах,
С лежащим телом на сиденье.

Река, бросала в борт волну,
Срывала вёсла из уключин,
Старалась, челн пустить ко дну,
Торжествовала, пену вспучив.
Орлан на лодку камнем пал,
Желая тело клюнуть слёту,
Но снизу выстрел прозвучал,
Прервавший хищную охоту.
 
Громкий выстрел.
То Ильга, сидя в обласке,
Орлана сбив, прямой наводкой,
Оставив сети, налегке,
Вдогонку бросилась за лодкой.
Схватив её одной рукой,         
Другой гребя к косе песчаной,
Остячка выиграла бой
С орлом и с речкой окаянной.
 
На сцену выбегает Илга с платком на голове, целится, стреляет из ружья, подбегает к обласку, вытаскивает из него Данилу.

Ильга:
Причалив к берегу скорей,
Больного наземь положила,
И обомлела… перед ней
Лежал бездыханный Данила.
Звучит грустная, красивая музыка на балалайке. Ильга поднимает голову Данилы, прижимает его к груди, обнимает, целует, надрывно кричит, как по покойнику.
Ильга:
Убрав со лба холодный пот,
Предвестник смертного начала,
Боясь, что он сейчас умрёт,
Она по-бабьи зарыдала (плачет и причитает, оголяет плечо).
Потом, раздевшись донага,
Обняв главу его руками,
Собою грела, как могла,
Целуя жаркими губами.

Данила очнулся, рубашка расстёгнута, срывает повязку со своей головы и платок с Ильги, берёт её на руки, несёт на первый план.

Ведущий: (радостно)
Девичьей нежности испив (Данила целует Ильгу),
Данила духом оживился,
Живое лоно ощутив,
Инстинкту жизни подчинился.
Музыка смолкает. Данила ставит Ильгу на чурку, берёт её руки в свои, целует их, смотрит ей в глаза.
Ведущий: Затем, обняв девичий стан,
Он ей сказал с душевной болью:
Данила:  – «Как зверь, я в твой попал капкан,
Но не стремлюсь опять на волю.
Когда ты в прошлый раз вошла
В моё израненное тело,
Ты так мне душу обожгла,
Что та чуть в рай не отлетела».

Ведущий: Стесняясь Ильги, как дитя,
В наряде грешного Адама,
Данила вскрикнул: Данила: «За тебя (падает на колени),
Случись несчастье, жизнь отдам я!
Не отвергай моей мечты,
Зови меня своим супругом,
И дай ответ скорей, а ты
Согласна стать моей подругой?"

Ильга соскакивает с чурки, Данила становится на её место. Ильга падает перед Данилой на колени.

Ведущий: С румянцем Евы на лице,
Она сказала: Ильга: «Голубь ясный,
Гадая в детстве на кольце,
Увидев в нём твой лик прекрасный,
Тогда уже я поняла,
Что только ты мне в жизни нужен,
И каждый день тебя ждала,
Как лето ждёт глухарка в стужу.
 
Как нитка вьётся за иглой,
Так буду я тебе подвластна,
На просьбу, стать твоей женой (вскакивает),
Ответ мой твёрдый: я согласна!»
Данила соскакивает с чурки, обнимает и прижимает к себе Ильгу.
Ведущий: Услышав Ильгины слова,
В пылу взаимного влеченья,
Он целовал её в уста,
Отдавшись сладостным мученьям.

Ильга: (со счастливой улыбкой смотрит в зал, а Данила садится в обласок)
Когда затих любовный пыл,
Под шёпот волн уснул Данила (Ильга встаёт на колени, крестится),
А Ильга у небесных сил
Благословения просила.
Ведущий: Впервые в жизни дочь тайги (читает значительно, с чувством)
Не к духу – к Богу обратилась,
Нательный крестик, сняв с груди,
Христу с усердием молилась.

Ильга идёт к Даниле, садится в обласок рядом с ним, во время песни оба играют немую сцену влюблённых.
На сцену выходит В.П. Тузакова и исполняет «025. Чингыл лер» (Лебединую песню). Напев и запись В.Тузаковой, перевод И. Коробейниковой. Ансамбль Варг Кара под песню исполняет «Танец девушек». После песни все уходят со сцены. 
    
                Елдан

Звучит варган. Сверху падают сеть и канат, на сцене появляется Елдан, вешает на идола связку сухих чебаков, падает перед ним на колени. Читает одержимо, то шёпотом, то с криком, то злорадно, с горящими глазами, подкрепляя свои слова резкими движениями. Варган и бубен стихают.

Елдан:
Шаман Елдан был одержим
Нечистой силой от рожденья,
От коей тени рядом с ним (ловит невидимые тени)
Витали, словно приведенья.
На неугодных порчу слал (колдует),
Врагам в охоте строил козни,
Других шаманов умерщвлял,
Вонзая в куклы оных гвозди (показывает).

Из старой высохшей ветлы (ходит вокруг истукана)
Срубил фигуру истукана,
Не видя в том большой хулы,
Сказал, что он – хранитель стана.
Назвав его «Обской Старик», *
Глазами рыбьими украсил,
И, словно тот свирепый бык,
Рогами лоб обезобразил.

Елдан то лезет по сети вверх, то качается на канате, то садится на чурку. Читает так, как будто всё происходит с ним сейчас.

Камлая, тело покидал,
Но наблюдал за ним снаружи,
А в тело демонов пускал,
Чтоб те решали его нужды.
Шаману часто не везло,
Хотя о нём гремела слава,
Поскольку вся родня его
Кровосмешением страдала.

Порок селился в душах тех,
Кто издевался над природой,
Рождая в семьях за их грех,
Умалишённых и уродов.
Сваты, тревожа вновь, и вновь,   
Уже не раз травили душу,
Но женихов родная кровь 
Могла в семье родить кликушу.

