vers libre p 6

.

данные публикации осуществляются в рамках проведения
Литературных практик: http://www.stihi.ru/2018/12/18/2461



Эли Элиягу


===== ==== =====  ========================= == Канарейка в шахте

Не песня ее, но ее
молчанье –
предвестье.
Ее природный талант – вовремя умереть,
то есть, до них.

Слишком чувствительна, чтобы вынести
яд даже на миг,
она – и жертва, и прорицательница.

(Что не выскажет
песня и красота,
выскажет смерть и немотство).

Не надо думать, что они
слепо идут, пленены ее голосом.
Песня - не золото, им нет дела
до бесполезных вещей.

Когда она падает,
бездыханна, знают они –
пора бежать. Только смерть всегда
говорит правду.


===== ==== =====  ========================= == Молчание

Может и стоит позволить вещам
говорить за себя. Пусть витийствует ночь
во славу звезд. Пусть расскажет тело
о чудесах
плоти.

А может,
я все же
скажу, что в окне
бледная луна
порхает в колодце света,
вырытом ей для самой себя
без осознанья.


===== ==== =====  ========================= == Под землёй

И что тут поделать, что у меня
операция удалась, а Багдад
умер, и от него осталась
лишь музыка та, которую слушал
по стыдной станции мой отец,
поджидая меня на подземной парковке,
чтобы подкинуть в народную армию
по дороге на службу.

Я никогда не забуду,
как печально его рука
нашаривала иврит, чтобы вовремя переключить,
прежде чем мы выедем наружу,
вверх, на поверхность земли.


===== ==== =====  ========================= == Утренняя молитва

Чтоб сердце не нанесло удар исподтишка
ясным полднем, чтобы
я никому не причинил и не претерпел боли,
чтоб было молоко, свежий хлеб, капелька света,
немного воды, чтобы все приборы
завелись, чтобы все программы
поднялись, чтобы все преступленья свершились,
после того как сомкну глаза.


===== ==== =====  ========================= == Стихи

Точно ракушка,
выброшенная на пляж,
в ней ничего, лишь намек на происходящее
в бездне.

Но иногда
кто-то нагнется, поднимет ее из песка,
и, пока он вертит ее пальцами,
глаза его становятся глубже, немая мысль
порхает в нем миг
и ускользает

из любой рыболовной сети.


===== ==== =====  ========================= == Трапеза

Собираемся. Как в каждый
шаббат. Звонок в дверь возвещает
о прибытье гостей. Тут не
больше любви, чем в других местах.
Иногда говорятся вещи
довольно странные. Стол
уже сервирован
ножами.

То, что не сказано,
навостряется зубами.

То, что не видело око,
разрезано взглядами.

На стульях
мертвецов
уселись дети.


===== ==== =====  ========================= == Таковы были правила

Таковы были правила. Мы были должны поручать детей
другим людям. Совершенно чужим.
Там их держали половину дня,
запрещая говорить в течение долгих часов. И смеяться
им было запрещено. Таковы были правила.
Все посылали туда детей.
Считалось, что так поступать здраво
и никто не хотел прослыть психом.

Дело нехитрое –
судить нас теперь
с такого расстояния во времени и в пространстве.

Тогда мы не знали
того, что знаете вы сейчас.



Ксения Чарыева


===== ==== =====  ========================= ==

дом, куда я вошла после смерти, напомнил мне дом
джунглями в комнате
белым фрегатом на кухне


===== ==== =====  ========================= ==

в открытом космосе играет старый прог
я держу слева от себя огромный ледяной шар пламени
а из пространства справа строю мост
через себя чтоб перейдя уменьшиться до тела

и далеко на берегу земли вставляю одеяло
в пододеяльник и беру стакан

оттуда непонятно сколько я преодолела
не видно что я делаю когда подношу руку
к глазам

и глаз не видно
никогда не видно глаз

но прог почти совсем такой как дома


===== ==== =====  ========================= ==

в голове волны

как нечто реальное
определить их нельзя

только ловля
с переменной ловкостью
небольших деталей
обломков
возможна

:

заключение о
резком увеличении шанса
в отцовском столетии

две истории
о пистолете

два тела

два с половиной
===== ==== =====  ========================= ==

роликовое лето
крутящийся шар
над огромной поверхностью озера

я сказал тебе слово заветное,
и простор отворился

жара
чёрно-розовый отворот рта
с сигаретой,
игра отражений

кто,
когда ты вырастешь,
выкрикнет вслед:
'отомри'?


===== ==== =====  ========================= ==

сойдя по белой лестнице, не знала
где оказалась;
можно ли ещё
укрыться половиной одеяла
так, чтобы тень прошла через плечо

тень-темень
тень-ремень
я не имела
понятия, как далеко зайти
могу по этой лестнице из мела
и будет ли и дальше по пути

кто стелет эти белые ступени
к кому по-детски обращаешь ты
в сне внеземном своё лицо без тени
сомнения во власти простоты


===== ==== =====  ========================= ==

изгиб
по губам считан бегло

я глух и нем,
хоть и не ем

мне хочется есть только белое
и чтоб было холодно,
как в диснейлэнде

в ледяном, если угодно, сне,
где никто ничего не увидел


===== ==== =====  ========================= ==

на волнорезе почты филиал
как брошенный цветок желтофиоли
лица я не узнал
но многое позволил
я останавливал прохожих и выпытывал, какой это канал
я останавливал мгновения рябящей боли
с ребячьей страстью к погребению зверей
я вырезал победную свирель
из перекрёсткового камня,
и присмирел, как двенадцатилетняя сестрёнка,
которой старшие доверили секрет


===== ==== =====  ========================= ==

Тело – буква, очертания которой
повторяю за движениями рук
того, кто любит




Андрей Дмитриев


===== ==== =====  ========================= ==

Рыба – живущая
в створе реки –
в самой гуще
воды, пеленающей материки –
знает байки рыбацкие,
может часами травить
эти россказни о себе, что басом
хмельным на перине прибрежной травы
декламировать любит Петрович
после третьего тоста
и Кузьмич, когда невзначай подловишь
его на слове о способности рыбьего мозга
распознавать приманку
даже в мутном потоке.
Рыба то, что не изложено на бумаге,
хранит будто тонко
нарезанный в томик
роман под редакцией ила
и пены – так, что, вряд ли, утонет
он в книжном омуте библиофила.

Рыба – как возглас,
рыба – как зябкий всполох
в толще волглой,
из которой отлить бы колокол –
такой, чтоб со дна поднимал и лелеял
каждую толику грунта
и нёс сквозь волны зов избавления
от сухости абсолюта,
ставшей религией масс.
Впрочем,
Петрович,
вернувшись с рыбалки,
считает ведро лишь
мерилом успеха, устав, как собака,
а Кузьмич, придя ближе к ночи
домой, находит успешным лов,
если больше не хочет
ни поклёвок, ни слов,
ни пиров у костра,
а только мягкие тапки
и за часок до сна –
сериала, борща и на финальном этапе
жарких объятий жены.
Но рыбалка – считает он – для души.

Камыш – шелестит,
чайка – в небе горланит.
Утром – часам к шести –
рыба идёт на закланье,
и огромные руки её извлекают на свет,
в котором схожи слова «обед» и «обет»,
если вар в котелке представить разбуженной лавой.



.