продолжение рождественской истории

На столе в единственной комнатке нашего героя стояла фотография женщины, да, конечно, женщины прекрасной, но немолодой, с такими очами ( слово "глаза" здесь никак не подходило), какие писали на иконах. Глядя на ее лик, казалось, что устала даже фотография,потому что светящееся лицо было не то что скорбным, но измученным. Рядом с фотографией парила невесомо табличка с высказыванием любимого Эрнеста Хемингуэя : “Все люди на свете делятся на две категории. С первыми легко, как легко и без них. Со вторыми очень сложно, но жить без них невозможно совсем”.
Аист уснул, тихонько постанывая во сне, а слесарь Иванов,проводив друзей со скорой помощи,вошел, точнее сказать, вплыл на кухоньку. Половина кухоньки была переделана под мастерскую, где в настоящий момент, ровно до той минуты, как дядя Коля вышел выбрасывать мусор и нашел дедушку, он работал над Улыбатором. Улыбатор - это такая машинка, которая работает на вине из одуванчиков и еще на сорока разных штучках. Машинку эту Иванов мастерил для  стариков, потому что некоторые из них совсем разучились улыбаться.
 - Я поживу еще чуток, пусть мир порадуется мне, а я порадуюсь ему, - пел дядя
Коля, и это были слова из чужой песни, а обычно он сочинял свои. Но не записывал, так как стеснялся петь при людях. Голос его, теплый, когда он был один, ссыхался и ломался при слушателях. Поэтому и песни, и стихи - это была тайна слесаря Иванова.