Шум толпы, ликование. Сеть и канат поднимаются, Елдан замер. На сцене появляется ведущий, садится за столик.

Ведущий: (радостно)
И, вдруг, как гром средь бела дня,
Молва по чумам пробежала: (делает руки рупором)
 – "С рыбалки Ильга привезла
Данилу беглого с канала!"
Балалайка играет плясовую. Елдан подпрыгнул, издал крики радости и, напевая без слов, заплясал вокруг костра.
Ведущий: (радостно)
Поняв, что это неспроста (показывает на Елдана),
Он заплясал вокруг чувала, *
Да так, что трубка изо рта
В огонь, пылающий упала.

На сцену выбегают Данила и Ильга с ружьём за спиной, бросаются Елдану в ноги.

Елдан:
– «Привет, Данилка дорогой! (Перестаёт плясать, поднимает их с колен.)
Тебя на стройке, право слово,
Не укусил ли клещ худой,
Коль навестил меня, седого? (Обнимает Данилу и ведёт обоих к костру.)
А ну-ка, милый, проходи,
Пока светило остывает,
На мягких шкурах отдохни,
В ногах ведь правды не бывает".
   
Ведущий:
Но тот шамана перебил: (балалайка смолкла)
Данила:
– «Прошу, Елдан, не торопиться (вместе с Ильгой становятся перед ним на колени).
Ты мне у речки предложил               
На старшей дочери жениться.
Так вот, момент такой настал –
Беру я Ильгу твою в жёны,
И, как у речки обещал,
Прошусь в зятья, бия поклоны».
 
Елдан замер от неожиданности. Данила и Ильга кланяются.

Ведущий:
Шаман чуть было не упал
От предложения Данилы,
Обняв его, он закричал:
Елдан: (испускает радостный возглас, шлёпает себя по ляжкам, срывает с Ильги ружьё, стреляет вверх)
– «Даю согласие, мой милый!
Не верил я, что ты придёшь,
Просить моё благословенье,
Но раз пришёл, ядрёна вошь,
Отведай наше угощенье.

Хохочет, обнимает обоих, отдаёт ружьё обратно.

А, ну-ка, Ильга, мать зови,
Чтоб оценила нашу силу,
Как с того света в женихи
Вернули мы с тобой Данилу (хохочет).
Эй, Евдокия, выходи,
Встречай-ка, тёща, зятя с дочкой,
На счастье их благослови,
Чтобы родили нам сыночка (хохочет).

Из чума выбегает Евдокия, радостная и взволнованная.

Евдокия:
Родная доченька моя (обнимает и целует обоих, осеняя крестом),
Не зря молилась я ночами,
Чтоб у тебя была семья,
И муж любимый за плечами.
А ты, Данила, ей под стать,
Что говорить, хорош собою,
Но коли зятем хочешь стать,
Люби её и, Бог с тобою.

Елдан ведёт всех к чувалу, садится вместе с ними на лавку.

Елдан:
Не ожидал я, мой зятёк,
Что обещание ты сдержишь,
Что не пустился наутёк,
Несчастных вдов в постели нежить (смеясь, хлопает его по плечу).
Не верил я, что ты придёшь
Просить моё благословенье,
Но раз пришёл, ядрёна вошь,
Отведай наше угощенье».

В.П. Тузакова исполняет песня «019. Мат чвэчом» (Моя земля), рассказ М. Тагаевой, напев и запись В. Тузаковой, перевод И. Коробейниковой.  Под песню на сцену выходит ансамбль, накрывает импровизированный стол, головы молодых украшают венками цветов. Вместо чучел и муляжей может быть плоская картонная бутафория.

Ведущий: (торжественно представляет названия блюд)
Подали суп из глухаря (несут чучело глухаря),
В брусничном соке осетрину (несут муляж большого осетра),
Стерлядку, нельму, два гуся (несут муляжи рыб и чучело гуся),
Муксун копчёный, солонину (несут).
Всю ночь у жаркого костра
Хмельные гости дружно ели,
Все поют хором:
И, вплоть до самого утра,
Под «монопольку» * песни пели.

Играет варган. Все берутся за руки.
Поют или читают речитативом: (обыгрывая мизансценами)
Первый: – "Иду я по лесу зелёному.
Второй:      Собака бежит впереди.
Третий:      Там есть ручей,
Куда приходит пить большой сохатый.
Четвёртый: Сел я и жду зверя.
Пятый:        Темно стало, я ничего не вижу.
Шестой:      Но вот затрещала земля, и идёт он.
Все хором:  Я выстрелил – и попал!"

Звучат несколько выстрелов из ружья. Все с криками и визгами исчезают в чуме.
В.П.Тузакова исполняет песню «002. Айга, тулдэ», (Ой, ружьё) Под неё мужская группа ансамбля Варг Кара исполняет «Танец охотников».

         Селькупы

На сцене за столиком ведущий. Читает свой главный монолог. Во время монолога он встаёт из-за столика, прохаживается по авансцене, сопровождая чтение жестикуляцией. На экране сменяют друг друга портреты Ивана Грозного, бояр, Петра 1, князей, воинов-остяков. Кадр застывает на картине Сурикова «Покорение Сибири Ермаком».

Ведущий:
Ещё задолго до Петра
Российским северным соседом
Считалась Пегая Орда
Остяко-Кетских самоедов. *
Веками здесь она жила,
Заветы чтя уральских предков,
Немногочисленной была,
Но коренной сибирской веткой.

Когда Ермак разбил татар,
Орда сражалась у Нарыма,
Держа Московии удар,
Как Спарта древняя от Рима.               
Четыре сотни смельчаков,
Ведомых в бой селькупом Воней, *
Остановили казаков,
Не подчиняясь царской воле.

