Высший суд

Пустыней влачусь равнодушной
Меж серых снегов и людей
Я вместе с толпою ненужной
Своих бесприютных детей.

Бог создал Адама и Еву,
А а я сотворяю стихи
Из плоти души по напеву
Моих одиночеств глухих.

Тут каждый рождён из страданий,
Где музыка сердца слышна,
Где эхом угасших свиданий
Рыдала больная весна.

Сквозь жалости поздние вздохи
В лохмотьях стареющих слов
Бредут мои сирые крохи,
Чьё знамя - тоска да любовь!

Грустнее не выдумать доли -
Жонглировать фразами, но
Могу ли отречься от боли,
Коль горло пером пронзено.

Вся в инее чёрствости кожа,
Вниз тянет усталости нить.
Вверху поджидает Художник -
Работы мои оценить.

Поднялись на гору...
- Уродцы!
Сожги иль отправь их к врачу!
Поэт над изъяном смеётся,
А я виновато молчу.

Пускай нетверды мои руки,
Пусть слабых, неровных, хромых
Слепил без науки, да в муке!
Я думал, он выправит их...

Но, жаждой прекрасного мучим,
Куски (строфы, строки, слова)
В копилку Высоких Созвучий
Кладёт он не без торжества.

Так режется каждое тело -
И руки, и ноги, и грудь.
Как жить они смогут отдельно,
Как свет в них обратно вдохнуть?

Цензуре душа неподвластна,
Жар чувств мыслей льдом не сковать.
Учитель, кинжалом бесстрастным
Как можно стихи убивать?

Святой, благородный, жестокий,
Помилуй, прости, не суди.
Вот бей же - подставлены щёки,
Лишь только детей пощади.