Кучумский данник Таузак, *
Попав к славянам в плен, поведал,
Что царь российский, хоть и враг, 
Достоин славы и победы.
Мол, сам селькупский псевдо бог
Дал указание шаманам,
Чтоб весь народ их выжить смог,
Без боя сдаться христианам.

Но, как бы ни был грозен враг,
Ордынцы бились так умело,
Что их охотничий тесак
Устал рубить казачье тело.
Тогда из ружей казаки
Селькупской кровью лес залили,
С тех пор и платят остяки
Пушной ясак царю России.

Царь брал одиннадцать с души,
А воеводы – двадцать шкурок,
Из-за чего народ в глуши
Стал ненавидеть самодуров.
К тому же местные князцы
От орд татарских моду взяли:
Кто долг не отдал им в ларцы,
На год в холопы забирали. *

В Тобольске правил в те года
Потомок Рюрика, боярин,
Когда-то близкий друг Петра,
Известный князь Матвей Гагарин.
Готовясь тайно оторвать
Сибирь от матушки России,
Он вознамерился в ней стать
Великим ханом и мессией.

Из древних капищ остяков,
Изъяв всё золото шаманов,
Петру дал тридцать сундуков,
Себе взял горы из курганов.
Своим – урок, врагам – на страх,
В угоду чаяньям народа,
Распял царь вора на цепях,
Сказав: «В семье не без урода!»

Народ таёжный ликовал,
Санкт-Петербург палил из пушек,
А Пётр под музыку плясал,
Помин души, справляя тут же.
Весь род Гагаринский сидел
На тех поминках устрашённый,
И возражать царю не смел,
Как вор Матвей, главы лишённый.

Селькупы, ханты и манси
Шаманский культ считали главным,
Но, под давлением Руси, 
Народом стали православным.
Скрывая в тайне имена,
Под русским именем  крестились,
Душой уверовав в Христа,
Кресты нательные носили.

Геройский помня путь Орды,
Восстать разрозненно пытались,
Но, дальше сборища толпы,
В борьбе за власть не поднимались.
Не раз, поверженные в прах,
Они зализывали раны,
А власть над ними в племенах
Князцы держали да шаманы (быстро уходит за кулисы).

В.П. Тузакова исполняет песню «019. Мат чвэчом» (Моя земля).

                Дух Торум

На сцену из шалаша выходит Елдан с дымящей трубкой во рту, Данила с балалайкой, Ильга в монисто. Елдан и Данила садятся на чурки лицом к залу. Данила с ружьём. Ильга садится Даниле на колени.
Елдан: ((показывает трубкойна Данилу)
Желая зятю угодить ,
Чтоб не подался в староверы,
Шаман решил его сразить
Дарами, данными без меры (снимает ружьё с плеча Данилы).
Купил курковое ружьё,
Поправил травами здоровье,
Капканы сделал на зверьё,
И дал охотничье угодье.

Ружьё Даниле он купил (ставит ружьё на пол)
В «Мануфактуре» на канале,
Где всех, кто шкурки приносил,
Сначала водкой угощали (щёлкает себе по горлу),
Затем, уткнув ружьишко в пол (показывает),
Собольи шкурки стопкой клали,
Когда ровнялся с горкой ствол,
Ружьё барыги отдавали (отдаёт Даниле ружьё).

Данила: (чмокая Ильгу в щёку)
Данила, выбившись из сил,
Избушку новую построил,
В тайге сохатого убил,
Орех кедровых заготовил.
Мечтая денег накопить,
Решил охотою заняться,
А чтобы честь по чести жить,   
Намеревался обвенчаться (целует Ильгу).

Ильга:
А Ильга павой расцвела (крутится вокруг Данилы),
Пред ним на цыпочках ходила,
Была мила и весела (играет с ним, щекочет, он смеётся),
За что любил её Данила.
Припасы, делая к зиме,
Рвала чернику на болоте,
Солила рыбу в тузлуке, *
С утра до ночи – вся в работе.

Удары грома. Данила, глядя вверх. уходит со сцены. Сверху падают сеть и канат. Ильга, прикрывая голову руками, вскрикивает и прячется за отца.

Голос ведущего из-за кулис:
И, вдруг, откуда-то из туч (удар грома),
Она услышала упрёки (сильный удар грома)
Гаснет свет. В темноте у идола загораются глаза, он начинает качаться.
Голос ведущего: (с эхом)
О том, что рок судьбы могуч,
И всё имеет свои сроки:
– «Ты мне с рожденья отдана,
А спишь в постели с русским мужем.
Очнись, неверная жена,
Тебе не муж, а бубен нужен!»

Раздаётся удар грома. На сцене включается свет. Идол стоит на месте с горящими глазами до конца главы.

Ильга: (от страха закрыв лицо руками)
Внезапно голос замолчал,
Как будто в нём погасли свечи,
Он только в Ильге прозвучал,
Никто другой не слышал речи.
Забыв домашние дела (падает перед отцом на колени),
Она к Елдану прибежала,
И, от волнения дрожа,
О страшной вести рассказала.

Елдан: (отталкивает её, вскакивает на чурку)
 – «Не надо, Ильга, так роптать
На рок судьбы, что с детства знала,
И забывать, как в родах мать
С тобою вместе умирала (бежит за сеть, колышет её).
Чтоб вас от бед тогда спасти,
Поклялся я пред высшим духом,
Что дар шаманский примешь ты,
Не то земля мне будет пухом.

В волнении бегает по сцене, качает сеть.
Ведь это был никто иной,
Как сам Торум, который, зная,
Что я – шаман в роду седьмой,
Мне объявил, что ты – восьмая.
Смири пред ним мирскую страсть,
Иначе я сгнию в могиле,
Лишь он один имеет власть,
А христианский Бог бессилен.

Но я не знал, что он тебя (концом каната делает петлю вокруг своей шеи, затем отбрасывает его)
Венцом безбрачия стреножит,
Ему виднее, дочь моя,
Не лезь пред ним змеёй из кожи (запрыгивает на чурку).
Ты вот что, Ильга, в лес беги,
Русак поплачет и смирится (грозно),
Но с духом шутки не шути,
Иначе он в тебя вселится».

Ильга: (обнимает ноги отца)
У Ильги с губ сорвался стон:
– «Я не могу Данилу бросить!»
Елдан:
– «А, ну-ка, дрянь такая, вон!
Тебя Торум об этом просит!» (Ногой отталкивает Ильгу и быстро уходит).
Ильга: (плачет)
Простившись с мамой, через час,
Она к болоту прибежала,
Когда последний луч угас,
Упала в мох и зарыдала (канат и сеть поднимаются, Ильга уходит).

В исполнении В.П. Тузаковой звучит песня «026. Чумэлгула ман» (Селькупы мои). Ансамбль Варг Кара под песню исполняет национальный селькупский танец.

           Устинья

Вновь звучит варган и бубен. На экране картины Енисея, прибрежных скал, таёжные просторы, стада оленей, пастухов-тунгусов.

Голос ведущего:
Где катит воды Енисей,         
Укрыв себя седым туманом,
Где в царстве гнуса и зверей
Тунгусы* жили летним станом,
Где гордо высилась скала,
Как неприступная богиня,
В избушке женщина жила
С красивым именем Устинья (ведущий представляет её так, как в цирке представляют выход артистов).

Во время слов ведущего, с берёзовой ветвью в руках, из чума на сцену выходит Устинья. Молча, внимательно рассматривает идола и кавалозов, плюёт и машет на них ветвью. У идола начинают красным светом мигать глаза. Варган и бубен смолкают. Идёт к чуркам. Какое-то время молча смотрит в глаза зрителям проницательным взглядом. Взмахнув на них ветвью, начинает медленно и значительно говорить.
 
Устинья:
Она имела редкий дар –
Причины всех событий видеть,
Снимала порчу, боль и жар,
Стараясь мухи не обидеть.
За ложь, разбой и воровство
С людей взыскала очень строго,
Тунгусы, все до одного,
Считали дар её от Бога.

Пришёл однажды к ней старик
И говорит: «У нас воруют.
Намедни, кто-то из своих,
Всю рыбу вытащил, вчистую».
Устинья, зная тех воров,
Им руки путой повязала,
Тунгусу старому улов
К утру найти пообещала.

Садится на чурку. Из чума со смехом выскочили Васька с Ерошкой, приплясывая, наперебой, радостно читают.
 
Васька: А в это время у котла,
Два брата, Васька, да Ерошка,
Ерошка: Со вкусом ели осетра,
Уху, прихлёбывая ложкой (застывают на месте).
Васька: И, вдруг, как будто не свои,
Ерошка: Их руки в воздухе застыли.
Оба: Поняв, что кара – за грехи,
Они к Устинье поспешили.
Подбегают к Устинье и падают на колени.
Васька: Держа ладони у виска,
Ерошка: Как дети, каясь в согрешенье,
Васька: Два непутёвых мужика
Оба: Пытались вымолить прощенье (кланяются ей в ноги).

Устинья:
Устинья, стукнув по столу,
Сказала: «Больше не воруйте,
Иначе людям расскажу,
Тогда меня не обессудьте!(Далее начинает говорить по-матерински, а заканчивает восьмистишие строгим голосом)
Даю родительский совет:
Жениться вам пора настала,
А коль невест в округе нет,
На Кеть езжайте, для начала.
У остяков полно девчат,
А женихов для них немного,
Но, если в краже уличат,
Судить вас будут очень строго».
 
Устинья стегает их веткой и прогоняет со сцены, уходя следом за ними.

***

На сцену выходит ведущий, садится за столик.

Ведущий: (держа в руках книгу)
Ввиду того, что этнос мал,
Женился, кто на ком попало,
А потому он угасал,
Чего у предков не бывало.
Найти невесту вне родни
Считалось счастьем у тунгусов,
А потому подруг везли
Из дальних стойбищ и улусов.

Когда отказы женихи
И в этих станах получали,
Тогда, чтоб семьи завести,
Они невесту воровали.
Родив двоих детей, она
Без них к родителям бежала,
Побыв там месяц или два,
Вернувшись к детям, вновь рожала.

Два брата, стукнув по рукам,
Не вняв, провидицы совету,
Помчались тут же к остякам,
Решив тайком украсть невесту.
Забрав три короба с едой
И двух оленей малолеток,
За Ломоватою рекой
Шалаш поставили из веток.   
Уходит в кулисы.

              Старуха

Звучит печальная музыка. На сцену выходит Ильга с заплечной котомкой, садится у костра, отмахивается от комаров.

Ильга:
В прохладе раннего утра,
Умывшись горькими слезами,
Сидела Ильга у костра,
Беззвучно двигая губами:
– "Идти назад я не могу,               
В тайге – ни спрятаться, ни скрыться,       
Не пожелаешь и врагу               
Торуму служкой * уродиться» (Ильга ходит между чурками).

Идя по клюквенному мху,
Она, услышала, вдруг, стоны,
Как будто плакал кто вверху,
Справляя чьи-то похороны.
А там, на высохшей сосне (с ужасом),
Как провинившаяся шлюха,
Иль раб, распятый на кресте (крестится и смотрит вверх),
Была привязана старуха. *

Её накрыли комары (Останавливается, сочувственно читая в зал)
Кровососущим одеялом,
Глаза ещё были видны (с ужасом),
А тело чёрной куклой стало.
К старухе Ильга подбежав (говорит быстро),
Пыталась снять её оттуда,
Но та восстала, закричав: (музыка оборвалась)
Старушечий надрывный крик из-за кулис:
«Моё болото... Вон отсюда…

Мой сын сказал, чтоб сдохла я,
Поскольку стала всем обузой,
Так умирала мать моя,
Умру и я – не буду грузом».
Ильга:
Вскричав последние слова
Со страшным скрежетом зубовным,
Она умолкла навсегда,
Оставив в прошлом мир греховный.
 
Ильга в бессилии садится к костру. На сцену выходит В.П. Тузакова.
В.П.

Тузакова:
Живя законами тайги,
Где сильный прав, а жертва плачет,
Порой, иные остяки,
Как звери жили, не иначе.
Пока ты молод – нужен всем,
А дряхлый – пусть объедки гложет.
Прожил свой век – уйди совсем,
Болотный дух тебе поможет.
Поёт «010. Коймы амачоты» (Песню о матери) напев А Калиной, запись Ю.Юнкерова.

              Кража

Ильга: (сидит у костра)
Как лист осиновый дрожа,
От бабки Ильга прочь пустилась,
Намаясь за день, чуть дыша,
У кедра выспаться решила.
Приснился сон: стоит скала...
Под ней река песок лизала...
Вверху кружили два орла,
Внизу крестом изба стояла…

Зевает, опустив голову на колени, пытается заснуть. Тревожно звучит варган. На сцену вбегают Васька с Ерошкой, накрывают Ильгу сетью. Ильга сопротивляется, идёт борьба. Во время действа Ильга громко читает стихи.

Вдруг, Ильгу кто-то стал душить.
Накрыв сетями, руки вяжет (сопротивляется),
Она кусаться стала, выть (крики с обеих сторон),
Сопротивляться подлой краже.
Ей к носу вех* преподнесли
И в сон безвольный погрузили,
Затем, в сетях, подняв с земли,
На горб олений положили.

Васька с Ерошкой поднимают её на руки, ногами изображая сначала ходьбу, потом бег.

Ерошка: (кричит)
То Васька с братом, ясным днём,
Украв невесту, в лес умчались.
Васька: (кричит)
Поймают, коль – сожгут живьём,
Суда за кражу все боялись (убегают, унося с собой Ильгу).
На экране тунгус на олене, вид Енисея со скалы.
Голос ведущего:
А Ильга, мудро рассудив,
Что, видно, так угодно Богу,
Простив обидчиков своих,
Сидела молча всю дорогу.

Когда увидела скалу,
Во сне сулившую удачу,
Вдруг, поняла, что наяву
Недавний сон сбываться начал.
К тому же Васькина родня
Без лишних слов её признала,
Постель из тёплых шкур, стеля,
Спокойной ночи пожелала.
            
              Васька

На сцену из чума выходит печальная Ильга, за ней довольный Васька, с камчой в руках. Ильга садится на чурку, Васька ходит вокруг неё, заложив руки за спину.
Васька: (надменно, в конце с угрозой)
Придя наутро к Ильге в чум,
Василь ей крикнул: «Хватит хныкать…
А то проплачешь бабий ум,
И жизнь одной придётся мыкать.
Когда ты станешь мне женой,
Поймёшь, что нет милее Васьки,
И пусть, не муж я нынче твой,
Не откажусь от женской ласки.

Поверь мне, Ильга, я не тот,
Кто хочет взять невесту силой,
Но и не жалкий идиот –
Расстаться с девушкой красивой.
Когда у нас родится сын,
На месяц съездишь в гости к маме.
А нынче я твой господин,
Что прикажу, то делать станешь!»

Ильга: (вскакивает, вырывает из его рук камчу, бьёт его, сверху падает канат)
«Какой же, Васька, ты свинья!..
– Сказала Ильга, возмущаясь),
–Ты, словно вор, украл меня,
И просишь ласки, не стесняясь?
Так знай, что мой отец-шаман,
Как только в небе выйдет месяц,
Убьёт тебя за твой обман,
А черти за ноги повесят (обматывает канат вокруг его шеи).

Я с детства духу отдана,       
Чтоб стать ему покорной служкой,
И буду век ему верна,
Поскольку он – небесный муж мой.
Даю тебе минуту срок,
Чтоб ты за кражу повинился,
А нет, – умрёшь, мой «женишок»,
Жалея горько, что родился».

Васька: (вырывает у неё канат, залазит на него)
Тунгус от Ильги отскочил,
Со страху горлом поперхнулся (воет),
По-волчьи жалобно завыл,
Рукою, было, замахнулся,
Но глаз задёргал нервный тик,
Виденье страшное мелькнуло,
И весь его парадный шик,
Как будто ветром шалым сдуло.

– «Ты – подколодная змея! –
Воскликнул Васька, заикаясь, –
Уйди, немедля, из жилья,
И сгинь со свету, ведьма, злая!»
Ильга:
Ударив Ваську по спине (Васька от удара падает с каната),
Она вскричала: «Боже правый
Да будет милостив ко мне,
Не я, а ты хотел забавы!

Ты лучше вот что мне скажи:
Живёт у вас шаманка рода?»
Васька: (кричит) – «Живёт, в избушке у скалы,
Она провидица народа».
Ильга: (кричит)– «Теперь мне ясно, почему
Меня в тайге ты заарканил,
И по велению чьему
Случились все несчастья с нами!» (Опять бьёт его.)

Голос ведущего: И, вдруг, их ругань прервала
Сама Устинья от порога: (удар в бубен)
Устьнья: (выходит из чума, при её голосе – немая сцена: Ильга застывает с поднятой над Васькой камчой)
– «Шаманкой сроду не была,
И не желаю гневить Бога (подходит к Ильге, разглядывая её с любопытством)
А ты, красавица, права,
Что я – виновница событий (опускает Ильгину руку с камчой, Ильга оживает),
Моя седая голова
Не лишена благих наитий.

Тебя же, Васька, я прошу (помогает ему подняться)
Простить меня великодушно (кланяется ему)
За то, что с братом к шалашу
Умчались вы тогда послушно.
Я знала, милый, наперёд,
Что украдёшь ты деву эту,
И что она ко мне придёт
На задушевную беседу.

А ты, шаманская душа,
Не смей стращать Торумом Ваську,
Ты тоже будешь хороша,
Когда я сброшу с тебя маску.
Тунгусу лучше поклонись
За то, что он затеял кражу (выпроваживает Ваську со сцены).
А ты, родимый, не сердись,
И не горюй, я всё улажу».

         Прозрение

Устинья: (усаживает Ильгу на чурку)
Забрав её к себе домой,
Святой водой лицо умыла,
Поставив свечку пред собой (зажигает свечку от костра),
Устинья прошлое открыла:
– «Отец твой духам клятву дал (обе смотрят вдаль, в руках Устиньи свеча, на сцене полумрак),
Что ты в роду шаманкой станешь,
А если нет, пообещал
Убить тебя, коль их обманешь.

На экране появляется внутреннее изображение храма со светильниками. Тихо звучит церковный хор. Устинья читает проникновенно и медленно, всё более повышая голос. В конце восьмистишия он звенит.

Я, силой, данной свыше мне,
Тебя от клятвы избавляю (перекрестила Ильгу),
А связь, рождённую во тьме,
Как сеть паучью, обрываю! (Идол заморгал глазами)
Шаманский дар в тебе исчез (Ильга стонет и тяжело дышит),
Душа теперь от зла свободна,
Иди, целуй священный крест,
И будешь Господу угодна!» (Свет на сцене ярко вспыхивает.)

Ильга: (вскакивает, мечется по сцене, срываясь на крик)
Сначала Ильга затряслась,
Как от озноба в лихорадке,
Затем слезами залилась,
В эпилептическом припадке,
Потом, как будто, что нашло,
Ужасным криком закричала.
И, вдруг, внутри пошло тепло, (читает, как молитву)
И… пелена с души упала.

Удар молнии и грома. Идол перестаёт моргать. Хор смолкает. Канат поднимается.  Ильга падает на колени.

К иконе Спаса подойдя,
Она промолвила, в бессилье:
– «Помилуй, Господи, меня
И помоги рабу Даниле!» (плачет)
Устинья: (Устинья поднимает Ильгу с колен, обе, обнявшись, усаживаются на одну чурку)
Устинья Ильгу обняла:
– «Коль сильно любишь, Он поможет.
Молись усердно, дочь моя,
И я молиться буду тоже» (Устинья встаёт за спиной Ильги).

Устинья, словно в тяжком сне               
Ей день сегодняшний открыла:
 – «Я вижу стойбище в тайге,
К нему спешит твой муж Данила.
Ружьё висит через плечо,
В глазах тревога и усталость.
Спросил он тестя своего,
Куда, мол, Ильга подевалась.

Отца-то как зовут?» Ильга: – «Елдан».
Устинья: – «Неправду он ему поведал.
Скрывая собственный обман,
Шаман родного зятя предал.
Ему сказал он, будто ты,
В грозу рыбача, утонула,
Лишь обласок пустой нашли,
А тело в омут затянуло.

Твой муж три дня ни пил, ни ел,
Поверив в россказни шамана,
Он даже прядью поседел,
В словах не чувствуя обмана.
А маму как твою зовут?»
Ильга: – «У мамы имя Евдокия».
Устинья: – «Она сказала: «Тесть твой плут,
Не виновата в том стихия.

Остяцкий дух ей приказал
Оставить русского супруга,
Елдан же Ильгу в лес прогнал,
Чтоб вы не видели друг друга.
Иди, Данила, поутру,
Ищи в тайге свою подругу,
Да захвати её сестру,
Та лучше знает всю округу».

Ильга: (плачет)
Устинья плакала душой,
А Ильга – горькими слезами,
Пытаясь вырваться домой
И поклониться в ноги маме: (на коленях подбегает к Устинье, обнимает её ноги)
– «Устинья, к ним меня пусти!» –
Кричала девушка, рыдая.
Устинья: – «Не надо, Ильга, потерпи» –
Сказала та, слезу глотая (обнявшись, уходят в чум).

               Встреча

В.П. Тузакова исполняет «010. Коймы амачоты» (Песню о матери). Ансамбль Варг Карга исполняет танец.
На сцену выходит ведущий с кедровой веткой в руках, на которой видны шишки.

Ведущий:
Не зря любила вся родня
Сестрёнку Ильгину Марфушу,
За кроткий нрав её хваля
И за отзывчивую душу.
Искать пропавшую сестру
Она немедля согласилась,
И, вместе с зятем, поутру,
В тайгу на поиски пустилась.

Когда болото перешли,
В изгибе солнечной полянки
Они шалаш пустой нашли,
И плат из синей домотканки, *
А в мелкой лужице воды –      
Олений след на тропке узкой,
И туесок из бересты,
С узором жителей Тунгуски.

Марфуша сразу поняла:
– «Её тунгусы здесь украли!
Они в последние года
Наглеть, однако, сильно стали.
Пускай не близки их края,
Но след укажет нам дорогу.
Не будем тратить время зря,
Идём, Данила, на подмогу!»

***

Из шалаша появляется Данила с ружьём, встаёт рядом с ведущим. Звучит балалайка, на экране картины Енисея. Ведущий сидит за столиком и внимательно слушает Данилу.

Данила: (проникновенно, не торопясь)
В тунгусском северном краю
Берёзки пляшут в хороводе,
Таёжный дух, как свет в раю,
Над всем главенствует в природе,
Тунгуска бьётся в берега,
Стремясь к седому Енисею,
В дрожащем мареве скала
Из мха вытягивает шею.

На голове её орёл,
Гнездо с птенцами охраняя,
Очами грозно смотрит в дол,
За каждой тварью наблюдая.
Заметив двух людей, он взмыл,
Паря над дикими лесами,
А те, не видя его крыл,
Всё шли оленьими следами.

Музыка стихает, Данила говорит насторожённо, с радостным нарастанием.

Но сквозь зелёную листву
Закуковала, вдруг, кукушка,
И тут же, как по волшебству,
Пред ними выросла избушка.
Внутри её на образа
Молились Ильга и Устинья,
Знаменье крестное творя,
Перед иконою старинной.

Раскинул руки в стороны.
Вбежав стремительно в избу,
Данила крикнул: «Здравствуй, Ильга!»
А та, увидев с ним сестру,
Упала в обморок бессильно.
Данила, Ильгу подхватив,
Прижал к груди, она очнулась,
Мужскую силу ощутив,
От счастья млея, в грудь уткнулась.

Ведущий:
Данила в горницу войдя,
На образа перекрестился,
И, вместе с Марфой, честь блюдя,
Хозяйке в пояс поклонился.
Поговорив о том, о сём,
Собрав в дорогу пропитанье,
Они ушли погожим днём,
Обняв Устинью на прощанье.
Оба уходят со сцены, каждый своим путём.

                Примирение

Ансамбль Варг Кара исполняет танец под песню В.П. Тузаковой «Обласок»
После танца на сцену выходят Данила с ружьём и Ильга.

Данила:
Пройдя по лесу три версты,
Услышав резкий крик вороны,
Данила, спрятавшись в кусты,
Достал ружьё для обороны:
– «Я зла тунгусам не хочу,
Но встречу всё же подготовлю.
Коль нрав покажут, угощу
Тунгусский зад некрупной солью».

И, вдруг, послышался вдали
Знакомый голос: голос Васьки: «Стой, Данила!
Ружьё подальше убери,
Чтоб нас случайно не убило».
Ильга: Тут выезжают из тайги
Ерошка с Васькой на оленях,
Поклон, отвесив до земли,
Взмолились, стоя на коленях.

Дуэтом: – «Прости нас, Ильга, за разбой (бегут к Ильге и падают перед ней лбом на пол),
Что мы с Ерошкой учудили.
Васька: Ругай, как хочешь, Бог с тобой,
Ерошка: Но не гони туда, где были,
Васька: И помоги найти невест
Ерошка: У остяков в роду старинном,
Дуэтом: На том стоим, целуя крест,
Поскольку мы пришли с повинной».

Голос ведущего:
Прижавшись к Ильге головой,
Марфуша, тайно прошептала:
– «Не откажи, возьми с собой,
У нас невест для них немало».
Ильга:
А Ильга вслух произнесла:
– «Тунгусов мы в роду не знаем,
Но коли нет на сердце зла,
Обоих в гости приглашаем».

Васька: Те, поклонившись до земли (оба встали),
Вскочили быстренько с коленей,
Ерошка: И двум сестрёнкам помогли
Верхом взобраться на оленей.
Голос ведущего: Когда же путники пришли
Из мест чужих в края родные,
Застыли в ужасе они,
Услышав крики Евдокии.

Во время слов ведущего путники пятятся к экрану, одновременно угрожающе звучит варган.
      
            Конец шамана

Сверху падают сеть и канат, к варгану присоединяется звук бубна. На сцену вбегает кричащая Евдокия, за ней Елдан с колотушкой в руках. Елдан бьёт жену.

Ведущий: (вбегает на сцену, к столику, громко и взволнованно читает)
Шаман, узнав о беглецах,
Бил колотушкой Евдокию,
С кривой улыбкой на губах,
И злым лицом, подобным Вию. *
Елдан: – «Зачем меня ты предала (бьёт),
И всё Даниле рассказала.
Да чтоб ты в родах умерла (бьёт),
Когда впервые дочь рожала.

Торум всю жизнь вам помогал,
Снимая хвори и напасти,
А нынче, что!.. Не модным стал,
Как побрякушка на запястье?
Ты нашу веру предала (бьёт),
Приняв поповское крещенье (бьёт).
Так получай теперь сполна (бёт)
И от меня благословенье!» (Бьёт)

Евдокия сопротивляется мужу, завязывается драка. На сцену выбегают участники ансамбля Варг Кара, разнимают дерущихся. Мужчины держат Елдана, женщины - Евдокию.

Евдокия:
Жена, покорно боль терпя
От тех побоев и проклятий,
Кричала: «Стой! Не бей меня!
Совсем с ума ты, старый, спятил.
Вы все, шаманы – колдуны,
И поклоняетесь не Богу,
А тёмным силам сатаны,
Которым ты открыл дорогу.

И вот что я тебе скажу:
Не будет дочь моя шаманом,
Оставь кровиночку мою,
Не завлекай её обманом,
Иначе в капище пойду,
Разворошив твои землянки,
И куклы духов  там сожгу,
Как наважденье лихоманки».

Евдокия вырвалась из толпы.
Голос ведущего:
Сбежав от мужа, наконец,
Она истошно закричала:
Евдокия: – «Селькупы, муж мой подлый лжец,
А дух Торум не Бог, а дьявол.
Шаман - что дырка в обласке,
Кто проглядел, те утонули.
Сожмите пальцы в кулаке
И покажите духам дули.
Подбегает к кавалозам, роняет их на пол.

Всю жизнь Елдан вас убеждал,
Чтоб каждый год детей рожали,
А сам болезни насылал,
Когда вы крестик надевали.
Мы, как ладонь, одна семья,
И жить должны по-христиански.
Гоните в шею колдуна,
Пускай идёт в свои землянки!»

Елдан:
А тот кричал: «Я прокляну (бегает перед всеми)
Того, кто пальцем меня тронет,
И на сосне его распну,
Пускай в крови своей утонет!»
Все хором: (речитативом, по слогам, шагая в такт)
Народ таёжный зашумел (наступают на Елдана),
От дикой ярости пьянея,
И наконечниками стрел
Колол шамана, не жалея (Елдан падает).

Ведущий: (кричит)
И, вдруг, с болотной стороны
Раздался голос Ильги: Ильга: «Люди!
Сложите стрелы в колчаны,
Ведь вы же братья, а не судьи.
А ты, отец, умерь свой пыл,
И убери от мамы руки.
Когда-то ты родным мне был,
А нынче стал страшней гадюки».

Голос ведущего:
Толпа вначале замерла (удар бубна, все замерли),
Потом от страха содрогнулась (удар бубна, все повернулись к Ильге),
Как филин, выпучив глаза (удар бубна),
Умом чуть было не рехнулась.
Услышав Ильгины слова,
Елдана так перекосило,
Что даже пена изо рта,
Как у больного, появилась.

Елдан: (бежит к Ильге и кричит)
– «А ты что делаешь тут, дочь,
Ведь ты мертва, ты - не живая!
Уйди, утопленница, прочь,
Пади на дно, как муть речная.
А ты, Евдошка, спятила (бежит к жене),
Пытаясь Бога встретить в церкви,
Так знай, что сам Торум тебя
У речки встретит после смерти!»

Елдан хохочет, как сумасшедший, бежит в чум и возвращается с ружьём.

Ведущий: (комментирует действия Елдана)
Елдан вбежал в шаманский чум,
Схватил ружьё и два патрона,
Утратив в лютой злобе ум,
Завыл, как волк в сетях загона.
Елдан: (кричит в зал, стоя в центре толпы, стоящей вокруг него полукольцом)
– «Я проклинаю христиан,
И всех священников на свете,
А Евдокию за обман,
Торум, как шельму, пулей метит!» (Целится из ружья в Евдокию)
Идёт, как бы, ссора между Елданом и Данилой.
Ведущий:
Но выстрел грянул не один.
Данила:
Ружьё Данила вскинул первым (громкий выстрел, идол падает),
Елдан:
Шаман же выстрелил вторым (громкий выстрел),
И… промахнулся!.. Сдали нервы!
 
Падает рядом на идола. Мужская группа ансамбля уносит его, идола и кавалозов со сцены, затем возвращается без него.
Ведущий:
Уйдя навек в загробный мир,
Исчез шаман, как дым от печки,
А дух Торум, его кумир,
Покинул души человечьи.
 
На сцене все участники представления поют песню В. П Тузаковой «Селькупы мои».
 
         Эпилог
Ведущий:
С тех пор порядочно прошло
Лихих годин и лет спокойных.
Уже языческое зло
Не разжигает больше войны,
Уж даже век другой настал, *
Прервав советское ненастье,
Уж обветшал речной канал,
Как устаревшей моды, платье.

Но до сих пор, с тоской в глазах,
Подставив бубен колотушке,
Стоит шаман, внушая страх,
В музейной крашеной избушке.
Стоит он с чучелами в ряд,
Пытаясь вырваться наружу,
Но, чтоб не сглазить,
Все хором: – свят, свят, свят! –
Ведущий: Он никому уже не нужен!
Все участники представления исполняют песню В.П. Тузаковой
«005 Мi - конджэл» (Мы коренные).

Словарь терминов:

Остяки – устаревшее, обобщённое название малых народов Приобья.
Барон Аминов – начальник Томского округа водных путей сообщения в конце 80-х годов 19 в.
Варнак – разбойник (простонародное)
Князец – богатырь, правитель общины, частенько был одновременно шаманом и, наоборот, шаман мог быть правителем.
Торум – языческий бог в шаманизме.
«Обской Старик» – Ай-Ас-Торум  (манси) – языческий идол, с рогами и хоботом, якобы притягивавший рыбу. Идол стоял около Обдорска, в Белогорской волости. После проповедей схимонаха Феодора (Филофей Лещинский), остяки в 1712 году отдали его на сожжение, приняв христианство.
Варган – губной музыкальный инструмент с вибрирующим костяным язычком.
Ильга – производное от скандинавского имени Хельга (святая)
Песни остяка – продиктованы вогулом Иваном Платоновым, записаны Николаем Малиевым, автором "Отчёта о вогульской экспедиции" в 1872 году.
Аввакум – протопоп, противник церковной реформы патриарха Никона.
Обласок – долблёная из цельного дерева лодка, долблёнка.
Чувал – очаг в чуме.
Самоеды – входили в состав кулайской, а затем рёлкинской культурной общности.
Селькупы – современный этноним слова происходит от самоназвания одной из наиболее крупных северных территориальных группировок ш;ль;уп  – "таежный человек". Ирина Коробейникова. «Сказки и рассказы селькупки Ирины», ООО «Издательство «Ветер» г. Томск 2014 г.
Воня – селькупский князец, сторонник Кучума, не желавший платить дань царю.
Таузак – Кучумский подданный. См. Н. М. Карамзин «История государства Российского» глава 6.
«В холопы забирали…» – Буцинский. «Крещение остяков и вогулов при Петре Великом».
Тузлук – круто солёный рассол для засолки рыбы.
Тунгусы – так называли предков современных эвенков, эвенов и негидальцев, являются основным ядром тунгусско-маньчжурской лингвистической группы.
Пута – невидимая нить.
Служка – служитель языческих святилищ.
Старуха на болоте – реальное событие, рассказанное Устиньей Васильевной Иженбиной, взятое из рассказов её бабушки.
Вех – (вёх) сильно ядовитое растение с наркотическими свойствами.
Домотканка – ткань из крапивного холста, вышитая цветной шерстью.
Вий – злой дух из подземного царства.
Кулли – мелкие духи.

               
30.10.2018г.